Читаем без скачивания Итан Рокотански (СИ) - Нестор Штормовой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не знаю, сколько прошло времени, когда я ощутил костяшки на скуле. Только помню как упал на арену, чувствуя подкошенные ноги, чувствуя вибрацию земли, невыносимый жар и неожиданный холод, взявшийся неизвестно откуда. Последнею мыслью был вопрос о том, не очутились ли мы часом в Антарктиде. Ведь только там, наверно, может быть так холодно.
***
Если вы поставили себе цель хорошо выучить какой-нибудь язык, или, например, подтянуть его — поставьте себя в такое положение, где не пользоваться этим языком вы не смогли бы. Хоть я более-менее и говорил и по-английски, за время нахождения в малайской тюрьме, в которой, на удивление, многие по нему говорили, я подтянул его очень хорошо. Малайский, правда, так и не выучил, за исключением каких-то базовых слов или выражений. Во-первых, было абсолютно не до того, во-вторых, язык сам по себе был достаточно сложным. По-крайней мере, я так считал.
Не смотря на то, что "Желтые камни" находились в достаточно уединенной части острова, и вокруг территории которой стояли сплошные джунгли, да и сама тюрьма находилась в джунглях, выглядела ужасно и едва ли не заброшенно, здесь имелся свой госпиталь. Находился он в основном блоке тюрьмы, где и сидели все заключенные. Только если для того, чтобы выйти в основной двор, нам с Хорнетом было нужно спускаться вниз и идти по коридору направо, то в данном случае необходимость была спустится на второй этаж, повернуть назад и пойти также направо. То есть налево по отношению к стороне внутреннего двора и вообще в другую сторону.
Тюремный госпиталь представлял собой определенное количество врачебных помещений. Несколько палат, парочка кабинетов. Палаты были довольно часто забиты заключёнными. Иногда мест — очевидно, из-за проведений боев — недоставало, и раненых по классике размещали в коридорах. Вход в коридор, откуда можно было попасть в госпиталь, закрывался на замок. Во-первых, там все-таки работали врачи, во-вторых, среди лекарств можно было найти и такие, которые могли подействовать как наркотик. Заключенные никак этому не противились и были только за обнаружить что-нибудь крышесносящее, потому и стоял в целях безопасности на решетчатой двери замок.
Когда я очнулся в одной из палат, на соседней кровати лежал другой мужчина. Выглядел, в отличии от меня, он абсолютно здоровым и ни капли не побитым. У меня же сложилось чувство, будто по мне проехался танк.
— Проснулся, — хмыкнул он, глянув на меня. Мужик был выбритым почти под ноль, а щетина была примерно такой же длины, что и волосы на голове. В руках он держал какую-то зеленую книжку. На вид ему было около сорока.
На мгновенье я задумался, пытаясь понять, что не так. А затем неожиданно дошло. Он говорил по-русски.
— Ты знаешь мой язык, — прохрипел я, чувствуя, как начинает гудеть голова.
— Я много языков знаю. А ты, если будешь говорить, и свой родной забудешь.
— Кто ты?
— Бэн.
— Десять?
— Что?
— Ничего, — я неожиданно для себя рассмеялся и голова чуть не взорвалась. — Так, бред сказал. А по национальности кто?
— Украинец.
— Украинец Бэн?
— А тебе так все и расскажи.
— Ладно. Извини за настырность. Давно я тут?
— Два дня.
— Немало.
— Если бы ты видел свое лицо — удивился бы, что в принципе проснулся.
— Да. Да, наверное.
В палате наступила тишина. Бэн читал свою книжку и когда мое зрение прояснилось еще сильнее, я заметил, что на обложке слова написаны красными буквами. Но что написано я прочитать не мог.
— "Мертвая зона", Стивен Кинг, — сказал Бэн.
— Хороший автор, — ответил я. — Читал несколько рассказов, понравились.
— Да, — Бэн перелистнул страницу. — Но тебе надо отдыхать.
— Успею еще. Хочу последний вопрос задать, потом отвлекать не буду.
Боль в ребра начинала приходить все быстрее с каждой секундой.
— Из какой губернии?
Бэн посмотрел на меня. Глаза у него были серебристые и серые.
— Киевская, — спокойно сказал он.
Я кивнул. Теперь все становилось гораздо понятнее.
В столичных полках НРГ, в частности Минских, Киевских и Московских, готовили по большей степени наземную пехоту и танкистов. Но было кое-что еще. Около пяти-семи процентов становились спец-агентами с какими-нибудь важными государственными задачами. Если пехотинцы и танкисты сейчас сражаются в совершенно других частях Земли, становясь в обороне или ведя наступательные действия, что забыл в отрезанной от внешнего мира малайской тюрьме украинец "Бэн"?
Правда, точнее будет спросить, что за задание его сюда привело.
Глава 13. Создание через разрушение
Ум заключается не только в знании, но и в умении прилагать знание на деле.
Аристотель
— Итак, — Огонек, закинув ноги на стол, посмотрел на меня. Носки у него были теплые и шерстяные, новогодние, с оленями. Мы были у Петровича на квартире. Сам здоровяк сидел на фиолетовом пуфике в углу, в отдалении от нас. Не смотря на это, слушал он каждое наше слово. — Ты тренируешься уже почти два месяца, через несколько дней наступит зима. Это отличное время для того, чтобы вступить в бойцовский клуб.
— Но есть одно "но"?
— Не совсем. На самом деле, это необходимые формальности. Возможно, будет даже весело их оформить.
Я внимательно посмотрел на Серегу. Рыжий, улыбнувшись, развел руками.
— Ты не можешь выйти на ринг и сказать: Хей, ребята, привет. Меня зовут Константин Аристархович Штиль, я тут дерусь потому, что моя жена больна неизвестной болезнью, поэтому я здесь так, чисто ради бабок, а не вас развлекать.
Петрович хмыкнул в углу. Великан ковырялся ершиком для чистки табачных изделий в трубке. Это был малоизвестный, но все же интересный факт о Петровиче. Иногда он курил трубку. "Как хоббит," — говорил он. Пускай для хоббита он немного и не вышел ростом.
Я посмотрел в окно. За окном было достаточно светло, и Москва готовилась к Новому Году. Пусть отсюда и не было видно, но окна и двери магазинов, офисов и кучи других зданий уже были увешаны праздничными украшениями. В окнах темных панельных домов всюду сверкали гирлянды.
— Надо придумать имя и легенду, — задумчиво ответил я.
— Верно. Есть мысли?
— Не особо.
— Петрович?
Здоровяк зыркнул на Огонька.
— И не проси. Я не особо умею истории всякие придумывать.
Гаргарьин снова посмотрел на меня.
— Поступим по-классической схеме. Любимый фильм?
— Не думаю, что это лучшая идея.
— А тебе не надо думать, тебе надо драться. Думать тут буду я. Итак?
— Любимый не назову, наверное. Но мы с Зоей недавно посмотрели "Безумного Макса" и, возможно… — я замолчал.
Гаргарьин испытывающе глянул на меня.
— Возможно, Безумный Макс?
Рыжий отмахнулся.
— Это неплохо,
