Читаем без скачивания Страсть и притворство - Сьюзен Джи Хейно

Боже милостивый, а она почти была уверена, что любит его! От этой мысли Пенелопе стало дурно, тем более что она чувствовала, что какая-та частица в ней все еще его любит. Все утро она боролась с внутренним голосом, внушавшим, умолявшим не верить подобным вещам и дать лорду Гарри шанс объясниться. Но видно, придется заставить этот голос умолкнуть.

Это оказалось довольно просто. Для чего потребовалось лишь постоять под дверью и послушать дальше.

— Берлингтон, разумеется, вызвал его на дуэль, но еще не факт, что трус завтра появится.

— Вы полагаете, что он не придет?

— Лорд Гарри подонок и трус. Не исключено, что он уже бежал из города.

— Выходит, он признал обвинения Берлингтона?

— Разумеется, признал. Как он мог не признать? Мы оба обнаружили его там без одежды в тот момент, когда он обращался с бедной женщиной самым неподобающим образом. Уверяю вас, мне неприятно говорить о том, каким мерзавцем стал мой племянник. Но я чувствую себя обязанным сообщить вам о его истинной натуре. Умоляю вас избавить себя и свою сестру от неприятности родства с этой мерзкой тварью.

Энтони ответил не сразу. Она знала, что он переваривает услышанное, решая, верить или нет этому человеку. Но как мог он не поверить? Как сказал граф, ему, безусловно, было неприятно говорить такое о своем племяннике. У Энтони не было причины ему не верить.

У Пенелопы, в свою очередь, имелись все основания верить каждому слову, что бы там ни вещал ее досадный тонкий внутренний голосок. Вот, к примеру, сейчас он откровенно вздохнул с облегчением при мысли, что лорд Гарри мог струсить, вместо того чтобы подставлять себя под пулю мстительного мужа. Но этот чертов голос, безусловно, не мог ее радовать.

— Благодарю за внимание и потраченное время, — произнес наконец Энтони. — Я непременно все обдумаю.

— Боюсь, брак между вашей благородной сестрой и моим племянником-уродом станет несчастьем, — заявил дядя. — Молю Бога лишь об одном, чтобы спасти добродетель вашей сестры было еще не поздно.

Пенелопа поморщилась. Но Энтони удивил ее своим негодованием.

— Моя сестра — леди, сэр, и уверяю вас, ведет себя соответственно.

Надо же. Пенелопа почти пожалела, что услышала это. Теперь она была перед Энтони в долгу.

— Я в этом уверен. Но меня беспокоит мой распутный племянник, Растмур. Поверьте мне, если вам дорого благополучие вашей сестры, держите ее подальше от Честертона. Он гадкий.

— Я непременно подумаю, что можно сделать, сэр. Благодарю вас.

Мужчины закончили разговор, и Пенелопа проворно юркнула в соседнюю комнату. Ей требовалось время, чтобы переварить услышанное. Неужели лорда Гарри и вправду застали с леди Берлингтон? У нее не было оснований сомневаться в словах его дяди, но все выглядело как-то не так. Леди Берлингтон сама хотела, чтобы с ней «обращались неподобающим образом». Кто, спрашивается, мог обвинить в этом лорда Гарри? Он, конечно, не отличался щепетильностью, но никогда ничего не позволил бы себе с дамой без ее согласия. Это было на него не похоже. Но он был…

Господи! Что она делает?

Лорд Гарри был самой скандальной фигурой, а она самая настоящая дура, если ищет ему оправдания.

Ладно, в другой раз, когда увидит его, выскажет все, что… О, но другого раза скорее всего не будет. Он получил что хотел и бежал от честной дуэли. И к этому часу, должно быть, находится на расстоянии многих и многих миль отсюда. Как она и предполагала. Мария все же оказалась права. Все и вправду закончилось хуже некуда. Пенелопа даже усомнилась в том, сможет ли когда-либо снова полагаться на свои суждения.

— Пенелопа!

Энтони стоял в дверях. Она взглянула на него, затем перевела взгляд дальше, но старшего мистера Честертона за его спиной не увидела.

— Он ушел, — ответил за нее Энтони. — Ты все слышала?

— Да.

Он шагнул в комнату. Пенелопа ожидала, что он будет торжествовать. Брат всегда считал ее способной на идиотские поступки, и теперь, должно быть, его раздувало от гордости за свои пророческие способности.

— Может, это какое-то недоразумение? — произнес наконец Энтони.

Пенелопа чуть не рассмеялась.

— Довольно сомнительно. Наверное, стоит рассказать тебе, что я видела вчера, как лорд Гарри уединился с названной леди для сомнительного общения, полагая, что я танцую и не замечу этого.

— Ты мне ничего об этом не сказала.

— Нет, естественно.

А наверное, стоило бы. Но теперь поздно. Она опозорила себя и лишилась шанса получить когда-либо разрешение путешествовать. Однако хуже всего было то, что она потеряла сердце.

— Тебе следовало сказать мне об этом, Пенелопа.

— Я знаю. Это было гадко, но я просто не могла…

Не могла что? Не могла признать, что намеренно обманывала брата или что лорд Гарри в действительности ничего к ней не испытывал? На это она и себе не могла дать ответа.

— Ладно, не огорчайся, — сказал он мягко. — Я вижу, что тебе не хотелось бы признавать этого. Я понимаю.

— Правда?

— Конечно. Успокойся, сестренка.

К ее полному изумлению, брат подошел к ней и обнял. Нежно! Как будто совсем на нее не сердился, хотя она в очередной раз втянула их в скандал.

— Представляю себе, каково тебе сейчас.

— Правда?

— Ты доверяла человеку, а он оказался негодяем.

— На самом деле он…

— Не старайся его оправдать. Он и меня ввел в заблуждение. Ты не виновата. Ты не сделала ничего дурного.

Ничего дурного? Неужели он и впрямь так считает? Будь она честной со своим братом, рассказала бы ему правду, призналась бы, что… «Нет, молчи. Ничего не говори».

— Предоставь мне все уладить, Пенелопа. Я позабочусь о том, чтобы ты не пострадала.

— Как?

Он погладил ее по голове и, отступив на шаг, улыбнулся:

— Не беспокойся. Я займусь лордом Гарри.

— Да? Но как…

— На этот счет не волнуйся. Займись лучше врачеванием своего сердца. Я, кажется, знаю, чем тебе помочь.

— Помочь?

— Как насчет того, чтобы предпринять небольшое путешествие?

Он все еще продолжал улыбаться ей нежной братской улыбкой. Неужели хотел отправить ее в деревню?

— Думаю, тебе все же стоит отправиться в Египет, — сообщил Энтони и надавил пальцем на кончик ее носа, словно она была ребенком.

— Мне стоит что?

— Конечно. Это идеальный способ отвлечь тебя от случившегося. Уверен, что Толлерсоны с радостью возьмут тебя с собой, когда поедут. Они хорошие, благородные люди, тебе будет приятно с ними ехать. Если хочешь, я спрошу твою подругу Марию, не хочет ли она составить тебе компанию? Тебя это устроит?

Устроит? Святые небеса! Это было бы восхитительно! А как насчет его уверенности, что она разрушит сфинкса или что Толлерсоны слишком стары, чтобы следить за своими зубами, не то что приглядывать за ней?