Читаем без скачивания Котёл - Ласло Варгаши

— Так это же ты, Трупчинов, и предложил разоружить всякие формирования, — сказал председатель компартии Симоненко.

— Я- Не может такого быть. А если что-то подобное и говорил, то я не имел ввиду нашего друга Пипияроша. А в общем, не стоит вспоминать старые басни. У меня приказ нашей матушки Нуланд и принцессы красавицы Эштон. Кто за, прошу голосовать.

Набралось 228 голосов. Решение принято. Теперь Трупчинов мог спокойно ходить по залам Верховной Рады и возвращаться домой на ночь, не чувствуя за собой хвоста с заряженным пистолетом.

Он облегченно вздохнул и позвонил Пипиярошу.

— Дорогой кум, твое задание выполнено на сто процентов. Мои кролики проголосовали единогласно. Я им обещал ресторан. Нужно пять тышш долларов, одолжи, а-

13

Людмила Петровна Цветкова жила в Севастополе в трехкомнатной квартире на улице Воровского. Муж, капитан Черноморского флота на атомной подводной лодке систематически уезжал в длительное плавание на три, а то и на шесть месяцев. В семье было двое детей — сынишка двенадцати лет и дочка лет шести Маша. Они содержали няню, так как Люда не хотела терять престижную работу начальника управления жилищного хозяйства в горисполкоме, где была приличная зарплата и масса других привилегий. И муж Василий Иванович, когда возвращался на берег, получал за шесть предыдущих месяцев немалую сумму. Трехкомнатная квартира на втором этаже была обставлена дорогой заграничной мебелью, дети хорошо одеты учились в престижной школе. Люда могла быть довольна судьбой. Как и все жены военных, она страдала от того, что муж находился в длительной командировке, но старалась хранить верность и любовь к отцу ее талантливых детишек. Володя пошел в шестой класс, а Маша в первый. Они втроем ждали приезда отца к началу учебного года, но лодка не возвращалась, отец, не появлялся. Люда почувствовала недоброе, загрустила, но старалась оградить детей от этого неприятного чувства и всякий раз, когда Маша спрашивала почему нет папы, говорила дочери, что командировку отцу продлили до весны следующего года. Сынишка Володя, что ходил в шестой класс не верил словам матери, ходил грустный, часто нервничал и неважно стал вести себя в школе.

Повалились, как из рога изобилия и другие беды. Улицу Воровского вдруг переименовали в ВоровскуЄю, а рядом улицу Ленина переименовали в улицу Степана Бандеры. В результате оранжевой революции на Украине к власти пришел ставленник Америки Виктор Ющенко, который занимался несколькими видами деятельности — Голодомором, пчелами, реабилитацией бандеровцев и травли русского населения Крыма. Русские школы ликвидировали, делопроизводство стало вестись на украинском языке, русских стали вытеснять бандеровцы из Галичины. Вытесняли их отовсюду: лишали любой должности от заведующего баней до директора завода, а на их место назначали ивано-франкоских пастухов, которые едва читали по слогам.

Вся Галичина стала переселяться в Крым. Таково было задание Америки, таково было указание своему зятю Виктору Андреевичу Ющенко.

Сменилось руководство в городском совете и в городском управлении, точнее в исполкоме. Новым мэром Севастополя стал бандер, некий Мизинец овчар из Ивано-Франковска, окончивший когда-то восемь классов сельской школы, унаследовавший бандеровскую идеологию нацизма своих родителей. Да и усваивать там было нечего. Ненависть к старшему брату вот и вся философия. Еще в детстве он повторял один и тот же лозунг: я — украинец, даже не зная, что это значит. В предгорье Карпат, кроме бандеровцев, никто не проживал, там не было русских или представителей другой национальности. Этот лозунг ему пригодился на Майдане в 2004 году, когда он смешался с толпой революционеров, требующих смены власти. Тут-то и стал понятен лозунг: я украинец, а не москаль. Горло у Мизинца было луженым, он орал громче всех. На него обратил внимание лидер нации с обезображенным лицом, и это помогло ему занять высокую должность в Крыму.

Мизинец был нацистом высшей категории. Такой человек не мог оказаться незамеченным лидером нации. Когда Ющенко бросил клич: кто хочет быть паном, пусть едет на восток, Мизинец тут же поднял обе руки кверху. Так Мизинец попал в Севастополь сразу в кресло мэра Севастополя. Он привез с собой знакомую доярку Оксану в качестве секретаря.

Оксана сразу стала изучать номера кабинетов и таблички, где какой кабинет находится, и какой начальник там сидит.

Людмила Петровна как раз разговаривала по телефону с начальником морского пароходства, выясняла, когда можно устроить экскурсию школьников на один из пароходов, пусть списанных.

Вошла женщина в кедах, причем только один был зашнурован и не здороваясь грубо сказала:

— Пшла на нараду (совещание) к пану Мизинцу к тринайдцать нуль-нуль. Ты чула- (слышала-)

— Вообще-то надо здороваться. Ты кто такая-

— Я бывшая доярка Задвига, а топеря секлетарь пана Мизинца. А шо-

— Значит в тринадцать- Хорошо, буду.

Все начальники отделов собрались в кабинете нового мэра, который сидел в кресле и ковырялся в зубах. На стене за его спиной висел портрет президента Ющенко, а на столе небольшой бюст Степана Бандеры. Начальники отделов входили, а Мизинец пальцем показывал, кому куда сесть.

Он вскоре снял трубку, видимо его кто-то поздравлял.

— Шо робыты, не знаю, одни москали, украинской мовы нихто не знает и знать не хочет. Я приложу все усилия, шоб их приучить.

— Так вот, у нас знакомство. Я есмь Мерзинец, то бишь Мизинец Тарас Григорьевич, как Шевченко. Все делопроизводство Севастополя переводятся на украинску мову, а руський язык отныне будет считаться иностранным. Я и вас прошу перейти на украинску мову. Не примайте это как запрет руськои мовы, мовы мата и попсы, балакайте у себя дома на кухне. Пойнятно-

— Вы — поляк- спросила Людмила Петровна. — У вас трудности не только с русским, но и с украинским. Вы-то хоть пять классов окончили-

— Назовить свое фамилие и должность, о матка Боза! — воскликнул мэр.

В зале заседаний стали раздаваться смешки.

— Мовчаты, пся крев! Вы, шо задавали вопрос по вопросу Польши, уволены. Скажите свою фамилию, я требую, пся крев!

— Пожалуйста, Цветкова, 7 кабинет. Но с увольнением не торопитесь, у меня дети школьного возраста, муж погиб на лодке два года тому.

— Ваш муж россиянин- Оккупант- Вы оккупируете Севастополь своим Черноморским флотом. Геть! Геть ваш флот! Но так как у вас дети, я разрешаю поработать вам еще одну недельку, за это время вы себе подыщите работу. А сейчас вы свободны.

Людмила Петровна все еще не понимая, что произошло, вышла из кабинета нового начальника, зашла к себе, собрала разные фигурки, что ей подарили посетители, сложила в маленький мешочек и вернулась домой. Благо идти было недолго. Дети уже были дома. Старший Володя позаботился о младшей сестричке Маше, Маша всю дорогу его спрашивала, когда придет папа, а братик сказал, что только мама знает, где находится папа и когда он придет.

— Мама, мама, Володя говорит, что только ты знаешь где папа и когда он придет, а почему ты нам не говоришь, я хочу видеть папу, хочу и все. Ужинать не буду, пока не увижу папу.

— Папа в командировке, в другой, далекой стране, — сказала Людмила Петровна и быстро ушла на кухню, чтоб утереть навалившиеся на веки слезы.

В этот день еще одна беда свалилась на ее плечи и с этой бедой она пока не знала, как справиться.

Но утром следующего дня, как обычно она отправилась на работу, но на ее месте, за ее столом сидела другая женщина, гораздо моложе ее, с низким лбом и короткими усиками, довольно полная, неряшливая с пожелтевшими и почерневшими передними зубами.

— Людмыла Петривна! Будем знаеми — Ядвига Заголинская. Никада в ишполкоме не працювала, не знаю, шо тут робыты, но дядя пригласил, сказал зарплата 600 доллалов и я не вем, мало это или много. Берите стул, сидайте рядом и покажить, с чего начинать.

— Когда позвонят, вы снимете трубку и сразу говорите Слава Украине, а дальше балакайте, что в башку взбредет.

— Барзо добже, — сказала Ядвига Заголинская. — И еще, я знаю, шо у вас хорошая фатира в три комнаты, сдайте мне две, а сами поживите в одной. Триста долллов ваши, Людмила. У меня сын в шестой класс ходит, я ему кимнату и себе кимнату. И вам кимнату.

— Но у меня двое детей, им тоже по комнате нужно.

— Как знаете, как знаете. Я вам делаю очень хорошее предложение, не отказывайтесь, а то можете пожалеть, но уже будет поздно.

— Я могу быть свободна- спросила Людмила Петровна.

— Да, можете, только возьмите моего сына, он хороший мальчик, а я вечером зайду, заберу его. Эй, Станислав, ну-кося вылазь.

Мальчик вылез из шкафа, у него были нарисованы усы и ногти в разные цвета.

— Пошли, бабулька, покажи мне город, — сказал он и ухватился за локоть чужой тети.