Читаем без скачивания Анна Австрийская. Первая любовь королевы - Шарль Далляр

— Совершенно, и признаюсь, я с удовольствием слушаю вас, потому что предпочитаю роль защитника роли зачинщика.

— Пойдемте когда так, но прежде дайте мне слово, что с той минуты, как вы переступите за эту дверь, до той, когда воротитесь со мною в эту комнату, вы будете сохранять глубочайшее молчание, потому что если вам необходимо видеть, то вас никто не должен ни видеть, ни слышать.

— Я буду нем, клянусь вам!

— Хорошо.

Герцогиня пошла вперед и повела Поанти через несколько комнат до комнаты, которая большим круглым отверстием сообщалась с большой гостиной, черезвычайно богато меблированной. Отверстие это было наполнено цветами и редкими растениями, сквозь стебли которых можно было видеть и слышать все происходившее в гостиной; герцогиня сама погасила, входя, лампу, освещавшую эту комнату, и темнота сделалась бы полная, если бы не свет, пробивавшийся сквозь листья из гостиной. Но все-таки было довольно темно, так что необходимо было вести посторонних среди мебели, наполнявшей эту комнату. Герцогиня де Шеврез, так энергически предписавшая молчание молодому человеку, должна была бояться, чтобы он не наткнулся на какую-нибудь мебель, которая привлекла бы внимание из гостиной. Она взяла его за руку и шепнула так близко к уху, что он должен быль чувствовать ее свежее дыхание:

— Следуйте за мной и молчите.

Поанти задрожал всеми членами и закрыл глаза. Бывают некоторые опасности, на которые лучше не смотреть. Поанти видел опасность, но он был слишком храбр, чтобы отступить. Притом это была опасность такая приятная!

— Вы видели довольно, — сказала герцогиня после довольно продолжительного молчания, — теперь пойдемте.

Когда герцогиня и Поанти вернулись в ту комнату, из которой вышли, герцогиня, все не снимавшая маску, села в кресло, а молодой человек встал по-прежнему напротив нее.

— Итак, вы видели того, драгоценную жизнь которого я поручаю вам охранять? — сказала она.

— Видел, — ответил Поанти, — и даже его узнал.

— Узнали, говорите вы? Где же вы могли его видеть? — спросила с удивлением герцогиня де Шеврез.

— Вчера вечером пред Лувром собралась большая толпа, ожидавшая, когда выедет карета. Я подражал толпе, и, когда карета выехала, я увидал в ней вельможу великолепной наружности, который улыбался и кланялся. Я спросил об его имени, и мне сказали, что это был герцог Букингем, посланник и первый министр короля английского. Тот, кого вы показали мне в этой гостиной, герцог Букингем.

— Это правда. Впрочем, для вас может быть лучше знать его имя; вы тем более должны считать себя счастливым, что будете защищать его.

Поанти не мог удержаться от улыбки.

— Я боюсь, — сказал он, — что поручение, которое вы удостоили мне дать, окажется совершенно бесполезно.

— Почему же? — спросила герцогиня.

— Каким опасностям может подвергаться его светлость герцог Букингем, защищаемый неприкосновенным званием посланника великого короля? От каких засад я и мои девять товарищей можем предохранить его? Какой кинжал может поразить его среди толпы первых вельмож Англии и Франции? Мы слишком ничтожные люди, чтобы иметь право приблизиться к нему и оберегать его вблизи. Что мы можем сделать для него издали?

— Герцог приблизится к вам, если вы не можете приблизиться к нему, — ответила герцогиня. — Во время своего пребывания во Франции, в Париже, он будет принужден иногда слагать с себя звание посланника, которое делает его неприкосновенным, и ходить одному ночью по улице без свиты, переодетым.

— Я понимаю, — неосторожно сказал Поанти.

— Берегитесь слишком много понимать, — возразила герцогиня серьезным тоном, — тайна, в которую вы могли бы проникнуть, может быть для вас смертельна. Лучше вам не проникать в нее.

Молодой человек склонил голову при этом нравоучении.

— Я сделаю все, чтобы не угадывать ничего, — отвечал он, обещая себе поступать совсем наоборот.

— Поручение ваше очень просто, — продолжала герцогиня де Шеврез, — оно состоит вот в чем: оберегать герцога так, чтобы он этого не подозревал, потому что его гордость возмутится, если он будет знать, что его защищают.

— Я должен знать поступки его светлости.

— Это правда, и об этом позаботились. Дом, приготовленный вам на улице Этюв, — остатки развалин древнего монастыря, а вершина этих развалин возвышается над окружающими ее домами. Каждый вечер ставьте одного из ваших людей часовым на этой вершине. Когда он приметит ночью свечу, которая будет гаснуть и зажигаться два раза над домами по направлению к Лувру, отправляйтесь к Самаритянке, на то место, где вас нашли сегодня, и вы встретите там известного вам нищего. Он вам скажет, что вам следует делать.

Герцогиня встала; это значило, что разговор кончился. Поанти поклонился, как человек, умеющий бесстрастно повиноваться. Только он решился не уходить, не сделав еще несколько вопросов.

— Разве вы не дадите мне более никаких приказаний? — спросил он. — Когда же я увижу вас?

— Для чего вам видеться со мною? — спросила герцогиня.

Она решительно забыла все; слова эти были сказаны так натурально, что молодой человек был как бы поражен.

— Для чего? — повторил он машинально, как эхо.

— Вы меня спрашиваете, — продолжала герцогиня, — когда я увижусь с вами, чтобы сообщить еще какие-нибудь инструкции. Право, я сама не знаю. Может быть никогда, а может быть и завтра.

Вся жизнь ее доказала, что герцогиня де Шеврез была женщина не злая, особенно в любовных делах. Она сжалилась над расстроенным видом Поанти.

— Если этот день наступит, — прибавила она добродушным тоном, — вы найдете перед Самаритянкой, вместо известного вам нищего, карету, которая ездила за вами, и молодую женщину, которая привезла вас сюда. Но не думайте об этом и не рассчитывайте на это, — прибавила она.

Чтобы не слышать ответа, который растерявшийся молодой человек не был в состоянии дать ей, она быстро проскользнула по ковру до двери, прошла уборную и позвала Денизу. Молодая девушка была в той комнате, где оставила ее герцогиня. А так как она дремала на кресле, то герцогиня должна была дотронуться до плеча ее, чтобы разбудить.

— Пойдем, дитя мое, — сказала она.

Потом, пока молодая девушка делала вид, будто оправляется от сна, настоящего или ложного, от которого ее разбудили, герцогиня подошла к двери и сказала Поанти:

— Наденьте вашу повязку.

Поанти тотчас повиновался. У него не было ни воли, ни силы. Герцогиня и Дениза вошли в спальню. Дениза была бледна, и синие губы ее дрожали, а глаза горели. Только никто этого не приметил. Герцогине некогда было заниматься молодой девушкой, а Поанти с завязанными глазами не мог ее видеть.