Читаем без скачивания Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

— Боги требуют, — проворчал он и покачал головой. Царапая рану на морде чёрными когтями, он взвешивал имеющиеся варианты. Боги требовали много… порой — слишком много.

Видения захватили его внезапно, его челюсти клацнули, тело сотрясли конвульсии. Когда дар богов вцеплялся в него своей хваткой, это было всё, что он мог сделать, чтобы помешать собственному телу разорвать себя. Каждый волосок покалывал и выходил из его тела, словно острый как бритва шип, Белочервь же и другие в этот момент подбирались поближе, их ноздри вздрагивали, когда они вдыхали странную магию, исходящую от него. Ему хотелось отшвырнуть их прочь, падальщики, вот кем они были, жалкие твари, но он мог лишь согнуться в три погибели и рычать, пока видения рвались через глаза его разума. Призраки-воспоминания о будущем, где порченые деревья из меди и мяса прорастали из идущей волнами, стонущей земли, а бледные твари, не останавливаясь ни на мгновение, танцевали под безумный писк менестрелей Хаоса. Это было будущее, которое Гортор был вызван привести в этот мир, и, хотя там не было признаков его народа, он был полон решимости исполнить это предназначение. Несмотря ни на что.

Приступ прошёл, и Гортор, тяжело дыша, опёрся на копьё. Среди кричащей какофонии безумия он увидел мелькнувшие образы зверей, пьяных и беспечных, блуждающих среди руин Хергига, и лавину коней из меди и стали, что обрушивается на них. Он зарычал. Это ли было тем, что требовали боги? Чтобы его могучее стадо-из-стад было разорвано на части, когда пьяное расслабится среди руин?

Его разведчики сообщали о силах, собирающихся на севере и юге. Драквальд был сокрушён, и в то время как его армия ещё больше увеличилась, это было той единственной, ничтожной причиной, что всё ещё удерживало её вместе. Его бойцы не любили затяжные войны подобного рода и всё больше и больше из них предпочли бы атаковать по-прежнему крепкие стены курфюрстова дворца, или, что было ещё хуже, потихоньку смыться, пресытившись награбленным в городе.

По сравнению с этим, Вольфенбург стал лёгкой добычей. Застигнутые врасплох, защитники города отступили от ворот, а затем постепенно потеряли и весь остальной город. Не имея места куда сбежать или где спрятаться, они стали лёгкой добычей. Но здесь было сложнее. Битва с людьми на лесном тракте приостановила импульс его орды и дала его врагам время укрепить оборону и подготовиться. Земли вокруг Хергига были превращены в зону смерти, полную ловушек и препятствий. Скорость была его главным оружием, а теперь она была потеряна. Он посмотрел в сторону на своих атаманов — они обменивались оценивающими взглядами, ворча и крепко сжимая оружие, которое в любой момент могло быть обращено против него. Даже благословения Тёмных Богов не смогли бы защитить его от столь многих.

Лениво он погладил татуировки и клейма, испещрявшие его волосатую плоть, проводя корявым пальцем по каждой линии. Каждый знак был заработан в бою с тем или иным врагом… вот, память о схватке с великаном Хаоса, когда он был ещё детёнышем. Теперь у него было с полдюжины подобных зверей, прислуживавших ему. Это — следы острых, как бритва, пальчиков одной из невест Козла с Тысячей Любовниц, что ласкала Гортора, прежде чем попыталась сожрать. Её сестры ныне танцевали по его прихоти. А если бы он не прикончил чёрного орка военачальника лишь за несколько недель до того и не остановил армию созданий в самом начале их похода? В каждом бою, впрочем, был один фактор — боги присматривали за ним, он знал это. Теперь же он не был в этом уверен.

Каждый зачаточный стратегический инстинкт Владыки Зверей кричал ему, чтобы он оставил обнесённый стенами Хергиг и продолжил движение, как и сейчас — они умоляли его игнорировать дворец. Но боги, которым он служил, потребовали, чтобы разграбление этого города было завершено. Значит, это должно быть сделано… но это должно быть сделано хорошо. Опыт научил Гортора, что в обороне всегда было слабое место: обветшалый участок стены, ослабленные огнём ворота, расшатанные камни, что-то. Что-нибудь. Как глотка поверженного врага, слабое место может быть прорвано и бой выигран одним быстрым ударом. Он просто должен был найти его.

— Пленники? — проворчал он.

— Много-много, — ответил Белочервь. — Хотя плохие. Многие не доживут до завтра.

— Покажите, — прорычал Гортор, ударив древком копья по днищу колесницы.

Через несколько минут пронзительно кричащий пленник был притащен пред взор Гортора. Красно-зелёную ливрею человека пятнала кровь. С руками, растянутыми в кулаках минотавра так, что едва не отрывались, человек неловко повис перед Владыкой Зверей. Ноги пленника представляли собой измельчённую массу, и деформированные гончие вцепились в них достаточно крепко, чтобы заставить минотавра споткнуться. С рычанием один из козлоголовых атаманов отшвырнул псин прочь ударами плоской частью лезвия, а особо упрямых привёл к покорности ударами копыт. Затем он схватил умирающего за подбородок и поднял его голову.

— Гррде? — прорычал гор, проводя острым лезвием своего топора по безволосой щеке. — Гррде?

Человек набрал воздуха в грудь, словно бы собираясь ответить, а затем, дёрнувшись всем искалеченным телом, обмяк, и его глаза закатились. Гор встряхнул его, озадаченный. А затем с рёвом сорвал голову трупа с его сломанных плеч. Голова покатилась по грязной земле, преследуемая сворой рычащих, щёлкающих зубами гончих. Гор развернулся и махнул топором в сторону колесницы Гортора.

Гортор погладил Пронзатель, словно любимую зверушку, пока смотрел на труп с выражением, которое могло бы сойти за смятение. Очередной мёртвый пленник означал, что осталось меньше ещё на одного из тех, кто мог сказать ему то, что он желал знать. Он фыркнул в отвращении и, повернувшись к Белочервю, присевшему рядом.

— Слабый Белочервь, — проворчал он.

— Люди слабы, — ответил шаман, коровьи губы поднялись, обнажив чёрные пеньки обломанных зубов. Глаза Белочервя проницательно сузились. — Я говорю, да?

— Хрн! — взревел гор, топнув копытом по булыжнику так, что тот раскололся. Он махнул топором на шамана, забрызгивая кровью его крысиный плащ. — Нт гврт!

— Говорю? — вновь спросил шаман, посмотрев на Гортора.

— Да, — фыркнул Гортор. — Говоришь.

Кивнув, шаман вприпрыжку метнулся к телу. Схватив гончую за шкирку, он дёрнул её вверх, вырвал из зубов погрызенный череп и отшвырнул зверя прочь. — Говорить легко. Не долго мёртв.

С этими словами он воткнул два окостеневших когтя в обрубок шеи и повернул голову лицом к стадному камню, который Гортор повелел поднять за две недели до сего дня, в первую ночь под стенами Хергига. Бормоча, шаман поднял голову и держал её, пока холодный туман сочился из поверхности камня и тёк к нему. Щупальца тумана нашли обрубок шеи и начали заполнять голову. Белочервь вытащил пальцы и позволил голове упасть. Однако она не упала. Вместо этого голова зависла в воздухе, поддерживаемая липким туманом, который постепенно поднимался, поворачивая её кругом. Туман просачивался из пустых глазниц и разбитых губ, пока Белочервь выл и прыгал вокруг.