Читаем без скачивания Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

— Спроси это, — проворчал Гортор.

— Где эта слабость? — пронзительно заверещал Белочервь, скача вокруг головы.

Рот вяло открылся, словно его двигали твёрдые пальцы. — С-сев-северная с…ух…стена… к… камни… р…ух…рыхлые… — сказал он голосом, похожим на шёпот воздуха. Белочервь хихикнул и отдёрнул руку. Туман резко отступил, и голова со стуком упала на камни. Гончие рычащей грудой тут же накинулись на неё, а шаман повернулся к своему вождю.

— Северная стена — сказал Белочервь, притопнув копытом. — Начинай наступление, сокруши безволосых, — продолжил он, сверкнув глазами. Собравшиеся воины заревели и застучали оружием в знак согласия.

Губы Гортора дёрнулись.

— Наступление будет тогда, когда я скажу, Белочервь, не раньше, — с напускной ленцой прорычал Владыка Зверей. Его чёрные глаза остановились на шамане, а затем прошлись по рычащим рылам полудюжины атаманов горов, составлявших его внутренний круг. Гор, допрашивавший человека, был одним из них — зверь по кличке Копытодав, что махнул топором на Гортора в почти угрожающей манере.

— Нстпть, счс! — прорычал он. — Бги трбт нстпть!

— Я говорю за богов, — сказал Гортор, перемещаясь на свой трон. — Не ты, Копытодав.

Копытодав попятился и громогласно взревел, из его пасти полетела пена. Он рыл копытом землю, его воины ревели и гремели оружием. — Нстпть! Нстпть! Нстпть! — вопили они в унисон. Другие стада присоединились к ним, и вдруг Гортор поднялся. Наступила тишина.

Копытодав посмотрел на него снизу вверх, в его взгляде был вызов. К этому всё шло уже давно, так что Гортор не был удивлён. Копытодав махнул топором и хмыкнул. — Ослуштс бгв??

— Боги говорят через меня, — медленно проговорил Гортор. — Вызов, Копытодав?

— Вызов! — выкрикнул Копытодав и взбежал на помост, замахиваясь топором. С лёгкостью, удивительной для кого-то его размеров, Гортор отошёл в сторону. Перемещаясь, он схватил Пронзатель. Копытодав среагировал мгновенно, развернувшись и обрушив на Гортора рубящий удар. Топор проскрежетал по поверхности лоскутной брони Гортора, вызвав сноп искр.

Пронзатель плавно, чуть ли не по собственной воле, скользнул по ладони Гортора, лезвие выстрелило в брюхо Копытодаву. Тот взревел, потрясённый, когда Гортор поднял его в воздух. Пронзатель заизвивался, проникая всё глубже в рану, и вышел из спины умирающего гора.

Кровь хлынула на Гортора и он открыл пасть, чтобы принять подношение. Затем с ворчанием он сбросил мёртвое тело на землю, в процессе высвободив Пронзатель. Ударив торцом копья в помост, он впился взглядом в свою армию. Могучий кулак ударил в грудь.

— Я здесь господин! Гортор! Не Копытодав! Не Криворог, не Косолап, не Смертокус! Гортор правит, этим копьём! — взревел он и поднял копьё над головой. Собравшиеся звери взревели в ответ.

КРУМХОЛЬЦ смотрел, как первый залп огненных стрел вылетел из-за стен дворца и устремился в город. Его душа сжалась при мысли о том, что произойдёт с любым жителем города, что остались там, спрятавшись в подвалах и на чердаках. Но он ничего не сказал. За эти два дня, что они вернулись во дворец, Микаэль уже перешёл ту черту, когда хотел сохранить город. Теперь его единственным желанием было не отдать его врагу. Он поделился своими соображениями с другими советниками, каждый из которых имел схожее выражение во взгляде. Беспокойство, смешанное со страхом.

Людендорф имел много достоинств, дикое рвение, которое заставляло убираться с его пути даже закалённых жрецов Зигмара, было одним из них. Но его недостатки порой были столь же ожесточённы, а рвение могло в любой миг превратиться в обычное тупое упрямство так же легко, как в отвагу. Это всегда было характерной чертой Людендорфов: дворяне Хохланда были свирепее почти всех остальных благородных семей Империи. Именно в этом и была причина появления Пса курфюрста. Вторая голова, которая всегда остаётся холодной, когда выборщик неизбежно даёт волю ярости, ревущей в его крови. Само собой, основой должности было умение заставить курфюрста прислушаться к себе.

— Мы сожжём их, как крыс, — проворчал Людендорф, глядя на город: новые чёрные столбы поднялись к небесам, когда огни, разожжённые выборщиком, присоединились к пожарам, устроенным зверями. Рядом люди лили воду из бадьи, притащенной из замкового колодца, на стены дворца. — Я не отдам его ему. Не после того, как мы сделали всё, чтобы это место стало неприступным, — продолжил он, указывая на стены, окружившие центр Хергига. — Отсюда мы сможем вновь вернуть город, Арик, после того, как огонь изгонит их прочь. Мы сможем вернуть провинцию. Да даже утопить зверей в Талабеке! — Он посмотрел вниз, на тесный двор, где ютились жители и солдаты, смотрел, не видя. Крумхольц глядел на него, пока курфюрст произносил громкие слова. Ни один из других советников не встречался с ним взглядом, и он понял, что это вновь выпало на его долю.

— Мы не можем удержать город, Микаэль, — спокойно начал он. — Северная стена неустойчива, да и остальные ненамного лучше. Мы должны отступить и выманить за собой этого зверя с его стадом. Мы можем дать нашим людям — народу Хергига — время, чтобы спастись, — увидев выражение на лице выборщика, он быстро продолжил. — Мы не отказываемся от Хергига, Микаэль — мы спасаем Хохланд.

— Спасаете себя, наверное ты хотел сказать! — крикнул кто-то из соседнего здания. Гнилые фрукты, обломки кирпичей и содержимое ночных горшков полетели с крыш окружающих домов на людей, стоявших на стене внутренней крепости. По лающей команде Крумхольца несколько человек сорвались с места и ринулись в дома, теснившиеся рядом с дворцом, выбивая по пути окна и двери. Крумхольц увидел, как несколько человек, кричащих, голодных и напуганных, выволокли из домов и бросили на улицу. Шестеро, пятеро, судя по одежде, простые работяги. Шестым был мальчик, худощавый и хрупкий. Он понимал, что они, скорей всего, не были по-настоящему враждебно настроены. Это не имело значения. Крумхольц прошёл за выборщиком к буянам.

— Кузен, — сказал Людендоф в наступившей тишине.

— Да, мой господин, — ответил Крумхольц, сплюнув и положив руку на Клинок Мясника.

— Исполняй свой долг.

Клинок Мясника с поразительной скоростью покинул ножны и пять голов упали в придорожную канаву. Над головой шестого клинок остановился, пару дюймов не дойдя до тонкой мальчишеской шеи. Крумхольц отступил назад, его лицо окаменело. — Пять, я думаю, станут адекватным примером.

— Ты думаешь? — прорычал Людендорф. Его рука метнулась к рукояти руноклыка, и на мгновение Крумхольцу показалось, что выборщик сам завершит дело, но тут рука Людендорфа обмякла и безвольно опустилась. Выборщик оглядел двор, встречая пустые взгляды своих подданных. — Куда бы ты пошёл, Арик? — спросил он мягко.