Читаем без скачивания Глиняная Библия - Хулия Наварро

Сделав небольшую паузу, Клара стала говорить дальше:

– Я хочу попросить вас о помощи. Мы мечтаем о том, чтобы была организована международная археологическая экспедиция. Если нам удастся найти эти таблички… Я уже много лет задаю себе вопрос, в какой именно момент Аврам, в отличие от своих современников, перестал поклоняться многим богам и уверовал в Бога Единого.

Профессор Гий снова поднял руку. Этот старый профессор Сорбоннского университета, один из самых уважаемых в мире специалистов по культурному наследию Месопотамии, был явно настроен испортить Кларе Танненберг сегодняшний день.

– Госпожа Танненберг, я требую, чтобы вы показали нам таблички, о которых говорите. В противном случае позвольте продолжить нашу научную дискуссию, ибо нам и без вас есть что обсуждать.

Клара Танненберг уже не могла сдерживаться. В ее голубые глазах сверкнул гнев.

– Что с вами происходит, профессор? Вы не допускаете даже мысли о том, что кто-то может знать о Месопотамии больше, чем вы, да еще и сделать очень важное открытие? Так сильно уязвлено ваше самолюбие?

Гий медленно поднялся на ноги и обратился к аудитории:

– Я возвращусь на заседание, когда возобновится разговор о серьезных вещах.

Ральф Бэрри почувствовал, что ему пора вмешаться. Прокашлявшись, он обратился к двум десяткам археологов, мрачна смотревшим на никому не известную женщину, выступление которой вызвало у аудитории весьма противоречивые чувства.

– Позвольте выразить сожаление по поводу того, что сейчас происходит. Мне непонятно, почему мы не можем проявить немного терпения и выслушать госпожу Танненберг. Она, так же как и мы, – археолог, зачем же относиться к ней со столь явным предубеждением? Она пытается выдвинуть некую теорию. Давайте выслушаем ее и затем обменяемся мнениями. А если мы станем отвергать ее тезисы, толком в них не разобравшись, то это, как мне кажется, вряд ли можно назвать научным подходом.

Профессор Рен из Оксфордского университета – женщина средних лет с загорелым лицом – подняла руку, прося слова.

– Ральф, мы тут все друг друга знаем… Госпожа Танненберг появилась в нашем обществе впервые и стала рассказывать о неких глиняных табличках, которые она нам так и не показала – ни сами таблички, ни хотя бы их фотографии. Она, так же как и ее супруг, рассказала нам о сложной политической ситуации в Ираке, по поводу которой я могу лишь высказать свое сожаление, и изложила некую гипотезу относительно Авраама. Эта гипотеза, откровенно говоря, больше похожа на плод ее фантазии, чем на научное исследование. Мы ведь находимся на научном конгрессе, и пока в залах этого здания наши коллеги, специалисты в других областях археологии, обсуждают различные научные исследования и сделанные в их результате выводы, мы… мы, как мне кажется, попусту теряем время. Сожалею, но я солидарна с профессором Гием. Я за то, чтобы мы обсуждали серьезные вопросы.

– Именно это мы сейчас и делаем! – возмущенно воскликнула Клара.

Ахмед поднялся и, поправив галстук, обратился к присутствующим, не глядя ни на кого конкретно:

– Позвольте напомнить всем вам, что великие археологические открытия были сделаны людьми, которые умели слушать других и находить рациональное зерно в древних легендах. А вы не хотите хотя бы выслушать то, о чем мы пытаемся вам рассказать. Вы заняли выжидательную позицию. Да, именно так, вы выжидаете, чем закончатся угрозы Буша напасть на Ирак. Вы – выдающиеся профессора и археологи из так называемых «цивилизованных» стран, и поэтому в той или иной степени симпатизируете Бушу. К тому же вы не собираетесь рисковать своей карьерой ради того, чтобы попытаться защитить археологический проект в Ираке, который, возможно, получит развитие, а возможно, и нет. Это я вполне могу понять, однако мне совершенно непонятно, почему вы так упорно не хотите нас выслушать и хотя бы попытаться проверить, является ли то, что мы говорим, правдой.

Профессор Рен снова подняла руку.

Профессор Хусейни, я настаиваю на том, чтобы вы предоставили нам хоть какое-нибудь подтверждение того, о чем вы нам рассказали. Прекратите беспочвенно упрекать нас и – главное – прекратите свои попытки превратить данное заседание в политический митинг. Мы – серьезные люди и собрались здесь, чтобы говорить об археологии, а не о политике. Не пытайтесь выставить себя безвинной жертвой. Предоставьте нам наконец, доказательства в подтверждение своих заявлений!

Не дав Ахмеду сказать и слова, Клара Танненберг сама начала отвечать профессору Рен.

– Этих табличек у нас с собой нет. Вам должно быть понятно, что, ввиду сложившейся в Ираке ситуации, нам не позволили бы их вывезти из страны. У нас есть только несколько фотографий. Правда, они не очень хорошего качества, но, по крайней мере, вполне годятся как подтверждение того, что эти таблички действительно существуют. Мы просим вас помочь нам организовать раскопки. У нас самих просто недостаточно для этого средств. В сегодняшнем Ираке люди меньше всего думают об археологии, потому что им с трудом удается выживать.

На этот раз сидевшие в зале люди выслушали Клару молча. Затем все встали и покинули помещение.

Ральф Бэрри подошел к Ахмеду и Кларе, с сожалением качая головой.

– Мне жаль, что так получилось. Я сделал все, что мог. Однако я вас заранее предупреждал, что, с моей точки зрения, вы выбрали не самый удачный момент для своего доклада.

– Вы сделали все возможное и невозможное, чтобы мы не участвовали в конгрессе, – парировала Клара.

– Госпожа Танненберг, мы все подвержены влиянию международной конъюнктуры. Вы прекрасно знаете, что мы, археологи, всегда старались держаться подальше от политики. Тем не менее в некоторых странах практически невозможно организовать международные археологические экспедиции. Ахмед, ты ведь и сам понимаешь, что в настоящее время никто не станет оказывать вам помощь. Учитывая сложившуюся политическую ситуацию, наш фонд считает нецелесообразным даже рассматривать возможность проведения раскопок в Ираке. За подобное решение президента фонда раскритиковали бы в пух и прах, а совет, контролирующий деятельность фонда, попросту не позволил бы выделить средства для проведения таких раскопок. Я вам уже объяснял, что, в силу сложившихся обстоятельств. вам лучше было не афишировать свое участие в конгрессе, одна ко вы меня не послушались. В общем, нам остается надеяться только на то, что произошедшее сегодня не перерастет в большой скандал…

– Мы тут – «политически некорректные» личности, поэтому от нас все и шарахаются! – гневно выпалила Клара.

– Полноте! Я со всей откровенностью обрисовал вам сложившуюся ситуацию, которую вы, впрочем, знаете не хуже меня. В общем, давайте не будем терять надежды. Я заметил, что профессор Ив Пико слушал вас очень внимательно. Он человек весьма своеобразный, но и большой авторитет в данной отрасли науки.

Ральф Бэрри тут же пожалел о том, что заикнулся о Пико. Однако он был прав: эксцентричный профессор и в самом деле слушал Клару с интересом. Хотя, имея в виду репутацию Пико, его интерес к Кларе мог оказаться не только научным.

Они вернулись в гостиницу сильно уставшими, чувствуя себя неловко и каждый перед собой, и друг перед другом. Клара знала, что между ней и Ахмедом назревает конфликт. Да, он защищал ее на конгрессе, однако она была уверена, что ему очень не понравилось то, как она построила свое выступление. Он настоятельно просил ее не упоминать имен ни ее дедушки, ни ее отца и заявить, что таблички были найдены буквально недавно. Учитывая сложившуюся в Ираке ситуацию, все равно никто не смог бы проверить, действительно ли это так. Однако она не смогла не отдать дань уважения своему дедушке и своему отцу, потому что она их обожала и именно от них получила все те знания, которыми сейчас обладала. Умолчать о том, что эти глиняные таблички обнаружил именно ее дедушка, для нее было все равно что обокрасть его.

Они зашли в свой номер как раз в тот момент, когда горничная заканчивала наводить там порядок. Они молчали, пока горничная не ушла.

Ахмед достал из холодильника виски и лед и налил себе в стакан. Он ничего не предложил Кларе, поэтому она сама налила в бокал кампари. Затем она присела на стул в ожидании бури.

– Ты выставила себя на посмешище, – сердито сказал Ахмед. – Это надо было додуматься: с таким пафосом рассказывать о своем отце, о своем дедушке и обо мне! Боже мой, Клара, мы ведь археологи, а не дети, играющие в археологов, и этот конгресс – не праздник по поводу окончания университета на котором надо поблагодарить своего папочку за то, какой он хороший! Я же тебя просил не упоминать имени твоего дедушки несколько раз просил, а ты предпочла поступить так, как тебе заблагорассудилось, совершенно не задумываясь при этом о возможных последствиях и не отдавая себе отчета, в каком свете предстанешь ты сама и все то, ради чего мы сюда приехали. Ральф Бэрри просил нас быть осторожными, а еще он однозначно дал нам понять, что его шеф Роберт Браун не против того, чтобы мы проводили эти раскопки, однако он не сможет оказать нам поддержку, потому что для него это было бы слишком рискованно. И в самом деле, не может же он заявить своим друзьям из администрации фонда, что заинтересовался предложением какой-то там никому не известной женщины-археолога, внучки одного из его старых друзей и жены иракца, которому благоволит правящая верхушка режима Саддама Хусейна. Тем более Роберт Браун не станет говорить о том, что он собирается оказать помощь этой женщине в ее археологических изысканиях. Ральф Бэрри высказался вполне откровенно: для Роберта Брауна это означало бы вырыть себе могилу. На что ты рассчитывала, Клара?