Читаем без скачивания Взахлёб. Невыдуманные истории - Алёна Аворус

Я поставила палки отдельно, повесила на них варежки и пыталась сама снять лыжи. То правый крючок тащила, то левый. И вроде бы, казалось, что ещё чуть-чуть, и смогу снять: совсем немного не дотягивала. Ещё и валенки новые хлябали, мешали резинку тянуть. Я так увлеклась борьбой с крючками, что ничего вокруг не замечала. И вдруг почувствовала, что поехала. И всё быстрее и быстрее.

Физрук ко мне бросился. Бежал, руками махал и кричал:

– Тормози, тормози!

А чем мне было тормозить? Палки-то уже остались далеко.

Меня охватил настоящий ужас. Сразу как будто вместо желудка образовалась чёрная дыра, такая пустота была «под ложечкой». Лыжи сами несли меня к обрыву, а я ничего сделать не могла. Девочки визжали, ребята хохотали, а я цепенела от страха.

Как же я ухнула с обрыва! Полетела на скорости по крутому склону, а физрук пешком бежал за мной, вслед выкрикивал:

– Присядь, группируйся, лыжи своди!

Неожиданно у меня зрение прорезалось. От страха, наверное. Под ногами я чётко-чётко видела свои красные лыжи, и чуть ли не отдельные снежинки различала. А склон был накатанный, обледенелый, ноги разъезжались. Скорость была такая, что в ушах свистело. Но я на лыжах держалась, не падала.

Впереди на склоне виднелась какая-то ямка, а потом выступал небольшой бугор. Меня на этот бугор вынесло, и земля под ногами кончилась. Я даже понять ничего не успела, как оказалась в воздухе. Лыжи с ног слетели вместе с валенками и дальше без меня поехали. А я куда-то вбок упала и в сугроб влетела с размаху. Глубоко провалилась и засела в лунке, как тетерев.

Руки без варежек окоченели, куртка задралась, на голую спину снег насыпался. От холода зуб на зуб не попадал, а выбраться сил не было. Физрук примчался, бледный весь. Стал тащить меня из сугроба, снег руками разгребать. А я сидела, как оглушённая, никак опомниться не могла…

Лыжи мои с валенками нашлись у подножия горки. Они оказались совершенно целыми. На них потом и мой младший брат, и даже дочка катались. А физрук после каникул уволился…

Спектакль

В нашем доме жила девочка Рита, которая мечтала стать актрисой. Она была на насколько лет нас старше и заправляла всей компанией.

Однажды Рита решила, что ей уже пора начать тренироваться в артистки. И предложила:

– Давайте, организуем во дворе свой театр!

Нам эта идея очень понравилась, и мы с радостью согласились.

После долгих споров все решили, что первым спектаклем нашего театра будет «Золушка». Рита сразу же сказала:

– Я буду Золушкой! В конце принц и Золушка должны поцеловаться по-настоящему, а вы ещё маленькие!

Не помню уж почему, но мне досталась роль мачехи. Когда мы репетировали, примером для нас был чёрно-белый фильм «Золушка» – все диалоги и поведение персонажей мы скопировали оттуда.

Ещё на репетициях, все почему-то сильно хохотали, когда я приподнимала воображаемые пышные юбки, поднимала кверху нос и говорила:

– Крошки мои, за мной!

Но я не придавала этому особого значения. На репетициях царила такая атмосфера всеобщего возбуждения, что все смеялись и по поводу, и без него.

К подготовке костюма я подошла со всей серьезностью: задействовала мамин гардероб. Мы нашли где-то старый шиньон – из него на голове получалась замысловатая башня. К длинной маминой юбке папа сделал из проволоки настоящий кринолин – совсем как в кино. И только с обувью не получалось. У моей мамы было полно прекрасных лодочек на шпильках. Но вот размер ноги у мамы всегда был крошечный, даже уже в то время мне её туфли были откровенно малы.

И вот пришло время долгожданной премьеры. Ребята во дворе соорудили настоящую сцену из досок, натянули сзади простыню, а спереди сделали из чьих-то старых штор театральный занавес.

Ещё заранее мы написали красивые пригласительные и разнесли по всем квартирам: зрители приглашались со своими стульями. Конечно же, первыми пришли родители артистов и сели у сцены. Незаметно собрался почти весь дом, как говорится: был полный аншлаг.

Я старательно нарядилась в мачеху, а мама с бабушкой, в лучших традициях «Золушки», как-то натянули мне на ноги лодочки. Давили они страшно, но как было красиво! Настоящая дама получилась: в шиньоне, кринолине и бальных туфлях.

Моя мама отдала нам почти новый комплект настоящего театрального грима. Рита, как без пяти минут артистка, решила поработать ещё и гримёром и раскрасила нас за сценой.

Видимо она перестаралась, гримируя меня. Или так на всех подействовал мамин шиньон? Когда я появилась на сцене первый раз, почему-то все сразу же захохотали, я ещё и сказать ничего не успела… Зал даже зааплодировал, когда я подхватила юбку:

– Крошки мои, за мной!

Вроде бы всё шло по плану, но вдруг, когда мачеха отчитывала Золушку, я поняла, что вообще забыла все слова. Недолго думая, я начала сочинять реплики на ходу. Видимо, экспромты удавались, зал хохотал и аплодировал.

Самый апофеоз разыгрался в конце спектакля. Мои ноги, зажатые в узкие туфли, давно болели и стали отекать. Лодочки почти сползли и держались каким-то чудом. И вот в предпоследней сцене, когда принц меряет туфельку Золушке, я забыла придержать подол и наступила себе на юбку. Отчаянно пытаясь удержать равновесие, я взмахнула руками и ногами одновременно.

Лодочки как будто только и ждали этого момента. Одна из них полетела в зал, а вторая – прямо в принца. Принц не растерялся и поймал туфлю обеими руками. В зале была истерика. Чей-то папа кричал:

– Правильно, на мачехе женись!

Весь пафос последней сцены пошёл насмарку… Рита очень обиделась. Особенно на меня.

– С вами только в цирке выступать, а не в театре играть!!! Я с вами собиралась ещё «Ромео и Джульетту» ставить! А теперь не буду!!! Всё, я театр закрываю и вас, «артистов», распускаю!

После спектакля многие подходили к моей маме:

– Давно я так не смеялся! У вашей дочери точно талант!

Может, мне надо было в театральный институт поступать, а не на инженера учиться?

Профессор

Мы дружили с Мариной из второго подъезда. По утрам я заходила за ней, чтобы пойти вместе в школу. Я стояла у двери, а Марина металась по квартире, собирая на ходу портфель, одевая форму и жуя одновременно бутерброды. Мне каждый раз казалось, что эти сборы будут вечными. Когда до звонка оставалось уже совсем чуть-чуть, я говорила:

– Всё, ухожу одна!

Тогда Марина хватала портфель, и мы мчались в школу. Школа была совсем рядом с нашим домом. Быстрым шагом до неё идти было минут пять – наш рекорд был три минуты. Вокруг школы стоял невысокий бетонный заборчик, в котором были две калитки напротив друг друга.

Кроме нас ещё опаздывал Миша-профессор, который тоже утром бежал к калитке, но с другой стороны. Мишу прозвали профессором за то, что он был круглым отличником, носил смешные очки, был очень рассеянным и всегда и везде опаздывал.

Почти каждым утром разыгрывалась одна и та же сцена. В одной калитке появлялись мы с Мариной, а к калитке напротив почти одновременно с нами подбегал Миша.

– А! Профессор!!!

И мы пускались бежать, как будто сдавали стометровку. Миша тоже не оставался в долгу и нёсся к школе. Уже вся школа знала про наши забеги, и дежурные установили негласное правило:

– Кто первый вбежал в дверь, тот успел, а кто последний, тому замечание в дневник!

Причём мы с Мариной были неделимой единицей. Если кто-то из нас первым оказывался в школе, опоздавшим считался Профессор, если первым был Миша, замечание писали нам.

Мы, конечно, были спортивнее и всегда обгоняли Мишу, если начинали бежать одновременно. Но иногда Мише удавалось прийти к школе на минуту раньше. Тогда в наших дневниках красовалось замечание красной ручкой:

– Опоздала в школу!

Мои родители, читая такое, всегда были в недоумении:

– Как ты, выходя из дома в восемь, умудряешься опаздывать, если тут идти всего пять минут? Где ты бываешь по утрам, до школы?

Но, в ответ на все их тревожные расспросы, я молчала, как партизан, и Марину не выдавала…

Карус

Папа очень хотел завести настоящую охотничью собаку. Мама никак не соглашалась:

– Куда ещё и собаку, есть же кот.

Каждую субботу папа ездил на Птичий рынок. Посмотреть, по рынку погулять.

И вот однажды осенью раздался звонок в дверь. Мама дверь открыла и сразу захлопнула. Я страшно удивилась:

– Может быть, кто-то адресом ошибся?

Подбежала и посмотрела в глазок. А там папа с собакой. Мама отошла немного и дверь всё-таки открыла. Так у нас появился Карус. Настоящий шотландский сеттер. Он был ещё щенок: десять месяцев. Но выглядел уже как взрослая собака. Какой же он был красавец! Такого красивого сеттера я больше никогда в жизни не видела.

Кот сразу показал, кто в доме хозяин. Как царапнул раз по носу, Карус его сразу признал за главного. Потом они мирно уживались, даже спали рядом. Но к миске своей Тимка его не подпускал, а у Каруса таскал всё, что понравится.