Читаем без скачивания Тринадцать мнений о нашем пути - Николай Романецкий

Александр Житинский: Ну, я уже сказал, вроде, что в прогресс не очень верю, кроме научно-технического, где он очевиден. Причина его — в человеческой лени, с одной стороны, и любопытстве — с другой.

Андрей Измайлов: Ужели, ужели. Во всяком случае, лично я приветствую только и лишь эту причину. Сколько ж мучиться ещё — в опасности и дискомфорте. Что же касается пресловутого чисто научного любопытства — лучше бы его поумерить. Не зная или, как минимум, не вожделея определённого результата, действуя по принципу «давай попробуем и поглядим, что получится»… Дети с коробком спичек. Спички детям не игрушка! Сам испытал. На себе. В босоногом детстве чуть не спалил хату на Украине — вовремя испугался и затоптал клок сена из стога. В том же босоногом детстве попытался перепрыгнуть кучу цемента свежего замеса (sic!) в два прыжка…

Аналогичная история, на мой взгляд, с нынешним адронным коллайдером. Вбухано денег. На кой? А давай попробуем и поглядим, что получится! Да, но есть опасение, что всё гикнется и вообще засосётся чёрной дырой. Ничо! Вдруг не гикнется и не засосётся — зато (!) мы узнаем много нового.

Экселенц, помнится, прошёл точку невозврата в истории с Абалкиным именно так, как он её прошёл. Зато ликвидировал точку невозврата (пусть гипотетическую) для всего прогрессивного, а то и регрессивного человечества. «Птичку жалко», да. Но…

Андрей Лазарчук: Почему-то лично мне простое и незатейливое стремление человека (и человечества) выжить кажется достаточной причиной и для прогресса, и для всего остального, что оно еще придумает.

Святослав Логинов: Причин две: тому, кто движет прогресс, — хочется странного, а тому, кто дозволяет движение, — хочется комфорта. Есть ещё люди, думающие о безопасности. Этих называют консерваторами.

Евгений Лукин: Относительно стремления к комфорту — согласен. Действительно, благодаря прогрессу путь к смерти стал на диво лёгок и приятен. А вот насчёт стремления к безопасности позволю себе усомниться: общеизвестно, что в салонах и под колёсами автомобилей народу гибнет больше, чем при бомбардировках. Стремись человек к безопасности, он бы, напротив, держался от творений науки и техники как можно дальше.

Хотя война до сих пор считается, если не причиной, то хотя бы ускорителем прогресса, поговаривают уже, что алюминия сейчас идёт больше на пивные банки, чем на авиацию. Если так, то гонка прибамбасов (ширпотреба) давно достигла уровня гонки вооружений. Оба процесса неостановимы, самодостаточны и, подозреваю, ничем хорошим не кончатся.

Сергей Лукьяненко: Нет, не только. Еще в любопытстве. Пожалуй, это одно из самых опасных и в то же время прекрасных человеческих качеств. «А что будет, если…» — и человек летит в космос, и расщепляется ядро атома, и клонируются живые существа.

Сергей Переслегин: А вы не усматриваете некорректности в постановке вопроса? В чем причина сна? Не знаю, а в чем причина бодрствования?

Социосистема — форма существования носителей разума — является сложной структурной системой. По законам диалектики, она обязана развиваться. По тем же законам, ее развитие происходит с постоянным усложнением системы. Мы называем это прогрессом.

Геннадий Прашкевич: В стремлении человека к безопасности и комфорту. Это во-первых.

А во-вторых, врожденное любопытство.

Зачем капитан Скотт рвется к Южному полюсу? Он думает найти там рай? Зачем Эдмунд Хиллари и Норкей Тенсинг поднимаются на Эверест? Чтобы обнаружить там Шамбалу? Да нет. Просто люди считают, что все самое интересное всегда за углом, не здесь, не рядом с нами. А взглянуть хочется! Вот мы и торопимся это увидеть, подспудно понимая краткость отпущенных нам лет.

Вячеслав Рыбаков: Время от времени, довольно редко, рождаются люди, которые не могут не придумывать. Хоть что-нибудь. Совершенно непроизвольно. Откуда такие странные граждане берутся — отдельный вопрос. Плати им за выдумки или нет, казни их за выдумки или нет — они все равно не могут жить просто так. Что-то постоянно варится у них в головах, и что-то время от времени сваривается. А остальные с бoльшим или меньшим успехом используют то, что эти люди придумали, приспосабливают их открытия к повседневной работе, и таким образом делают эту работу легче, продуктивней… чтобы усилий затрачивать меньше, а на выходе получать больше. Стремиться к такому раскладу — абсолютно естественно, это тоже на уровне физиологии.

Жители многочисленных и вполне цветущих государств доколумбовой Америки, при всем своеобразии той цивилизации, тоже любили вкусно поесть и мягко поспать. Не могли не любить — это в природе человека. И тем не менее, говорят, у них не было колеса. Ни у кого. Не произошла там за по меньшей мере полторы тысячи лет их истории такая случайность — рождение гения, который придумал бы колесо.

Причина прогресса — гении. Все остальное — следствие.

Борис Стругацкий: Глубинная причина есть, видимо, так называемый инстинкт познания или инстинкт поиска нового (о котором говорил еще, кажется, Иван Петрович Павлов). Практически же — природная лень безволосой обезьяны: стремление работать как можно меньше, получая при этом как можно больше (максимальный результат при минимальной затрате сил и энергии),

7. Вопрос:

Изменится ли, на Ваш взгляд, жизнь людей, если наука откроет некий источник дешевой энергии?

Олег Дивов: При нынешней организации власти на планете будет сделано все возможное, чтобы эти изменения шли как можно плавнее. Многие процессы окажутся так растянуты по времени, что мы изменений толком и не заметим.

Александр Житинский: Как Вы уже поняли, я пессимист. Любое великое открытие или изобретение, повышая комфортность жизни, одновременно ускоряло движение этой жизни к гибели.

Андрей Измайлов: А наука откроет-таки? Блажен, кто верует. Тепло ему на свете. Пусть даже и откроет. Далее по древнему анекдоту про слона: съесть-то он съест, да кто ж ему даст! То есть, когда и если по принципу «Счастья! Для всех! Даром! И пусть никто не уйдёт обиженным!», тогда — конечно, изменится! И к лучшему! Но… Довелось мне побывать в Институте ядерной физики, что под Гатчиной. Беседовал с великим учёным (без преувеличения и без иронии). Помимо всего прочего, он изобрёл и запатентовал… как бы так попроще… «атомные пилюли от рака». Объяснил мне «на пальцах» суть. И впрямь, проще некуда! Я ему: «Ну, и где?! Где?!!» Он интеллигентно избежал рифмы. Да просто фармацевты не пущают — иначе у них всё рухнет (см. выше — № 3).

К слову! «Счастья! Для всех! Даром! И пусть никто не уйдёт обиженным!» — последняя строчка в «Пикнике». Мудрые авторы на том и закончили повесть, умолчав о том, что случилось бы по исполнению этого сокровенного желания.

Андрей Лазарчук: Думаю, нет. Энергия и так дешева дальше некуда. Было бы, напротив, полезно подумать о ее подорожании и ограничении производства, поскольку тепловое загрязнение — самое опасное из всех мыслимых.

Святослав Логинов: У нас масса источников дешёвой энергии. Её слишком много, и она слишком дёшева, а второе начало термодинамики никто не отменял. Тепловое загрязнение окружающей среды уже сейчас представляет опасность; куда уж ещё дешевле?

Евгений Лукин: А то она мало их открывала! Жизнь отдельных людей при этом, разумеется, менялась. Слегка, но к лучшему. Ясно же, что пишущий на компьютере должен это делать куда успешней, нежели скребущий гусиным пером в неэлектрифицированном Михайловском.

Сергей Лукьяненко: Да, конечно. Вопрос энергии — это основной вопрос, не надо быть Чубайсом, чтобы это понимать. Будет энергия — будет и пресная вода, и пища, и транспорт, и развлечения вроде космических исследований.

Сергей Переслегин: Изменится. И если не откроет — изменится тоже. Жизнь постоянно меняется. Станет ли она лучше от открытия источника дешевой энергии? Не знаю. В долгосрочной перспективе и больших масштабах рассмотрения — несомненно. А в среднесрочной перспективе открытие нового источника дешевой энергии может привести к катастрофическому экономическому кризису и даже к крупной войне. Может, однако, не привести — все зависит от целого ряда параметров, не фиксированных вопросом.

Геннадий Прашкевич: Кардинально изменится.

Изменится сам взгляд на мир.

Даже, возможно, наметится тот счастливый переход к миру истинного искусства, истинной науки, о котором так много писали философы. Это, разумеется, мой взгляд. Личный.

Вячеслав Рыбаков: По большому счету — никак не изменится. Хотя будут, конечно, потрясения — сейчас-то все вокруг нефти вертится, деньги самые большие пляшут именно там… Нефтянка начнет убивать всех, кто придумает новый источник энергии; те, у кого нефти нет и кто хочет добиться независимости от тех, у кого она есть, начнут этот новый источник и его выдумщиков спасать — на единственно возможный в нашем мире лад: сажать в то или иное подобие шарашки, для полной и вящей безопасности и чтоб конкуренты не пронюхали… Много гадостей произойдет. Мы их творим под любым предлогом и по любому поводу — и какой-нибудь карманный термояд станет еще одним предлогом и поводом в этом ряду. Но по большому счету не изменится ничего.