Читаем без скачивания Сокровища на дне - Александр Окороков

В месте, которое ныряльщики окрестили «капитанской каютой», археологи обнаружили пять амулетов в виде скарабеев и тонко выгравированную печатку из камня для оттисков на глиняных табличках. На печатке были изображены три фигуры — богиня с высокой короной на голове, благословляющая двух склонившихся перед ней в глубоком поклоне молящихся. Эта вещь была выполнена в Северной Сирии, причем на 500 лет раньше, чем построен корабль. Вероятно, она принадлежала владельцу судна — купцу, возможно, из Сирии. То, что это был именно купец, подтверждали находки 48 весовых гирь из красного железняка, составлявших три полных комплекта. А также несколько голубовато-белых жемчужин финикийского происхождения.

Здесь же, в «каюте» были найдены единственная на борту лампа, игральные кости, большое количество различных керамических сосудов, изготовленных в конце XIII века до н. э., следы пищевых продуктов (косточки маслин и, предположительно, кости птицы и рыбы), пара головок для булавы, бритва в виде полумесяца, точильные камни и овечья бабка. Последняя предназначалась для распространенной игры в бабки либо для гадания, поскольку моряки древности в плаваниях часто руководствовались пророчествами.

Не подвело археологическое чутье и Джорджа Басса. Под грузом корабля были обнаружены отдельные части его корпуса: остатки обшивки и почти не поврежденная распорка судна. Несмотря на фрагментарность находок, специалистам удалось установить, что шипы верхних досок обшивки точно входили в отверстия досок, расположенных ниже. Такая технология строительства называется наборной. Корпус судна набирался из толстых коротких досок, в торцах которых долбились пазы. В ходе дальнейших операций в них вставлялись шипы, затем доски плотно насаживались торцами друг к другу. Уроженец античного Галикарнаса — «отец истории» Геродот писал о подобных конструкциях: «При строительстве грузовых судов ребер вовсе не делают». И далее: — «…египтяне вырезали толстые планки длиною в 2 локтя, накладывали их одну на другую и соединяли между собой прямоугольными деревянными шипами, входившими одной половиной в отверстие нижней планки, а другой — в отверстие верхней. Планки сколачивались между собой ударами тяжелых болванок и образовывали толстый корпус судна без киля и внутреннего набора. Корпус в поперечном сечении имел форму, близкую к полукругу, и снаружи проконопачивался папирусом». Заключение о наборной конструкции корпуса корабля из Гелидонии стало археологической сенсацией. Ученые смогли воочию убедиться в том, что затонувший примерно в 1200 году до н. э. корабль был построен по принципу, который использовался в Средневековье при строительстве каравелл.

Находка под металлическими слитками, то есть в трюме корабля, прутьев деревьев твердых пород позволила раскрыть еще одну историческую загадку, на этот раз связанную с расшифровкой отдельных сюжетов в гомеровском эпосе «Одиссея».

Как известно, Одиссею в строительстве плота, на котором он намеревался вернуться домой после долгих странствий, помогала нимфа Калипсо. Гомер в деталях описывает создание этого древнейшего плавсредства:

Медный вручила топор, большой, по руке его точноСделанный, острый с обеих сторон, насаженный плотноНа топорище из гладкой оливы, прекрасное видом;Также топор для тесания дала и потом ОдиссеяВ дальнее место свела, где были большие деревья.

Двадцать стволов он свалил, очистил их острою медью,Выскоблил гладко, потом уравнял, по шнуру обтесавши.

Бревна он все просверлил и приладил одно ко другому,Брусьями бревна скрепил и клинья забил между ними.

После того над плотом помост он устроил, уставивЧасто подпорки и длинные доски на них постеливши.Мачту в средине поставил, искусно к ней рею привесил,Чтобы плотом управлять, и руль к нему крепкий приладил.Сделал потом по краям загородку из ивовых прутьев,Чтоб защищал от волн, и лесу немало насыпал[1].

Над последними словами Гомера ломало голову не одно поколение переводчиков, интерпретаторов эпоса и морских историков. Никто не мог себе представить, для чего при строительстве корабля требовались прутья и «лес». После исследования корабля, затонувшего у мыса Гелидония, все стало на свои места. Было очевидным, что «хворост» служил не для защиты палубы от пены и брызг, как предполагалось до этого, а в качестве подстилки в трюме для сохранения товаров сухими.

Таким оказался замечательный итог подводных раскопок у мыса Гелидония, которые опытный Фредерик Дюма назвал «первыми методическими раскопками, доведенными до конца».

КИРЕНИЙСКИЙ КОРАБЛЬ

Однажды в ноябре 1965 года известный ныряльщик из города Кирения на Кипре, по имени Андреас Кариолу, проводя на морском дне эксперименты по выращиванию губок, вдруг увидел, что из-за внезапного шторма якорь его судна движется. Волочившийся по дну якорь поднимал огромную тучу ила, и в погоне за ним Кариолу неожиданно очутился напротив груды амфор. Якорь не останавливал своего «бега», и у ныряльщика не было времени внимательно рассмотреть свою находку. Ему пришлось всплыть на поверхность, чтобы не упустить лодку.

Позднее выяснилось, что груда амфор и погребенные на дне куски дерева оказались «капсулой времени» эпохи Александра Македонского. Это были обломки древнегреческого судна, причем наиболее сохранившегося по сравнению со всеми, обнаруженными прежде. Корабль затонул примерно в 300 году до н. э. на расстоянии одной мили к северо-востоку от гавани Кирения, на глубине 100 футов.

Всплыв на поверхность, Кариолу попытался найти какие-либо ориентиры, однако из-за смещения его лодки они оказались неточными. Только после двух лет упорных поисков места кораблекрушения Кариолу вновь сумел обнаружить киренийские обломки и поднять на поверхность две амфоры. Неугомонный ныряльщик сразу же обратился к правительству Кипра с просьбой организовать экспедицию для раскопок, в чем, к большому сожалению, ему было отказано из-за нехватки средств.

Но любознательному ловцу губок повезло. Именно в этот период на Кипре по приглашению Управления древностей находился морской археолог Майкл Катцев. Естественно, он встретился с Кариолу, и тот сразу же повез ученого на место кораблекрушения.

Когда Катцев в первый раз нырнул для изучения киренийских обломков кораблекрушения, он увидел кучу амфор, причем около 80 амфор четко виднелись на морском дне. Эта куча была «могильной плитой» над погребенными под нею остатками кораблекрушения. Впоследствии он писал: «…Горойло (кипрский ныряльщик. — А. О.) подвел меня и мою группу к скоплению амфор. Почти сто лежащих друг на друге кувшинов покрывали площадь размером приблизительно 5 х 3 м. Вначале мы усомнились, что такое небольшое количество груза может указывать на нахождение торгового корабля. Мы натянули координатную сетку, обследовали окрестности с помощью металлических шестов с целью выявления других амфор и при этом установили, что части корабля лежали на площади размером 10 х 20 м и были покрыты песком. Это соответствовало размерам торгового корабля. Затем с помощью металлического детектора и протонного магнитометра мы провели концентрацию железа и других металлов и определили положение судна».

Находка оказалась типичным торговым судном времен Александра Македонского. Оно использовалось в качестве «трампового торгового судна», то есть плавало вдоль побережья, загружаясь и разгружаясь в портах, встречающихся на его пути. В момент гибели на его борту находился груз — около 350 амфор и 29 жерновов. Судно имело 47 футов в длину и 14,5 фута в ширину, водоизмещение — около 40 т.

Раскопки начались в 1967 году и осуществлялись бригадой из 54 ныряльщиков под руководством Катцева. Продолжались они до 1972 года.

В результате исследований было выявлено большое количество амфор 10 типов, что позволяло реконструировать маршрут судна — порты его захода. Так, например, из 404 поднятых амфор 343 принадлежали острову Родос — предположительно, они содержали родосское вино, пользовавшееся большим спросом в Древней Греции и Древнем Риме. Часть амфор происходила с острова Самосу. Их назначение определить не удалось. Остальные 8 типов амфор, которые были представлены в незначительном количестве, служили, вероятно, для хранения дорожного провианта или редких товаров. Среди других находок следует отметить около 10 000 штук миндаля, от которого сохранились только оболочки, и жернова для мельниц прямоугольной и квадратной формы. Все эти находки позволили ученым определить путь судна. Он проходил от островов восточной части Эгейского моря к Родосу и далее к Кипру. Причины гибели судна остались тайной, однако отсутствие каких-либо следов пожаров или нападения пиратов позволяет предположить, что судно затонуло от внезапно налетевшего шторма. На это указывает и то, что в момент погружения паруса были зарифлены — свинцовые кольца были сложены на корме в том виде, как они в то время использовались в такелаже. Причем команде, вероятно, удалось спастись, прихватив личные вещи, ибо из них было обнаружено только пять бронзовых монет, бытовая керамика и остатки кожаной сандалии.