Читаем без скачивания Лад Посадский и компания. Книга III. Дела военные - Михаил Русанов

Курс разных «валют» по отношению к посадскому серебру.

Всякий читатель находил в газете что-то интересное для себя. К тому же, за кружкой пива, или стаканом франзонского красного, листать газету, – это с некоторых пор считается в «Пьяном Гоблине» признаком хорошего… вкуса!

В самом прямом смысле.

Появилась мода на совместимость самых, казалось бы, несовместимых вещей. Заказывают селёдочку, и тут же к ней, к жирной, малосоленой, просят подать «Гадюкины Ведомости»! Ну какая здесь связь?! Водку к селедке, ну, горбушку подрумяненного ржаного хлебца, или лучку маринованного, в конце то концов! Но чтоб газету…

Как бы там ни было, а стало модным, Чер-Туй забодай этих эстетов!!!

Лад «Гадюкины Ведомости» не читал. Забава жены, обернувшаяся делом прибыльным, – как же, на весь Посад одна газета, вызывала у него скепсис. Откуда слово такое?! Не иначе, как изжога!

Тем не менее, к пиву тёмному да ломтикам жёлтого сыра, подали им газету.

Поломав голову над причиной тревоги Седоборода, поделившись друг с другом недоумением, пустились друзья после кружки третьей в воспоминания. Тут к ним за столик подсели другие, охочие послушать о миссии заокеанской, снискавшей героям Посада славу дипломатов первых!

* * *

Ставлен дом Мечплуговича по всем канонам посадским – с размахом и мощью. Ворота дубовые, ограда высокая в круг дома. Ворота украшены ковкой изысканной – цветы чугунные, как живые. По утру на них роса выпадает, принимая металл кручёный за живую природу.

Говорили многие, что чудо это не иначе как ворожбой сотворённое. Да только где это видано, что бы кузнец к чародейству прибегал? Ну, разве что возле печей своих споёт песнь солнышку да земле-матери. Или кинет в тигель травы тайной, чтоб серебро засверкало как водица под солнечным лучиком. Вот и всё!

Знающие соглашались. Возле горна с металлом горячим, тягучим, ворожил Наковальня знаниями тонкостей дела кузнечного, не многим подвластного. Вкладывал иной раз в безделушку какую столько любви и души собственной, что выходила вещь та как живая.

Вот и цветы железа кованного, распустившись на воротах дубовых, летом росой покрывались. А зимой, хрусталём инея сверкая, заставляли природу с изумлением взирать – как же цветы дивные не увяли, не утратили злой осенью прелесть свою?

От дома Мечплуговича начиналась слобода кузнечная, с улицами широкими, всегда полными. Обозы, полные руды и слитков железа, делегации купцов знатных, спешащих заказы сделать, а где и поблагодарить за работу искусную. Тут же, вдоль трактов оживлённых – хлебопекарни, лавки скобяные, да баньки. И конечно – кабак, чей хозяин в бытность свою кузнец хороший, знал, чем кузнецов-молотобойцев приветить.

С трёх сторон в слободу попасть можно. Коли в гости к кузнецу какому – так от дома Мечплуговича идти надобно.

Ежели в лавки скобяные, коих и на базарах множество, так с ярмарки, что к главной площади Посада левым боком тиснулась. В слободе то кузнечной лавки побогаче будут, а цены – ниже.

Ну а если нужда к печам гонит, – посмотреть, как металл искрит, почувствовать, как жар пышет, так это от избы Седоборода с полверсты будет по дороге широкой, краюшкой леса дворами задними. О том всяк ведает.

Знала и Гадина. Недаром в кабинете у неё, в тайном ящичке огромного стола лежал сложенный в четверть лист бумаги. Мало ли бумаг хранится в ящичках деловой женщины, подумает иной. Действительно, чего там только нет. Вернее, что там только ЕСТЬ!!! Список займёт не одну страницу, потому ответим коротко – бумага бумаге рознь!

Тот лист не был обыкновенным. Неведомым чародейством – для не знающих (тьфу!!!), а для Гадины так просто ОФСЕТНОЙ печатью, была нанесена на бумагу подробная карта Посада.

Новшество сие придумал Комер-сан. Подручные его, ухлопав год времени, составили подробный список: – где какая улица, улочка, тропинка, базар, ярмарка, рынок. Где слобода чья, диаспоры какой, да склады и амбары. Да с каких сторон в Посад тракты торговые вкатывают пыль да ветер странствий дальних. А после уже, по списку, с координатами, расстояниями от колодца к колодцу, от базара к базару, карту и нарисовали.

Имелись такие же у Седоборода и Зуба, у М. Уолта, да у воеводы посадского.

Узрев лист бумаги у себя на столе, морщился Яромушка, бедова головушка.

– И зачем мне каракули сии разглядывать? Я мальцом весь Посад поперёк изведал да вдоль. Знаю, где какая кочка на дороге торчит, где какой колодец зной летний студит!

Но согласился с новшеством. Ибо намекнул ему как-то в разговоре М. Уолт, что карта такая – хорошее подспорье для стратегии умного Ярома. Нечего и говорить, Яром после так выпятил грудь, что слюна, вспенившаяся на языке при слове «стратегия», тут же и сглотнулась бравым воеводой!

– А что, мы хоть академий Ген. Штабов не заканчивали, и всё же, вон, слободой дружинной не первый год верховодим. В совете Посадском сидим. И ворогов всяких в прошлом били, и в будущем бить будем! Во как, кувыркнись Чер-Туй, и лопни! Тьфу!

Гадина в слободу кузнечную пожаловала с той стороны, с какой навстречу путнику первым высится дом Наковальни. Верхом пожаловала. Негоже жене купца знатного за три версты ноги ломать.

Спрыгнув лихо с молодой кобылки, (от хундустанцев подарок), трижды она ударила в ворота молоточком медным.

Вздрогнули ворота, неприлично скрипнули, и настежь отворились. Кобылка с испугу всхрапнула, прянула ушами. Гадина успокоила лошадку словом добрым, и на поводу ввела её на двор кузнеца главного. Прислуга дворовая тут же приняла кобылку. Гостью дорогую без разговоров лишних проводили на женскую половину.

Саша Рыжая ждала гостью. На столе обед собран, и графинчик наливочки рябиновой ставлен.

Обнялись чинно две сестрицы по прошлому, ныне же – подруги знатные, одним делом связанные.

Кому невдомёк, так вот вам – Саша Рыжая числилась зам. глав. реда в «Гадюкиных ведомостях». Произносилась должность её посадскими так – Замгла Вреда. И понятно, слюну пускали! А ещё в совете женщин Посада Сонька теперь главной была. Уступила ей Гадина пост, ибо дел и без того хватает.

После рюмочки третьей, разомлели подруги. Отправили девок-прислужниц на сон послеполуденный. А сами повели разговоры странные. В разговорах тех прошлое ведьмовское сплеталось с настоящим в тугие узлы кос девичьих. Поди, разбери, где начало, а где конец…

* * *

Скромный визит Комер-сана к другу старому обернулся импровизированным советом, на котором собрались знатнейшие люди Посада.

Ворон Седоборода несколько раз за вечер улетал куда-то. После жаловали к Седобороду гости, коих Лад не ожидал здесь увидеть.

Яром, с ним Пустолоб, заместитель в делах дружинных.

М. Уолт. Как всегда – сдержан, одинаково вежлив со всеми.

Зуб, ворчащий на старость свою и немощь в костях. Прибеднялся старейшина! Посох дубовый – знак доверия народа Посадского, цепко держал – не выхватишь!

Наковальня. Гоблин Сэр Тумак.

Были люди от хундустанцев.

От бовусской слободы два знатных пивовара пришли, да не с пустыми руками, что очень обрадовало Сэра Тумака.

От феминисток две девахи присутствовали. После визита Донда в их организацию засуетились милые! Обрадовались – М. Уолт первым пошёл на контакт!

Были девчонки в костюмах военного кроя, на ножках – ботинки огромные. На кудри непослушные лихо береты двинуты.

Зуб, недобро глянув на них исподлобья, помянул Чегевару какую-то, отчего многим сплюнуть ой как захотелось!

Ближе к полуночи, когда ужин поздний со стола щедрого смели, да разговоры разные поутихли, как угли в очаге, Седобород призвал всех к вниманию ударив ладонью по столу.

– Вот что знатные, – начал дед. – Собрались мы для решений важных. Полночь – само время.

Закивали некоторые, понимая, куда мудрый гнёт.

– Много чего странного за последнее время в Посаде случилось. Кто-то скажет – эка новость! Непонятного да диковинного у нас всегда хватало! Отвечу такому – только глупый не видит, как всё в одну картинку складывается! – Резко бросил дед, и на Лада посмотрел. Лад шею втянул под взглядом таким. – Ежели песчинка к песчинке пристаёт, со временем пустыня образуется. Так и события разные, коли с умом обдумать, много чего поведать могут. Все вы здесь не глупые, – тут дед ехидный опять Лада взглядом пронзил, – в Посаде авторитет определённый имеющие. Вот давайте и разберемся, кого что беспокоит. Без этого нам никак. Если уж мы что проглядим, то люд Посадский и вовсе в тревоге смутной пропадёт.

– А чего тут думать? – Хрустнул Яромушка позвонками шейными, свернув голову на бок. – Смутьянов в острог. Слухи пресечь!

– Скор ты на решения. Смотри, как бы боком тебе это не вышло. – Подал голос Сэр Тумак, оторвавшись на миг от подарка бовусских пивоваров – бочонка темного пива. – Как ты слухи пресекать будешь? Дружиной по базарам шастать, да всех, на язык не сдержанных, за ворот хватать?