Читаем без скачивания Нерядом - Эллин Ти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вода расслабляет. Всегда и всех. При условии, конечно, что это не середина реки и не падение в воду с лодки. Но теплая ванная – это выход для расслабления после такой истерики, и поэтому я просто сажусь на пол и тихо существую рядом, поглаживая ее по волосам, ожидая, пока она придет в себя.
На это могут потребоваться часы, и я через какое-то время доливаю в ванну горячей воды, чтобы Марина не замерзла, и спустя, наверное, два с половиной часа от момента, как я вошел в квартиру, она решает заговорить.
– Я впервые в жизни сказала ему, что не виновата в той ситуации.
Она пустым взглядом смотрит в потолок, положив голову на край ванны.
– Вы разговаривали? – уточняю. Если он приперся к ней с этим букетом… «Феникс» останется без тренера, клянусь.
– По телефону, – она еле заметно кивает. – Он написал сообщение, я позвонила. И он снова меня обвинил, а я сорвалась, ну и высказала ему все. А дальше… ты, кажется, видел.
– Ты умница, что нашла в себе силы сказать ему, – говорю ей.
Я слышал ее слова о том, что «я виновата и это моя карма», и сейчас она нашла силы сказать ему, что не виновата… Это реально очень здорово, даже несмотря на то, какую истерику принесло.
– Где дети? – спрашивает все таким же безжизненным голосом.
– Отправил домой. К нам с Дианой. Я сегодня с тобой останусь.
Не спрашиваю, ставлю перед фактом, иначе не прокатит. Мне не хватит совести оставить ее одну после такого.
– Спасибо тебе, Вить, – она поворачивает голову, не отрывая ее от края ванны, и смотрит на меня. Краешек губы поднимается в болезненной улыбке, а из глаза вытекает слеза. – И прости, что я вот такая. Я бы хотела быть нормальной, правда. Мы могли бы… ну… общаться?
– Помолчи, женщина, бога ради, – закатываю глаза. Что еще за слова? Нормальной… Она и правда себя считает ненормальной или какой-то неправильной? Да у половины страны психические расстройства, что поделать, в такое время живем. Как будто я нормальный… – Кофе или чай?
– Чай, – шепчет она. – Там на полочке стоят баночки с чаем. Вот который с надписью «Нелюбовь» – самый вкусный.
– Понял, – киваю. – Пошел делать. Выползешь сама?
Она снова кивает, и я выхожу из ванной, оставляя ее одну. Главное – не делать из нее сейчас жертву и не вести себя с ней так, словно она сумасшедшая. Это психология, но я и без этих знаний не собирался. Пережить такое, как она, и не ловить истерики и панические атаки – почти нереально. Мне хочется ее вытащить из этого состояния… Нужно только хорошо подумать как.
Нахожу тот самый чай, что просила, завариваю, и, когда он уже настаивается, в дверях кухни появляется Марина, закутанная в халат. Она опирается плечом на косяк и смотрит на меня, поджав губы.
– Виктор Павлович, вы отлично смотритесь на кухне. Не думали сменить профессию и стать шеф-поваром? – устало улыбается она.
– Это ты меня просто на льду не видела, – подмигиваю и раскрываю руки для объятий. – Иди сюда.
Она предложение не отклоняет, идет сразу и обнимает, а я прижимаю ее еще крепче к себе прямо посредине кухни.
Это очень нежное что-то, важное и определенно нужное. Причем нужное нам обоим.
– Почему ты такой хороший? – спрашивает она шепотом, обнимая за торс.
– Я совершенно нехороший человек, к сожалению, – признаюсь ей. – Просто тебе не хочется показывать хреновую версию себя.
– Не-а, – протестует она, – хороший. Плохой никогда бы не смог сделать столько хорошего для практически постороннего человека.
– Ну какой же ты посторонний? – улыбаюсь ей и решаю немного разрядить обстановку. – После вчерашнего и сегодняшнего я вообще обязан на тебе жениться. А ты говоришь – посторонний.
– Ты, работая с великовозрастными детьми, и сам остаешься таким же. Громов Виктор Павлович, вы не пытались повзрослеть? – хихикает она, хотя сил на это у нее почти нет. Но это искренне и от души, поэтому в очередной раз топит мое ледяное сердце в нежности.
– Пытался, – киваю ей, – но мне там катастрофически не понравилось. Эти проблемы взрослой жизни… фу!
– Да уж, – тихонько хмыкает, – и правда. Фу.
– Присаживайся, – говорю ей и отодвигаю стул. – Твой чай.
– Спасибо, Вить, – снова говорит она, – что не дал детям на это смотреть. Мне было бы жутко потом некомфортно.
– Знаю, – киваю ей и целую в макушку, прежде чем сесть за стол напротив. – Поэтому и выгнал их.
– А меня повысили, представляешь? – говорит она. Представляю. Сабирова при мне эту мысль озвучила еще тогда в ресторане, и я понял, что долго затягивать они с решением не будут. – А еще отпуска дали две недели. Вообще не знаю теперь, чем заниматься столько времени…
Мне в голову стреляет шальная мысль. Просто резко, как пулей прошибает!
– Слушай… а полетели с нами на выездную серию, а? И финал! Мы будем в городе, я знаю там одно местечко… Час езды до классной базы отдыха прямо в лесу. Хочу с тобой туда. Как раз у нас будет там день игры и сутки выходной.
– Вить… – шепчет она мне. – Неудобно как-то.
– Неудобно, это когда мы все свалим, а ты тут одна останешься. А остальное очень удобно. Сейчас, короче, дозакажу билет. – Не слушаю ее сомнения и все равно собираюсь увезти с нами. Это будет лучшим решением, как мне кажется. Точно лучше, чем оставить ее тут одну, когда где-то рядом ошивается этот мудак. Пока не разберусь с ним, одну Марину не оставлю уж точно.
* * *
Эти сутки нас очень сблизили. Я, конечно, не уехал от Марины, хотя в какой-то момент она даже почти настаивала, что в порядке и я могу ехать. Не хотела, чтобы я ссорился с Димой, если они с Дианой все-таки станут кем-то больше чем друзьями, а учитывая их частые ночевки…
Но дочери я все-таки доверяю, она неглупая у меня, сама знает, что делает. Надеюсь!
Остался с Мариной, конечно бросать ее одну в таком состоянии не собирался. Надо быть моральным уродом, чтобы сделать так, а я вроде как еще не совсем…
Мы готовили вместе ужин. Как в настоящих романтических фильмах, серьезно. Я даже сказал об этом Марине, и мы вместе посмеялись над этим, а потом включили музыку из
