Читаем без скачивания Том 1. Дживс и Вустер - Пэлем Вудхауз

— Конечно, устроишься, — сказала она. — Такого ценного сотрудника любая газета будет рада заполучить.

— Они просто передерутся из-за него, — подхватил я. — Такие, как Селедка, на дороге не валяются.

— Ты такой умный!

— Спасибо.

— Да я не о тебе, балда. О Реджи.

— Ну да, конечно. У Селедки уйма достоинств.

— И тем не менее, — сказала тетя Далия, — когда вернется Апджон, я считаю, вам надо постараться завоевать его расположение.

Я понял, к чему она клонит. Из серии «приковывай стальными обручами».

— Тетя Далия права, — сказал я. — Постарайся ему понравиться, и, возможно, он отзовет свой иск.

— Куда он денется! Никто не в силах устоять перед тобой, милый.

— Ты так считаешь, милая?

— Конечно, милый.

— Что ж, будем надеяться, милая, что ты права. А пока, — сказал Селедка, — если я немедленно не выпью виски с содовой, я скончаюсь в страшных судорогах. Миссис Траверс, вы не возражаете, если я схожу поищу виски?

— Я как раз сама хотела вам это предложить. «Скачи к ручью и напейся вволю, мой бедный олень[92]».

— Мне тоже не мешает подкрепиться, — сказала Бобби.

— И мне, — сказал я, подхваченный волной всеобщего энтузиазма. — Хотя я бы предпочел не виски, а портвейн, — добавил я, когда мы вышли из комнаты. — Благороднейший напиток. Зайдем в буфетную к Макпалтусу. У него наверняка есть то, что надо.

Мы застали папашу Глоссопа в буфетной, где он надраивал столовое серебро. Он был удивлен вторжением столь представительной делегации, но, узнав, что наши глотки пересохли от жажды, одарил нас бутылкой своего лучшего, и после того, как мы несколько восстановили угасшие силы, Селедка, который все это время хранил задумчивое молчание, поднялся и ушел, сказав, что, если мы не возражаем, он хотел бы некоторое время поразмышлять в одиночестве. Я видел, как папаша Глоссоп бросил на него быстрый взгляд, когда тот выходил из комнаты, и понял, что манера поведения Селедки возбудила его профессиональный интерес, и он безошибочным чутьем угадал в молодом человеке потенциального клиента. Эти психиатры видят людей насквозь и всегда начеку. Он деликатно дождался, пока за Селедкой закроется дверь, и спросил:

— Мистер Сельдинг — ваш давний друг, мистер Вустер?

— Берти.

— Прошу прощения, Берти. Вы его давно знаете?

— Можно сказать, с младых ногтей.

— А мисс Уикем тоже с ним близко знакома?

— Я помолвлена с Реджи Сельдингом, сэр Родерик. — сказала Бобби.

Услышав это признание, Глоссоп, по-видимому, почел за благо держать язык за зубами, потому что произнес только «Ах, вот как», после чего перевел разговор на погоду и развивал эту тему до тех пор, пока Бобби, которая после ухода Селедки стала проявлять признаки беспокойства, не сказала, что, пожалуй, пойдет посмотрит, как он там, и тоже ушла. Глоссоп вздохнул с облегчением и заговорил о Селедке.

— Я не решился упоминать об этом в присутствии мисс Уикем, поскольку они с мистером Сельдингом помолвлены, и мне не хотелось ее расстраивать, но у молодого человека явные признаки невроза.

— Это он сейчас выглядит таким чокнутым, обычно у него более нормальный вид.

— И тем не менее…

— Вот что я вам скажу, Родди. Попади вы в такой переплет, как он, у вас бы тоже разыгрался невроз.

И решив, что неплохо бы узнать его мнение по поводу ситуации, в которой оказался Селедка, я все ему рассказал.

— Вот, стало быть, как обстоят дела, — заключил я. — Единственная возможность избежать участи, которая страшнее самой мучительной смерти — а именно, навлечь на газету штраф, размеры которого лежат за гранью воображения скупердяев-хозяев, — это снискать расположение Апджона; а любому мыслящему человеку ясно, что эта задача невыполнимая. Понимаете, он уже провел когда-то с Апджоном четыре года в Малверн-Хаусе, но так и не снискал его расположения, поэтому трудно представить, как он сможет снискать его сейчас. Так что дело — полный анпас. Французское выражение, — объяснил я, — означает, что мы попали в тупик и нет никакой надежды из него выйти.

К моему удивлению, вместо того, чтобы поцокать языком и глубокомысленно покачать головой, показывая тем самым, что он видит неразрешимость возникшей проблемы, он самодовольно захихикал, словно обнаружил в этой истории некую забавную сторону, которую не удалось заметить мне. Затем он воскликнул: «Клянусь Богом!» — выражение, которым он пользуется, когда хочет сказать «чтоб мне провалиться!»

— Просто удивительно, дорогой Берти, — сказал он, — насколько общение с вами воскрешает в моей памяти дни юности. Каждое ваше слово будит сладкие воспоминания. Мне сейчас на ум пришел эпизод из далекого прошлого, о котором я не вспоминал многие годы. Он возник перед моим мысленным взором, как по мановению волшебной палочки. Толчком послужила проблема, возникшая перед вашим другом мистером Сельдингом. Когда вы рассказали мне о его бедах, туман прожитых лет рассеялся, стрелки часов закрутились в обратном направлении, и я снова стал юношей двадцати с небольшим лет, принимающим живое участие в довольно странной истории Берты Симмонс, Джорджа Ланчестера и отца Берты, старого мистера Симмонса, жившего в то время в Патни. Он был крупный торговец маслом и свиным жиром.

— В чьей странной истории, простите?

Он повторил состав действующих лиц, спросил, не хочу ли я еще немного портвейна — предложение, которое я охотно принял — и продолжил свой рассказ.

— Джордж, молодой человек страстного темперамента, встретил Берту Симмонс в городской ратуше на благотворительном балу в пользу вдов железнодорожных носильщиков, и сразу же без памяти в нее влюбился. И ему ответили взаимностью. На следующий день он встретил Берту на главной улице Патни и, угостив ее в кондитерской мороженым, предложил заодно свою руку и сердце, которые она с радостью приняла. Она призналась, что, когда они танцевали на балу, она почувствовала, как в душе у нее все перевернулось, и он ответил, что испытал то же самое чувство.

— Это называется нашли друг друга.

— Совершенно справедливое определение.

— Короче, все шло как нельзя лучше?

— Вот именно. Но на пути к счастью возникло препятствие, причем очень серьезное. Джордж служил инструктором по плаванию в городском бассейне, а мистер Симмонс мечтал о блестящей партии для дочери. И не дал разрешения на брак. Это было, разумеется, еще в те времена, когда для брака требовалось разрешение родителей. И только после того, как он чуть не утонул, а Джордж спас ему жизнь, он смягчился и дал молодым свое согласие и отцовское благословение.

— Как это случилось?

— Все очень просто. Я пригласил мистера Симмонса прогуляться по берегу реки и столкнул его в воду, а стоявший наготове Джордж прыгнул и вытащил его на берег. Конечно, мне потом пришлось выслушать немало жестоких упреков по поводу моей неловкости, и долгое время я не получал приглашения на воскресные ужины в Чатсворт, резиденцию Симмонсов, а это жестокое лишение для вечно голодного студента-медика без гроша в кармане, но я с радостью принес эту жертву, чтобы помочь другу, и результаты — во всяком случае для Джорджа — превзошли все ожидания. И вот теперь, когда вы рассказали мне, что мистеру Сельдингу нужно во что бы то ни стало снискать расположение мистера Апджона, у меня мелькнула мысль — а что, если подобная инсценировка поможет и в данном случае. Здесь, в «Бринкли-Корте», для этого есть все, что требуется. Во время прогулок по окрестностям я заметил небольшое, но вполне подходящее для наших целей озеро, и… короче говоря, вы меня поняли, дорогой Берти. Разумеется, с моей стороны это не более чем размышления вслух.

От его слов у меня сделалось тепло на душе. Мысль о том, сколь превратно я судил о нем в те дни, когда мы еще плохо знали друг друга, пробудила во мне жгучее чувство стыда и раскаяния. Казалось невероятным, что некогда я смотрел на этого милейшего исцелителя психов с опаской и недоверием. Это мне урок на всю жизнь: несмотря на лысый череп и кустистые брови, человек может оставаться в душе истинным спортсменом и отличным малым. В моем стакане оставалось еще на дюйм рубинового напитка, и, когда он закончил свою речь, я поднял бокал и произнес тост в его честь. Я сказал, что он попал в десятку и может получить в качестве приза сигару или кокосовый орех — по своему выбору.

— Пойду и немедленно доложу о вашем плане верховному командованию.

— Мистер Сельдинг умеет плавать?

— Как целый косяк рыб.

— В таком случае не вижу никаких препятствий.

Мы расстались с самыми теплыми взаимными пожеланиями, и, только выйдя на летний воздух, я вспомнил, что забыл сказать ему, что Уилберт не украл сливочник, а купил, и даже хотел было вернуться и уведомить его об этом обстоятельстве. Но потом передумал. Всему свое время, решил я, сейчас самое важное — поскорее вдохнуть огонь в потухший взгляд Селедки. А с коровой можно и подождать, сказал я себе и пошел на лужайку, где, понурив головы, прогуливались наши молодые страдальцы. Скоро, совсем скоро, предвкушал я, их головы радостно воспрянут навстречу солнцу.