Читаем без скачивания Терракотовая фреска - Альбина Юрьевна Скородумова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Только старая шаманка Шубуун во время своего камлания увидела, что Троеглазов жив. Прошло несколько дней, прежде чем страсти улеглись, все разъехались, и шаманка смогла откопать Троеглазова. Правда, совсем в другом месте – более чем в километре от обрушившейся горы. Троеглазов сильно пострадал – переломы, порезы, сотрясение мозга. Глаза у него были безумные, волосы – совсем седые, голос и вовсе пропал. Шубуун выхаживала его много дней, прежде чем он смог ходить и воспринимать действительность. За время нахождения в Сигоре, а в том, что он был именно там, Троеглазов не сомневался ни минуты, ему являлась айяндакская принцесса – рыжеволосая молодая женщина в золоченых доспехах воина. Она, низко склонившись над его лицом, так что Троеглазов мог отчетливо разглядеть ее зеленые глаза и почувствовать холод, исходящий от нее, покачала головой и сквозь многократное эхо он услышал ее грозное предупреждение: «В мои владения чужим входа нет». Сказала вроде шепотом, но эхо превратило ее голос в раскаты грома, от которых Троеглазов вновь впал в небытие. Что это было? Явь, сон, галлюцинации от долгого пребывания в замкнутом пространстве? Ответа на эти вопросы он не знал, но предупреждению принцессы внял. Сигора – это территория для избранных, но он, увы, не из их числа.
«Воскрешать из мертвых» он не стал. Пробыв некоторое время в пограничном состоянии – между жизнью и смертью, он многое переосмыслил, понял, что в его жизни все пошло не так. Захотелось начать жизнь заново, с чистого листа. Тем более, что судьба сама подарила ему такой шанс. Шубуун спасла ему жизнь, а дух айяндакской принцессы (или она сама?) – твердое убеждение в том, что жизнь можно начать заново.
Благо, что перед тем, как отправится на поиски Сигоры, он позаботился о том, что в случае, если что-то пойдет не так, и ему придется какое-то время скрываться, перевел приличную сумму денег на разные счета. А также приобрел небольшую квартирку в Барнауле, где тоже имелась заначка на «черный день».
А все действительно пошло не так. Квартирка пригодилась, заначка тем более. Этого хватило на новые документы, на переезд в Китай, и на пластическую операцию, после которой он стал Ченом. Пришлось нанять учителя китайского языка, чтобы помог ему не только выучить язык, но и понять традиции этого народа, его менталитет. В принципе, Троеглазову понравилось быть китайцем. Ему очень нравилась его новая внешность – мужественное лицо с узким прищуром глаз делало его очень привлекательным мужчиной. В то время как в своей русской жизни он имел весьма среднюю внешность, ничем не примечательную. Очень выручало его и знание иностранных языков – немецкого, английского, китайского. Он мог читать самые популярные газеты, общаться на разных языках. Все было просто замечательно, но… Иногда его «накрывало с головой» волной воспоминаний. Вспоминал детдомовских друзей, свой небольшой, но проверенный коллектив, брошенный на произвол судьбы. И особенно свое неудачное проникновение под своды подземной Сигоры. То, что он увидел внутри пещеры – позолоченные своды, сияющие изумрудным светом, и принял это за сокровища, в действительности таковыми не являлись. Умница Шубуун, которая была не только шаманкой, но и геологом по образованию, объяснила ему, что все эти почти сказочные видения и встреча с зеленоглазой женщиной – не что иное, как галлюцинации, возникающие под воздействием испарений паров серы. Для горной системы Алтая это явление вполне объяснимо. Конечно, это он понимал. Только очень хотелось верить в то, что нашел действительно нечто необычное. Со временем ему почти удалось забыть Сигору, во всяком случае, он старательно избегал думать о ней.
Но его пытливый ум, охочий до всего неординарного, таинственного не давал ему покоя. Чен вспомнил свою встречу с антикваром Кацебовским и его рассказ о загадочной фреске. Однажды в морском круизе он познакомился с Кацебовским, который, находясь в сильном подпитии, рассказал ему интересную семейную историю о фрагменте загадочной китайской фрески. Чен очень заинтересовался, но, протрезвев, Кацебовский категорически отказался продолжить разговор о ней. Более того, стал избегать общества Чена, чем весьма его заинтриговал. Значит, выболтал действительно что-то стоящее.
Понемногу адаптировавшись в Китае, Чен завел друзей, организовал небольшой бизнес по производству глиняных сувениров в национальных китайских традициях. И опять-таки вспомнил о фреске Кацебовского. Навел справки о периоде с начала 20-х годов прошлого столетия и убедился, что в составе белогвардейского воинского соединения действительно был доктор по фамилии Кацебо. Ну, вот тогда-то все и завертелось… Появилась в его жизни новая цель, которая с каждой новой деталью, увлекала его все больше и больше. Терракотовая фреска стала его новой Сигорой.
Чен все тщательно продумал, вызвонил Штольца. Подобрал людей, подкупил кое-кого, все придумал и продумал. Пригодились сведения о Гюнтере и Кларе, которые он получил из рассказов Марины Рябининой в их путешествии к заветной Сигоре. Именно на них он и решил сделать ставку, как на главных исследователей китайской истории и археологии.
Дело оставалось за малым – найти недостающий кусок фрески у наследника семьи Ремизовых. Пришлось при этом действовать не очень корректно, если не сказать – грубо. Все-таки Штольц оказался слишком криминализированным исполнителем, фактически бандитом, несмотря на его вполне приличное европейское образование. Тонко и эстетично он не смог подойти к выполнению задания Чена, не нашел толковых исполнителей, чем очень его разочаровал.
Зато Порецкий оказался парень не промах – быстро сообразил, где искать фреску, нашел ее и доставил в лучшем виде буквально за считаные дни. Хороший профессионал, жаль только, что познакомился с ним Чен при не самых
