Читаем без скачивания Дорога в тысячу ли - Мин Чжин Ли

Хансо рассмеялся. У младшего ребенка отсутствовала формальная вежливость Ноа. Он вел себя очень свободно.

— Я рад, что вы хорошо питаетесь. Это радует. Тамагучи-сан сказал, что вы, ребята, отличные работники.

— Спасибо, господин, — сказал Мосасу, желая задать побольше вопросов, но остановился, когда мужчина обратился к его брату.

— Каковы твои обязанности, Ноа?

— Мы чистим стойла, кормим животных и заботимся о курах. Я также веду записи для Тамагучи-сан, когда мы ходим на рынок.

— Ты скучаешь по школе?

Ноа не ответил. Он скучал по математике и японской каллиграфии. Ему не хватало тишины и сосредоточенности той работы — тогда никто не беспокоил его, пока он делал домашнее задание. На ферме никогда не находилось времени на чтение, и у него не было собственных книг.

— Мне сказали, что ты очень хороший ученик.

— В прошлом году школы было не много.

Занятия часто отменяли. В отличие от других мальчиков, Ноа не любил тренировки штыковых атак и бессмысленные упражнения на случай воздушного налета. Хотя он скучал по дяде Ёсопу, на ферме ему казалось лучше, чем в городе, потому что здесь он чувствовал себя в безопасности. Здесь не было слышно самолетов, и питались они обильно и вкусно. Они ели яйца каждый день и пили свежее молоко. Он крепко спал и просыпался, чувствуя себя хорошо.

— Когда война закончится, ты вернешься в школу? — спросил Хансо.

Ноа кивнул.

Сонджа задумалась, как они будут справляться. После войны она планировала вернуться в Йондо, но ее мать сказала, что там ничего не осталось. Правительство повысило налоги на пансионы, и владелец продал здание японской семье. Девочки-служанки уехали на фабрику в Маньчжурии, и с тех пор от них не было новостей. Когда Хансо нашел Чанджин, она служила экономкой у японского торговца в Пусане и спала в складском помещении.

Хансо вытащил из кармана пиджака два комикса.

— Вот.

Ноа принял книги вежливо, обеими руками, как учила его мать. Текст был на корейском.

— Спасибо, господин.

— Ты читаешь по-корейски?

— Нет, господин.

— Ты можешь научиться, — сказал Хансо.

— Тетя Кёнхи может нам прочитать, — сказал Мосасу. — Дяди Ёсопа здесь нет, но когда мы увидим его в следующий раз, мы можем его удивить.

— Вы, мальчики, должны научиться читать по-корейски. Однажды вы сможете вернуться на родину, — сказал Хансо.

— Да, господин, — сказал Ноа.

Он представлял себе Корею мирным местом, где все будет хорошо. Его отец сказал, что Пхеньян, где он вырос, был красивым городом, а Йондо, родной город его матери, — безмятежным островом с обильной рыбой в сине-зеленых водах.

— Откуда вы, сэр? — спросил Ноа.

— Из Чеджу. Это недалеко от Пусана, откуда родом твоя мать. Это вулканический остров. Там есть апельсины. Люди из Чеджу являются потомками богов. — Он подмигнул. — Однажды я отвезу тебя туда.

— Я не хочу жить в Корее, — воскликнул Мосасу. — Я хочу остаться здесь, на ферме.

Сонджа погладила Мосасу по спине.

— Мама, мы должны жить на ферме всегда. Дядя Ёсоп ведь тоже скоро приедет, верно? — спросил Мосасу.

Вошла Кёнхи, и Мосасу побежал к ней с комиксами.

— Ты можешь прочитать это для меня?

Кёнхи кивнула, и Мосасу отвел ее к стопке сложенных футонов, которые они использовали в качестве стульев.

— Ноа, иди к нам, я почитаю вам.

Ноа быстро поклонился Хансо и присоединился к Кёнхи и Мосасу. Чанджин последовала за Ноа, оставив Сонджу за столом. Когда та хотела встать, Хансо жестом попросил ее остаться на месте. Он выглядел серьезным.

— Подожди, я хочу знать, как дела у тебя.

— Я в порядке, спасибо. — Ее голос дрогнул. — Спасибо, что привез мою мать.

— Ты спрашивала, нет ли новостей о ней, и я подумал, что лучше ей будет перебраться сюда. В Японии плохо, но в Корее сейчас гораздо хуже. Когда война закончится, ситуация наладится, но пока она стабилизируется, может пройти немало времени.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда американцы одержат победу, мы не знаем, что сделают японцы. Они выведут войска из Кореи, но кто будет управлять там? Что станет с корейцами, которые поддерживали японцев? Будет немало крови и смуты. Тебе нужно думать о сыновьях, а им — держаться подальше от этой заварушки.

— А что ты будешь делать? — спросила она.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

— Я позабочусь о себе и своих людях. Ты же не думаешь, что я доверю свою жизнь кучке политиков? Им ни до кого нет дела.

Сонджа подумала, что, вероятно, он прав, но может ли она доверять ему? Она начала подниматься, но Хансо покачал головой.

— Так трудно говорить со мной? Сядь, пожалуйста.

Сонджа села.

— Я должна заботиться о своих сыновьях. Ты должен это понимать.

Мальчики впились взглядами в страницы комиксов. Кёнхи читала с чувством, и даже Чанджин смеялась вместе с детьми. Они были поглощены комиксом, а их лица казались более мягкими и спокойными, чем обычно.

— Я помогу вам, — сказал Хансо. — Не нужно беспокоиться о деньгах или…

— Ты уже помог нам, потому что у меня не было выбора. Когда война закончится, я сама позабочусь о них. Я заработаю…

— Когда война закончится, я смогу найти вам дом и дать деньги на мальчиков. Они должны ходить в школу, а не убирать навоз за коровами. Твоя мать и невестка тоже могут поселиться с вами. Я найду хорошую работу для твоего шурина.

— Я не могу объяснить все это своей семье, — сказала Сонджа.

Чего он хочет? Конечно, он не мог больше желать ее. Она — вдова двадцати