Читаем без скачивания Дорога в тысячу ли - Мин Чжин Ли

— А я люблю их. Я могу читать книги весь день и больше ничего не делать. Аппа тоже любил читать.

Мосасу пихнул Ноа в бок, и тот рассмеялся.

— Брат, каким был аппа? — Мосасу сел и серьезно посмотрел на Ноа.

— Высоким. И с такой же светлой кожей, как у тебя. Он носил очки, как я. Он очень хорошо учился и читал книги. Ему нравилось учиться. Он был счастлив, когда читал, он сам мне так сказал. — Ноа мечтательно улыбнулся.

— Как и ты, — сказал Мосасу. — Но не как я. Ну, мне нравится манга.

— Это не настоящее чтение.

Мосасу пожал плечами.

— Аппа дразнил дядю Ёсопа и мог заставить его рассмеяться. Аппа научил меня писать и помнить наизусть таблицу умножения. Я первым в классе ее выучил.

— Он был богат?

— Нет. Пасторы не бывают богатыми.

— Я хочу быть богатым, — заявил Мосасу. — Я хочу иметь большой грузовик и водителя.

— Я думал, ты хочешь жить в сарае, — сказал Ноа, улыбаясь, — и собирать куриные яйца каждое утро.

— Я бы предпочел иметь грузовик, как у господина Хансо.

— Я предпочел бы стать образованным человеком, как аппа.

— Я хочу заработать много денег, чтобы мама и тетя Кёнхи больше не должны были работать.

9

Осака, 1949

После того как семья вернулась в Осаку, Хансо поручил Киму работу по сбору денег с владельцев магазинов на рынке Цурухаси. В обмен на эти сборы компания Хансо предоставляла им защиту и поддержку. Естественно, никто не хотел отдавать даже эти незначительные суммы, однако выбора не было. В редких случаях, когда кто-то отчаянно жаловался на бедность или отказывался платить, Хансо отправлял в лавку других людей, а не вежливого Кима.

Все, кто работал на Хансо, как японцы, так и корейцы, понимали, что являются частью большой системы, и прилагали особые усилия, чтобы не привлекать к себе внимания. За исключением сильной близорукости, Ким был безупречен: приятные манеры, скромность, добросовестность и исполнительность. Он служил чистой оберткой для грязного дела.

Субботним вечером, только что собрав платежи за неделю — более шестидесяти пакетов наличных, каждый из которых помечен названием лавки или именем владельца, — Ким добрался до припаркованного на улице седана Хансо. Ким поклонился боссу, который вышел из машины, распорядившись, чтобы водитель забрал его позже.

— Давай выпьем, — сказал Хансо, похлопав Кима по спине.

Они прошли в сторону рынка. Вдоль дороги люди постоянно кланялись Хансо, и он отвечал им кивками. Потом он остановился.

— Я отведу тебя в новое заведение. Красивые девушки. Тебе нужно это после долгой жизни в сарае.

Ким рассмеялся от удивления. Обычно босс не обсуждал подобные темы.

— Тебе нравится замужняя женщина, — сказал Хансо. — Я знаю.

Ким не нашелся, что ответить.

— Невестка Сонджи, — сказал Хансо, глядя прямо перед собой и решительно продвигаясь по узкой улочке. — Она по-прежнему красива. Ее муж больше не может удовлетворять ее. Он стал много пить, не так ли?

Ким снял очки и протер платком толстые линзы. Он любил Ёсопа и чувствовал перед ним определенную вину. Ёсоп много пил, но он не был плохим человеком. Соседи все еще восхищались им. Когда Ёсоп чувствовал себя достаточно хорошо, он помогал мальчикам со школьными заданиями и учил их корейскому языку. Иногда он чинил машины на фабриках, но не мог работать регулярно.

— Как дела дома? — спросил Хансо.

— Я никогда не жил так хорошо. — Ким говорил правду. — Еда вкусная. Дом очень чистый.

— Женщинам нужен работающий мужчина, способный заботиться о них. Но я беспокоюсь, что ты слишком привязался к замужней.

— Босс, я все чаще думаю о возвращении домой. Не в Тэгу, а на Север.

— Снова? Нет, даже слышать не хочу. Меня не волнует твоя дружба с местными социалистами, но не вздумай поверить в это конское дерьмо о возвращении на родину. Впрочем, южное правительство Миньдан не лучше. Либо тебя убьют на Севере, либо ты будешь голодать на Юге. И там все ненавидят корейцев, которые жили в Японии. Я знаю, о чем говорю. Если ты уедешь туда, я больше не буду помогать тебе. Никогда.

— Но лидер Ким Ир Сен боролся против японского империализма…

— Я знаю его людей. Некоторые из них действительно верят в то, что говорят, но большинство просто пытается регулярно получать деньги. Те, которые выбрались оттуда и живут здесь, не хотят туда возвращаться.

— Но разве вы не думаете, что мы должны что-то сделать для нашей страны? Эти иностранцы режут нацию…

Хансо положил руку на плечи Кима и посмотрел ему прямо в лицо.

— У тебя давным-давно не было девушки. — Хансо улыбнулся, а затем снова посмотрел серьезно. — Слушай, я знаю лидеров и северного правительства, и Миньдана, — фыркнул он, — я их знаю очень-очень хорошо…

— Но Миньдан — просто марионетка американского…

Хансо улыбнулся Киму, удивленный искренностью молодого человека.

— Как долго ты работаешь на меня?

— Мне было двенадцать или тринадцать лет, когда вы дали мне работу.

— Сколько раз я говорил с тобой о политике?

Ким попытался вспомнить.

— Никогда. Я никогда об этом не говорил. Я предприниматель. И я хочу, чтобы ты был бизнесменом. Каждый раз, когда ты идешь на встречи социалистов, я хочу, чтобы ты задумался о себе, о своих интересах, какими бы они ни были. Все эти люди — как японцы, так и корейцы — они плевать на всех хотели. Не существует никакого благородного лидера нации или организации. Я защищаю тебя, потому что ты на меня работаешь. Если ты станешь действовать по-дурацки и вопреки моим интересам, я не смогу