Читаем без скачивания Ричард Длинные Руки — ярл - Гай Орловский

— Может быть, — произнесла наконец герцогиня задумчиво, — вы поступаете опрометчиво… Ливень прекратился, но вы посмотрите, во что превратились дороги! Ни один конь не пройдет и мили…

— Только не мой, — сказал я гордо. — Мой конь не идет, а летит.

Она кивнула, не спуская с меня задумчивого взгляда.

— Да, мне уже сообщили, что ваш конь в благородной задумчивости вместе с сеном съел и ясли. А также схрумал, как сладкие сухарики, железные задвижки и запоры. Потом походил по конюшне, выдернул и съел еще несколько железных штырей, после чего вернулся в свое стойло и улегся спать.

— Ох, — сказал я с раскаянием, — это я плохо привязал! Я возмещу все убытки, ваша светлость. Называйте любую цену, я заплачу.

Все женщины смотрели на меня внимательно, герцогиня поинтересовалась, не сводя с меня взгляда:

— Вы даже не спрашиваете, какую сумму?

Я отмахнулся.

— Мне так неловко, что я мечтаю поскорее заплатить и еще быстрее — уехать, чтобы не сгорать от стыда и позора под испепеляющим взором леди Дженифер!

Герцогиня перевела взгляд на дочь, Дженифер вспыхнула:

— При чем здесь я? Да пусть бы хоть все железные крюки съел!.. Ну, нравится ему такое, пусть ест!.. Нам что, жалко? Вы что-то не то говорите, сэр Ричард!.. Если вы сами жадина, то не надо такое думать и на других. Я могу хоть сейчас сбегать в конюшню и принести вашему коню штырей, подков или гвоздей… Он гвозди ест?

— И подковы жрет, — признался я несчастливо. — Это такой проглот, такой проглот! Больший проглот разве вот этот, что взглядом все на столе сожрал…

Пес посмотрел на меня с таким укором, что женщины заулыбались, а леди Бабетта взяла с блюда обжаренную лапку и протянула ему. Он посмотрел на меня, я сказал «можно», он очень деликатно одними губами взял из пальцев Бабетты лакомство, а она, расхрабрившись, погладила его по голове. Он тут же вытянул шею и положил огромную, как валун, голову ей на колени, разрешая почесать за ушами. Бабетта пришла в восторг, победно посматривала на Дженифер, в то время как ее пальцы перебирали мягкую кожу на темени Пса.

Герцогиня сказала задумчиво:

— Вы подсказываете мудрое решение, сэр Ричард. Наверное, оставим сэра Митчелла в подвале до лучших времен.

Даниэлла воскликнула горячо:

— Мама, как ты можешь!.. Не такой уж он и зверь! Помнишь, три года тому отряд сэра Митчелла перехватил меня с двумя людьми, когда мы возвращались из замка Евпраксы, где крестили маленькую Джулию? Митчелл мог захватить нас в плен, почти не теряя своих людей, но не тронул…

Герцогиня произнесла неприятным голосом:

— Ты забыла добавить, что зато прокричал в повозку оскорбительные слова… Не помнишь? А я помню, как ты тогда тряслась и плакала. И знаю, почему теперь так напугана, что нос высунуть боишься из замка.

Даниэлла побледнела, опустила голову. Бабетта сказала участливо:

— Я слышала, что пообещал в другой раз изнасиловать прямо на дороге. Да еще и солдатам передать, чтобы потешились. Но, дорогая Изабелла, он же так не поступил?

Не дура, отметил я автоматически. Сразу сообразила. Ведь Митчелл тем самым обеспечил Даниэлле безопасность… Зачем? Не потому ли, что если бы захватил как добычу и привез в замок, там отобрал бы отец, а у Касселя-старшего могли бы возникнуть свои планы. Вплоть до того, что самому изнасиловать дочь врага, а потом отдать на растерзание солдатам. Так что Митчелл пусть грубо, но предостерег. Напугал. Эдакая забота, вроде той, когда бросают камнем в птичку, чтобы не попалась в силок.

В окна врываются яркие солнечные лучи, кровь быстрее двигается по жилам, сердце стучит сильнее и чаще, а также быстрее двигаются челюсти, завтрак пролетел быстро, я ощутил приятную тяжесть в желудке, допил из серебряной чаши охлажденное молоко, поднялся и отвесил церемонный поклон.

— Спасибо за гостеприимство, леди!.. Я буду вспоминать вас. А теперь разрешите откланяться…

Герцогиня поднялась, слабая улыбка скользнула по ее губам.

— Когда будете готовы к отъезду, дайте знать. Мы проводим вас во дворе.

— Польщен, — ответил я, дрыгая ляжками. — Это честь… Знаете ли, честь!

Леди Изабелла кивнула Бабетте, та засмеялась, больше обращаясь ко мне, ухватила Изабеллу под руку, и они удалились в соседний зал. Я еще раз поклонился сестрам.

— Леди Даниэлла… леди Дженифер… мое почтение!

Даниэлла сказала робко:

— Вы уезжаете… уже?

Я широко улыбнулся, почти как Бабетта.

— Разве мне долго собирать вещи? Только оседлать Зайчика. А вещей у меня, честно говоря, и нет. Вот такой я бедный…

Отвесив нижайший поклон, в котором Дженифер тут же заподозрила издевательство… не зря, конечно, я свистнул Псу, и мы отправились через анфилады.

Перед нами распахнули двери во двор, оттуда ударило ослепительное солнце: вдвойне яркое, так как предательски бьет снизу прямо под опущенные веки, отражаясь от блестящих булыжников, а едва вышли, еще и прыгнуло сверху, опалив головы и плечи жаром.

Весь мир в расплавленном золоте, глазам больно смотреть даже на стены, что не серые вовсе, а тоже золотые: уцелевшие капельки влаги ловят солнечные лучи и, как линзы, посылают во все стороны лазерные пучки, которые почему-то все бьют мне в глаза. Да еще Пес щурится, как бурят, прыгает, как не умеющая летать бабочка, а они все не умеют летать, дуры, мечутся в полете из стороны в сторону. Недаром же и зовутся бабами. Только мелкими.

Из западной башни, где я провел эти ночи, вышел воин с моим седельным мешком за спиной, его сопровождают Мартин и кастелян, могу гордиться такими проводами. Мартин смотрит с сожалением. Шумно вздыхает, кастелян держится собранно, лицо непроницаемое, взгляд ровный, но я уловил сожаление: дурак ты, братец, в тех краях еще неизвестно, что тебя ждет, а здесь готовый замок. Только протяни руку…

— Хорошее у вас снаряжение, — заметил Мартин. — Как-то непривычно, что так и не надели доспехи.

— В замке? — удивился я.

— А что в замке? Тут каждый старается одеться покрасивше.

Из башни вышли Дженифер и Даниэлла, услышали, как я скромно ответил Мартину:

— Я такой застенчивый, такой застенчивый!.. Просто умру от стыда, что вот такой я нарядный.

Девушки приблизились, Даниэлла тоскливо вздохнула, а Дженифер вдруг сказала с неожиданной злостью:

— И все-таки вы врете!.. Вы врете, сэр Ричард!.. Вы врете, врете!

Даниэлла широко распахнула прекрасные кроткие глаза, удивленная неожиданной вспышкой ярости в голосе сестры. Я посмотрел на них грустно и произнес печально, ни к кому лично не обращаясь:

— Трудно поверить, что человек говорит вам правду, когда знаете, что на его месте вы бы солгали.