Читаем без скачивания Поколение пепла - Алексей Доронин

— Кому они нужны, блин, — возразил Бурый. — Все зло в мире от них.

— Тоже верно, — не стал спорить новый знакомый. — Но еще больше от их отсутствия. Меня кстати Андреем зовут. Пиночет — это для друзей. А это Семен. Он потомственный казак в первом поколении. Ладно, чего стоять под дождем? Давайте до хаты, — человек еще раз оценивающе окинул взглядом Бурого. — А ты крутой чувак. Нам нужны такие ребята. Старайся, и будешь десятником. У нас для таких как ты дорога открыта. Все, пошли!

Пленники понуро побрели, сопровождаемые автоматчиками. Бурого не обмануло показное добродушие в голосе командира захватившего их отряда. Он не удивился, когда «домом» оказалось большое прямоугольное строение из растрескавшихся бетонных блоков — судя по запаху, раньше тут был коровник, а теперь что-то вроде барака для крепостных.

— Кто тут старший? — сразу спросил Бурый, входя в освещенное тремя лампочками огромное помещение. Теперь вместо коров тут содержались люди, хмурые и изнуренные, в старом камуфляже, сшитом, похоже, еще тогда, когда Бурый мотал первый срок по малолетке. Нет, не заключенные. Скорее, насильно мобилизованные. Даже автоматы им еще не дали. А тут находился типа карантинный блок.

По пути сюда Бурый видел, как рабочие в синих комбинезонах, суетясь, как муравьи, грузят в КАМАЗы грузят большие деревянные ящики и цинки. Оружие и патроны должны были ехать отдельно. Разумные предосторожности.

— Кто, блин, старший? — повторил он.

Ответом была только тишина, со всех сторон на новеньких смотрели с опаской, и вожак разбитой шайки расслабился.

Он успел получше рассмотреть соседей. Большинство из них выглядели гораздо хуже, чем его братва. Худые, в коросте, с колтунами в волосах и каким-то затравленным взглядом. Бурый вспомнил бродячих псов — не теперешних, а довоенных. Такой взгляд бывает у того, кто ждет, что в любой момент ему отвесят пинка и в то же время очень хочет жрать. Нет, они могли быть опасны. Но надо было сразу показать им их место.

— Никто? Ну, значит, буду я, — громко сказал он и повернулся к сидящему на ближайшей шконке мужику, по виду колхознику, — Рассказывай, брателло, чего тут деется.

Но просидел без дела он не долго. Вскоре за ним пришли еще двое ряженных «казаков», заставили встать и, встав по обе стороны от него, повели к железной входной двери. Уходя с молчаливым конвоем, Бурый весело насвистывал любимый шансон.

Опасения его уцелевших товарищей — если они за него действительно переживали — были напрасны. Через три часа их вожак пришел цветущим. И не в своих обносках, а в новенькой с иголочки демисезонной форме охранника.

На спине камуфляжной куртки чернели буквы: «Легион», рядом виднелся след от споротой аббревиатуры «ЧОП». По одному комплекту Бурый, теперь уже десятник, принес и каждому из своих товарищей. Под вопросительными взглядами остальных они оделись, поднялись с нар и встали рядом с ним.

— А вы давайте тоже стройтесь у стенки, мужики, — новоиспеченный десятник решил устроить смотр. — Эй, вы двое, вас это тоже касается! И тебя, а ну поднялся быстро!

Кряхтя, доходяги начали подниматься с нар и строиться. Бурый не спеша прошелся вдоль шеренги, своим наметанным глазом по неуловимым деталям определяя в бараке подходящих людей, нормальных стоящих пацанов.

Человек, на которого он указывал, делал шаг вперед. А потом по одному они подходили к нему, рассказывали свои послужные списки. Десятник кивал покровительственно, некоторым пожимал руки. Многие из них оказались с криминальным прошлым — теми, для кого это было такой же работой, как для фраеров завод или контора. Рыбак рыбака видит издалека. На блатарей он особенно полагался.

Все эти тридцать выдвиженцев станут его помощниками, вместе им будет проще организовать остальную массу в более-менее управляемый отряд. Знание людей, которое дает лагерный опыт, помогли Бурому вместе с его «лейтенантами» обуздать оставшихся без рукоприкладства. Кого-то он похвалил и приблизил, кого-то морально опустил, и вот уже две сотни мобилизованных или уважали его, или боялись больше, чем неведомого врага, против которого предстояло идти.

Самому Бурому после разговора с Пиночетом этот враг стал известен. И это придавало ему силы. Он рассказал командирам южан все, что знал про Подгорный, его жителей, их оружие и тактику. Он очень старался быть полезен. У него были свои мотивы желать алтайцам победы.

«Вы у меня кровью умоетесь, падлы. Ух умоетесь…».

Слово «десятник» было неточным. Подчиненных у него теперь стало не десять и даже не сто. Половина из них были такие же, как он, пойманные в массовых облавах бродяги. Остальные — проштрафившиеся крестьяне из Заринска и окрестностей, которым казнь через повешенье на колючей проволоке заменили возможностью показать себя в бою. Настоящие кадровые бойцы должны были идти во втором эшелоне, а эти, составлявшие армию первого удара, конечно, предназначались на убой. Но Бурый понимал, что если он выжмет из них все, что можно, у него будет шанс не только отомстить, но и вернуть себе утраченное влияние.

Глава 3. Иная Россия

За день до отправки на юг Богданов вышел из здания Горсовета с тяжелым сердцем. Его угнетал груз тайны, смутных догадок, которые он не мог высказать всем.

Проходя от мэрии, на стенах которой совсем недавно заштукатурили следы от пуль и осколков, по непривычно пустой площади Возрождения, он приветливо здоровался с людьми. В основном это были женщины, дети и старики. Все мужчины уже были на достройке укрепрайона.

Только что состоялся военный совет. Они ведь теперь были не мэром и его заместителями, а командующим и штабом.

«Сколько у нас обученных резервистов?» — приподняв брови, спрашивал Сергей Борисович.

Это был его первый вопрос. Владимиру показалось, что после Ямантау Демьянов похудел еще на пару-тройку килограмм. В пепельнице был раздавлен окурок седьмой по счету сигареты, хотя день только начинался. На столах, помимо карт и таблиц, было только раскаленный кофе в огромных кружках. Единственное послабление, которое Демьянов сделал для них («Только попробуйте, пролейте»).

«2842», — отрапортовал Богданов. Эту цифру он мог бы назвать, даже если б его разбудили среди ночи. Хотя его и так разбудили «почти» среди ночи. В полшестого утра.

«Какова численность дружины?» — это уже был вопрос главе сил самообороны.

«61», — басом ответил Колесников.

«Сколько выставили деревни?»

«950».

«Сколько у нас небоеспособных жителей?» — спрашивал майор, повернувшись к Масленникову.

«2541».

Богданов слушал эти числа и ежился, как от мороза. За всеми этими трех- и четырехзначными числами стояли люди, которые еще жили делами своего дома и семьи и не знали, что большой мир вот-вот внесет изменения в судьбу их миров малых.

Здесь в этой прокуренной комнате они сообща выработали план военных действий по отражению вторжения, которое должно было вот-вот начаться.

Склонившись над картой региона, они пытались представить ход ближайших событий.

Это война обещала быть очень странной. Чем-то похожей на войны кочевников древнего мира, когда «великие» армии по 10 тыс. человек каждая могли разойтись в степи и не найти друг друга.

Война, когда мизерные силы перемещаются по огромной территории, а у обеих сторон есть всего несколько болевых точек, куда можно ударить. Тут не было протяженных фронтов, не было густонаселенного тыла. Только пустошь, десятки тысяч квадратных километров лесостепной пустыни, занятие которой ничего не даст, да и невозможен. Победу принесет только захват вражеских опорных пунктов

— Они будут двигаться по дороге Р384, а потом по К-21.

Если это так, из этого следовало, что враги пойдут через Кузбасс, мимо Ленинск-Кузнецкого, а не через Новосибирскую область.

— Почему не К-28? — спросил Колесников.

— Так сказал Топор. Они собираются стать лагерем в селе Гусево. Это восемьдесят километров отсюда. Рядом аэродром малой авиации Манай. У них тоже есть разведывательные самолеты, и оттуда они будут действовать. Там же есть нетронутые склады ГСМ. Там будет их тыловая база для ведения штурма. Или осады.

— Вы доверяете этому Топору?

— Как самому себе. Но ничего не будем предпринимать, пока не получим подтверждения.

О чем споров не возникло, так это о ведении обороны. Всем было ясно, что укреплять южные рубежи карликовой страны бессмысленно. Сметут. Сергей Борисович, да и все остальные понимали — если врага удастся остановить, то только здесь, под стенами цитадели, созданной наполовину людьми, наполовину самой природой.

«Ваши соображения, господа офицеры, — открыл Демьянов второй этап „совета в Филях“, перед этим дав им наконец-то перекусить в буфете. — Не забывайте, что обороняясь, войны не выигрывают».