Читаем без скачивания Грехи дома Борджа - Сара Бауэр

Мадонна также решила отрядить мне в постоянные компаньонки Фидельму. По ее распоряжению, в мою и без того тесную спальню принесли перину и положили на пол рядом с кроватью. Ночью, всякий раз спускаясь с постели и забираясь обратно, я неизменно отбивала пальцы ног о костлявую Фидельму.

– Далматинка ненадежна, – пояснила мадонна. – Нам нужен верный человек.

Лучше завести сторожевого пса, подумала я, пусть охраняет мою христианскую мораль, а кто лучше подойдет для этой роли, как не обращенная иудейка? Самые набожные – новообращенные, хотя мадонна ужаснулась бы, узнай она, какой характер начали принимать наши с Фидельмой разговоры.

Я немного злорадствовала, что Фидельма вынуждена спать на полу как служанка, а поскольку по ночам меня все больше мучила бессонница, то и она не могла сомкнуть глаз. Не зная, как улечься поудобнее – тут не помогали ни подушки под спиной, ни другие ухищрения, – я часто вставала с постели, зажигала все свечи и под их потрескивание читала и перечитывала письма Чезаре. Теперь я хранила их под подушками. Нагнуться, чтобы достать дорожный сундук из-под кровати, я уже не могла.

– Он что, прислал письмо? – Фидельма села, потирая глаза и убирая под ночной чепец выбившиеся пряди волос.

Я всякий раз делала вид, будто это новые письма, воображая, что их потертый вид можно объяснить долгим путешествием. На самом деле у меня не было вестей от Чезаре. Я даже не получила ответа на письмо, какое отослала вместе со стихотворением Бембо. Видимо, его перехватила донна Лукреция. А я-то верила, что соблюла все предосторожности, пытаясь сохранить тайну, выбрала гонца, которому доверяли Анджела и Джулио и который, насколько я знаю, никогда не заговаривал с Витторио, так что вряд ли находился в услужении у Чезаре. И я спрятала письмо Бембо мадонне между двойным дном в футляре от драгоценностей, как было тут заведено. Но знать наверняка я не могла.

– Что он пишет? – поинтересовалась Фидельма.

«…в университете Болоньи был один немец… Если мы не центр Вселенной, созданной Богом, то для чего мы здесь?» Действительно, что он пишет? И что представляет собой мир, в который я собиралась привести ребенка?

– Рассказывает, что его маленький братик Джованни только что получил герцогство Камерино и он очень доволен короной и скипетром и целый день с ними играет. – Эту новость я узнала от донны Лукреции.

– А знаешь, так не может продолжаться, этот папский произвол.

– Ты о чем? – оторвав взгляд от почерка Чезаре, я посмотрела на нее.

Фидельма сидела, обхватив острые коленки поверх перины, лицо ее горело, но не от духоты. Умное лицо, но такое уродливое…

– Фра Рафаэлло говорит… – Я презрительно фыркнула, но это ее не остановило. – Фра Рафаэлло говорит, что существует разрыв. Все началось еще с фра Джироламо. Он совершил ошибку, попытавшись связать духовное и бренное. Слуги Господа не должны иметь собственности и обладать земной властью. Церкви необходимо вернуться к утерянным принципам бедности, целомудрия и силы молитвы.

– Уверена, Чезаре тоже так считает. Не забывай, он предпочел оставить церковь, потому что не смог быть верен клятвам. По крайней мере, он не лицемер.

– Своим брачным клятвам он тоже не очень-то верен.

Я вспыхнула. Мне показалось, будто кто-то разжег жаровню у меня внутри и начал раздувать пламя. Но в этом не было ничего необычного. Такое случалось по нескольку раз на день, пот обжигал кожу в тех местах, где недавно появилась сыпь, под коленками и под мышками. Все мои компаньонки твердили, что я должна переносить подобные испытания с радостью, поскольку они означали, что я вынашиваю мальчика.

– Но он верен церкви. Как главнокомандующий ее войск. Никому до сих пор не удавалось так успешно объединить все папские государства под одним управлением.

– Чьим управлением? Только не понтифика.

В открытую это не говорилось, но все смирились с тем, что Чезаре обратил свои взоры за пределы Романьи, на Болонью, даже на Флоренцию и Венецию. Пока Франция и Испания в очередной раз спорят из-за Неаполя, утверждали некоторые, он еще станет королем всей Италии, воспользовавшись их невниманием.

И тогда, думала я, ему понадобится наследник.

– Он делает именно то, чего хотите добиться вы с фра Рафаэлло. Отобрать государство у церкви.

Глаза Фидельмы, темные и, в общем-то, красивые, хотя и слегка навыкате, затравленно осмотрели комнату.

– Тебе повезло, что стены здесь утеплены и звук никуда не проникает, – сказала она. – Не могу представить ни одного, кто захотел бы услышать от тебя подобное. Вряд ли даже твой… возлюбленный выразился бы так рискованно.

Я поняла, что сглупила. Меня, римлянку, возлюбленную Валентино, обвела вокруг пальца какая-то костлявая провинциалка.

– Ну конечно, ничего подобного он не делает. Я устала. Ты совсем задурила мне голову своими серьезными разговорами среди ночи.

– Тогда туши свет и спи.

Я задула свечи и забралась обратно на кровать, но заснуть не смогла, да и Фидельма, видимо, тоже. Наступила тишина, которую нарушал лишь шелест простыней – это я вертелась, не зная, как улечься удобнее, да Фидельма все никак не могла пристроить свои кости на полу. Вскоре она произнесла:

– Отец говорит, что понтифик взимает налог с евреев в Риме, чтобы оплачивать военные игры Чезаре. По его словам, казне не угнаться за стремлением Чезаре заново отстраивать свои города, а затем покупать новые пушки у Бургундии, чтобы опять их сносить. – В отличие от меня, Фидельма не теряла связи с семьей.

Но я не верила тому, что рассказывал отец Фидельмы. Папа Римский поступал так, как делал всегда. Занимал деньги у таких, как мой отец, земляков-испанцев, до того как их объявили евреями, а те только рады услужить. Престарелые кардиналы умирали, оставляя свои состояния папскому престолу, а те, кто приходили им на смену, щедро платили за алые шапочки. На погашение займов деньги всегда находились, и хотя понтифик не выплачивал процентов, он дарил дорогие подарки.

Мой срок приближался, но само ожидание, казалось, поглощало все силы. Даже когда мадонна пришла в комнату для родов, держа в руке кисет из зеленого бархата с золотым гербом Чезаре, у меня в душе шевельнулось лишь праздное любопытство. Спина болела, в груди пекло и ныло, ноги отекли так, что пришлось навалиться на Анджелу – иначе я бы упала, кланяясь мадонне. Сыпь распространилась на локти, и кожа чесалась невыносимо. Мне очень хотелось выкупаться в прохладной воде, но об этом не могло быть и речи, поскольку холодная вода могла повлиять на мои шансы родить мальчика. К этому времени, если быть честной, воспоминание о Чезаре и о кратком миге блаженства, что он мне доставил, вызывали скорее раздражение, чем сентиментальные чувства.

– Столяры принесли колыбель, – сказала мадонна, запихивая мыском туфли под дверь пухлый матерчатый валик, защищавший от сквозняков. – Жаль, ты не можешь ее посмотреть, она слишком большая, чтобы разместить здесь с удобствами. К тому же дверь придется держать открытой слишком долго. На столбиках вырезаны херувимы, а балдахин раскрашен под весеннее небо с птичками и пушистыми белыми облаками. В колыбельке есть хитрое приспособление, позволяющее качать ее ногой почти без усилий. Мы опробовали ее на Фонси. Он весит примерно столько же, сколько новорожденный. Лебяжьего пуха собрали и очистили на два одеяльца, так что, дамы, теперь поменьше сидите за картами и почаще беритесь за иголку с ниткой.

Послышались возгласы согласия, сопровождаемые мягкими шлепками карт о столешницу.

– У меня кое-что есть для тебя, – продолжила мадонна, протягивая маленький бархатный мешочек. – Открой, – велела она, видя, что я поглаживаю и прощупываю его пальцами, надеясь вопреки логике и разуму найти в нем письмо.

Я ослабила затянутый золотой шнурок, сунула внутрь руку, и мои пальцы сомкнулись на камешке размером, наверное, с яйцо жаворонка, прикрепленном к красивой золотой подставке, усыпанной бриллиантами. Пока я вытягивала его из кисета, он издавал тихое шипение, словно прилив, набегающий вдалеке на мелкую гальку.

– Это орлиный камень [37] , – объяснила мадонна, когда я поднесла к пламени свечей молочно-водянистый кристалл, в пустой середине которого плохо просматривались крошечные песчинки. Они сверкали и шипели, стоило мне наклонить или перевернуть камешек. – Вот видишь, он похож на крошечную утробу, наполненную блестящими семенами. Он благотворно влияет на беременных, уменьшает боль при родах. Его прислал мой брат. Амулет сделает так, что у тебя родится чудесный ребенок. Только носи его всегда на правой стороне.

Не успела мадонна это сказать, как я сообразила, что она все придумала. Нашла камень у какой-нибудь знахарки на Виа-деи-Вольте и велела расшить кисет гербом Чезаре. Я ощутила себя в ловушке, пойманной в сеть, что связывала этих двоих. Нужно было бежать. С трудом поднявшись, я метнулась к двери. Рукав случайно задел горящую свечу и занялся пламенем. Я повернулась, чтобы прихлопнуть пламя свободной рукой, запуталась в юбках и упала.