Читаем без скачивания Шах и мат - Анастасия Шец

– Я умею. Давайте, что уж. – Я фыркнула, но поднялась и потянулась, решая, что движения разгонят сонливость и прояснят разум. – Итак, что у нас в холодильнике…

Максим, нахмурившись, глянул на плиту; на скулах у него заходили желваки. Затем он вскочил со стула и отобрал у рыжей фартук.

– Иди отдохни. Я вижу, ты сонная. Поспишь. Я разбужу и позову.

От такого неожиданного всплеска доброты я вскинула брови и скрестила на груди руки.

– С чего ты так вдруг? Решил удивить своими кулинарными способностями? – С губ сорвалась неловкая усмешка. – Паленой яичницей?

– Увидишь.

Он хмыкнул, кинул фартук на стол и звонким шлепком по ягодицам выгнал девушку с кухни. Саша увязался за ней, явно преследуя какие-то свои цели, а вот я медлила. Постепенно народ окончательно перебрался из машин в дом и развалился кто где. Наблюдая, я заметила, что пока не происходит ничего особенного. Все это время казалось, что раз не прогулка, так матч, не матч, так празднование в «Плазе», не «Плаза», так эта дача – одна большая подстава. Хотя подставы начались уже в клубе, именно тогда, когда я распрощалась со своей адекватностью и трезвым взглядом на ситуацию… Неужели я ошибалась?

Тело хотело отдыха, и оно его получило. В мягких объятиях кресла-мешка, очевидно самодельного, я забылась и уснула, не думая ни о вещах, ни о телефоне, ни о Максиме или Алене. Тепло, темно – что еще нужно для счастья и прекрасного сна?

* * *

Саша поднялся и, задернув шторы на всех окнах первого этажа, направился на кухню. Он решил заглянуть к другу, которого бросили одного, бедного и беспомощного.

– Что, нравится кашеварить, да? По доброте душевной решил всех накормить?

– Ага, – зевая, ответил Максим, сел перед мусорным пакетом и стал чистить картошку. – Конечно же, по доброте душевной. Не поможешь?

– А давай, – со вздохом выдал Саша и взял второй нож. – Я хотел спросить…

– Я не буду ничего объяснять. Окей? Считай, что мои действия не несут никакого смысла и не имеют обоснований. Они просто совершаются.

Сашка как раз хотел спросить о мотивах, но по лицу Максима можно было понять, что на серьезные разговоры он не настроен.

– Да, ладно, но ты играй-играй, да не заигрывайся.

Максим закатил глаза и цокнул языком, затем поднялся, вымыл картошку и принялся нарезать ее. В ту же посудину он накромсал филе куриной грудки.

– Безусловно. Скажи мне, кто тебе в больнице так мозги вправил?

– Не поверишь – никто. – Саша поджал губы, достал сковороду и поставил на большой огонь.

– Не поверю, – гадко усмехнулся Максим и закинул картошку и курицу на горячую сковородку. Найдя соль, он щедро сдобрил импровизированное блюдо. – Небось, фиолетовая нашептала?

– Она вообще тут ни при чем. Может, в самой малой степени…

Максим закатил глаза и всплеснул руками.

– Как думаешь, а если овощей накидать, нормально будет? – спросил Саша.

– Ты думаешь, у Лехи есть в доме свежие овощи? Ха, ха и еще раз ха. – Максим вымыл руки, достал большую деревянную ложку и вручил Саше. – Мешать будешь ты.

– А ты что будешь делать? Картошку почистил, нарезал, и все?

– Вроде того.

Между ними повисла неловкая пауза. Ничего подобного раньше не случалось. Общение всегда было искристым и приятным, а тут… Саша безразлично помешивал еду, то и дело таская почти готовую картошку и кусочки сыроватой курицы. Максим сидел за столом, с отсутствующим видом глядя в окно и перекатывая в руках какой-то пакетик.

– И все же, Макс, – произнес Саша, отвлекаясь от еды. – В чем причина? Иногда мне кажется, что ты просто летишь с катушек.

– Возможно и лечу. Кто его знает.

Максим бросил пакетик на стол и прислонил палец к своему виску, с силой надавливая на него. Его настроение менялось со скоростью света. То он ненавидит, то он любит. То молчит, то говорит. То нежен, то сжимает пальцы на чьей-то шее.

– Ты считаешь, это нормально? Я – человек, который едва не подох от всего этого дерьма. Я – тот, кто всегда помогал тебе. И я помогу, конечно, но… – Саша слегка растерялся. Его голос дрогнул. Он был одним из тех, кто уже испугался глубины той ямы, в которую угодил.

– Но что? Я рад, что ты мне помогал и поможешь. – Последнему слову Максим уделил особое внимание, выделив его голосом практически в приказном тоне. – Я сожалею, что с тобой это произошло.

Интонация Максима была равнодушной, сродни интонации настоящего психопата. Саша отвел взгляд, понимая, что не знает, что сказать, разве что спросить о…

– А что насчет Насти? Держу пари, настолько в говно она стала благодаря тебе.

– А что насчет нее? Тебе ее жалко? Девочка повеселилась, попробовала что-то новенькое, стала ближе ко мне? Разве это плохо? По-моему, очень романтично и привлекательно. Эти ее глаза, когда она падала внутрь себя, когда не могла контролировать, знаешь ли, были невероятно красивы.

Губы Макса растянулись в улыбке. Он продолжил:

– Знаешь, иногда меня самого берут сомнения в том, что и как я делаю. Скорее даже больше «как», нежели «что». Но жизнь одна, и я хочу ее прожить так, как мне хочется, и с тем, с кем мне хочется.

– Ты хочешь прожить свою жизнь с ней? – Саша слегка округлил глаза.

– Как минимум, этот отрезок точно. Готово! – последнее слово прозвучало на всю кухню. – Раскладывай по тарелкам, сейчас созову народ. Нет, подожди…

Запах моментально разлетелся из кухни, но тут Максим закрыл дверь и, небрежно накидав картошки по тарелкам, распаковал маленький пакетик. Оттуда пахнуло чем-то отвратительно резким. Улыбаясь, Максим высыпал половину в одну тарелку, а вторую – в другую.

– Что ты делаешь?

Саша хотел было выйти, но удивленно на него оглянулся.

– Некоторым нашим друзьям не хватает смелости… Я же должен добиться своего. Помнишь?

– Помню. – Саша нахмурился. – Но зачем? Может, хватит? Ты уже сделал все, что хотел. Она была на матче, и… В «Плазе» тоже была. Тебе разве этого мало?

– Это обычный шах, которого… удалось избежать. За мной остался мат.

– Да брось ты уже, – устало взмолился Саша. – Ты понимаешь, что это по-детски и… ты вообще на психа… Черт, ладно. Главное, не убей никого, ок? Тогда точно из дерьма не выплывем.

– Конечно.

– А кому вторая тарелка?

– Лешке. Он слишком напряжен. – Максим пожал плечами и, выкинув пакетик в мусорку, расставил тарелки на столе.

Он ушел, а Сашка еще какое-то время стоял над тарелками, борясь с сомнениями. Он хотел, чтобы все это кончилось, чтобы никто никого больше не тянул ни в какие ямы и это