Читаем без скачивания Шах и мат - Анастасия Шец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он нагло усмехнулся прямо в микрофон, и на секунду мне показалось, что сам Лешка не хотел пускать их на свою территорию. Но почему тогда он делал это? Я подмечала, что Лешка адекватен. Он вел себя разумно, пытался помочь мне, оградить от беды. Но вместе с этим он оставался рядом с Максимом и вроде бы… поддерживал его? Или нет? Кажется, сегодня я начала понимать Лешкины мотивы, ощутив многое на своей шкуре… Это ведь практически невозможно – силой и добрым словом вытянуть людей из наркотической ямы, особенно буйных, гонящихся за острыми ощущениями подростков. Когда они распробуют весь этот пресловутый кайф, наслаждение от тумана в голове, измененных ощущений в теле, обострившегося зрения или вообще галлюцинаций, сложно остановиться. Потому что им это нравится, это адреналин. Однако потом придут последствия. Сначала у всех и со здоровьем хорошо, и время весело проводят. Но вскоре организм начнет давать сбои от такой нагрузки, начнутся проблемы с психикой. Может, тогда ребята задумаются. И то не от благоразумия, а от страха смерти. Тогда-то и наступает конец «веселью», которое окажется самым изощренным убийцей. Я думаю, Леша хотел, чтобы они испугались. Пришел их черед бояться, потому что я уже была напугана и ни в коем разе не хотела этого повторять.
Сознание все еще путалось; мне казалось, что я пришла в себя, но через несколько минут меня снова накрывало неизвестной волной. Странная дрожь, мурашки, голоса отдаются эхом в голове… Я как будто снова теряла волю и отдавалась ощущениям, потому что не отдаться им просто невозможно. Это пугало.
Впрочем, я совсем не знала, что произошло… Моя попытка поговорить с Максимом провалилась. Мечты и святая наивность, как «Титаник», затонули и ушли глубоко-глубоко на дно. Я тихо выдохнула и решила, что никуда не поеду. Нужно лишь забрать вещи, но…
– Эй ты, Мальвина, – довольно и вполне уверенно, будто не бухал и не делал непонятно что всю ночь, произнес Максим, – ты едешь со мной.
С поразительной легкостью он отнял даже мое право выбора. Я не могла ему что-то ответить и даже мысленно отказать тоже, рот снова не открывался, а перед глазами мерцали яркие плотные пятна.
24
Те, кто хотел уехать, уместились в двух машинах, тех самых – к удивлению, не разбитых и не испорченных, – на которых нас привезли в «Плазу». За рулем теперь, правда, сидели другие люди: Лешка оседлал мотоцикл, непонятно, свой или Максима, а Егор оказался в числе пассажиров, доверяя руль едва трезвому Саше. Мы ехали быстро, минуя столбы, фонари и одиноко идущих в ночи людей. Все проносилось мимо за считанные секунды. Прямо как солнечные и теплые воспоминания за мой десятый класс.
Я не знала, куда ехала и зачем, – разум опять плавал в тумане, мир терялся в легкой дымке безобразного хаоса. Дорога, Максим на переднем сиденье, громкая клубная музыка, смех и звон жестяных банок где-то на грязном полу машины. Бежать было уже некуда, бежать было уже поздно. Момент, когда я самовольно – или нет? – села в автомобиль и дала закрыть дверь, растворился в памяти, как сахар в горячем кофе.
Путь занял неожиданно много времени. Мы выехали за черту города, на трассу. Постепенно в затемненном лобовом стекле стали мелькать маленькие гномики и горящие огоньки. Поначалу я не поняла, что это, но когда мы подъехали поближе, стало ясно: это деревня, порог дачного сектора неподалеку от нашего города.
– Предчувствую большое веселье! – внезапно крикнула девушка справа от меня.
Ее громкий голос звучал так сокрушительно, что казалось, будто я нахожусь в колоколе, по которому с упорством и большой силой бьют. Максим кинул взгляд в зеркало, усмехнулся и всмотрелся в окно. Ему тоже не терпелось продолжить веселье.
Машина остановилась у двухэтажного дома из красного кирпича. Местность вокруг – садик и низенький заборчик – была немного заброшенной, неухоженной. Деревья не плодоносили, грядки поросли сорняками, а калитка заржавела. Правда, сам дом выглядел пристойнее: снаружи виднелись яркие занавески и цветущие растения в горшках. А что внутри?
Открыв дверцу машины, я вывалилась на прохладную землю и глубоко вдохнула свежий воздух, ощущая себя какой-то наркоманкой. День и ночь смешались – ни светло, ни темно, как мне казалось. Какое-то пограничное состояние. Рассвет? Закат?
– Идешь? Чего расселась? – недовольно буркнула рыжая и, скрестив на груди руки, цокнула языком. – Вот укуренная…
– Не курила я. – Встать с земли все-таки пришлось.
Сашка подал мне руку и помог отряхнуться. Мы стояли на месте, практически в полном молчании, за исключением хихиканья нетрезвых девушек, пока на своем мотоцикле не прикатил Лешка.
– Ключи дали, можем идти.
– Никто не приедет из твоих родных? – Максим вскинул брови и кивнул в сторону дома.
– Никто.
Собравшийся народ, человек так двенадцать, направился ко входу, над которым до сих пор висела засохшая веточка омелы – видимо, с какого-то праздника.
– Провожу краткий экскурс, – крикнул Леша уже внутри, ловко запрыгнув на кухонный стол. – Мебель не ломаем, траходром устраиваем только по надобности, пьем в меру, никакой наркоты для непросвещенных – лишняя ответственность мне не нужна. Ясно?
– Ясно. – Максим вальяжно прошелся по гостиной, явно уже представляя, что и как здесь будет через пару часов, а затем расположился на мягком стуле в кухне. – Не нуди только, Лех. Вызовем потом клининг-компанию и все.
– А потом эта же клининг-компания заявление на тебя и напишет, увидев… Всякие незаконные штучки, – тихо ответила я, заходя следом, прикрывая глаза и потирая лоб.
Накатило странное, неподконтрольное разбитое состояние – поразительная сонливость. Хотелось упасть прямо на месте. В противовес все тело отчего-то зудело, каждая клеточка будто горела, и только движения спасали от этого неприятного чувства. Максим смерил меня презрительным взглядом и отвернулся, затем поднялся и с жадностью глянул на холодильник.
– А что у тебя там есть?
– Да не знаю, – Лешка махнул рукой и ушел к лестнице, – загляни, посмотри, может, найдешь чего. Кухня вся ваша.
– Вот спасибо, – усмехнулся Максим, взял фартук и покрутил его в руках. – Кто есть будет?
– Я буду!
– Ну, смотря что… – Я вздохнула, расплываясь лужицей на столе.
Рыжая девчушка хихикнула и сказала, что горит желанием опробовать «Максимкин омлет». Сам Максим на это только хмыкнул и, с улыбкой кинув фартук ей в лицо, сказал, что ждет ужина.
– Мне, что ли, готовить? Я не умею. – Она надула губы и, смяв в руках фартук, посмотрела на него, а потом принюхалась, как к
