Читаем без скачивания Правило первой влюбленности - Сьюзен Бишоп Криспелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Жаль, что ты не чувствовала это до того, как он умер.
Это было жестоко и несправедливо. Но мне было плевать. Я не могла взять слова назад или попросить прощения, потому что я не могла заставить себя увидеть ситуацию с её стороны. Не тогда, когда папа умер, а она до сих пор любила кого-то ещё.
– Я понимаю, ты расстроена, но я твоя мать, и ты должна вести себя соответствующе. – Голос мамы был настолько резким, что легко мог проделать дыру в атмосфере. Но вспышка бирюзовой печали смягчила её гнев. – Не проходит и дня, чтобы я не сожалела о том, что сделала. Если бы я могла вернуться в прошлое и всё исправить, то так бы и сделала. Но это невозможно. Поэтому пришлось двигаться дальше, чтобы обеспечить существование для нас обеих.
– Ты говоришь, что попыталась бы всё исправить, но если бы это было так, то ты не была бы до сих пор влюблена в Алекса.
Мама потянулась ко мне, но я сделала шаг назад и подняла руки вверх, чтобы она не предпринимала новых попыток.
– Я усвоила на собственном горьком опыте, что, если сердце чего-то хочет, это не значит, что нужно поддаваться, – сказала она.
– Это лицемерно, мам. Ты создала все эти правила для поиска настоящей любви, но сама наплевала на них. Ты же понимаешь, почему это делает всё только хуже? Ты изменила папе с его другом, и это было напрасно. Ты не любила папу достаточно, чтобы сохранить ему верность. Но и к другому мужчине ты не испытывала таких чувств, чтобы оправдать этим несколько разрушенных жизней. Если бы ты всё признала и хотя бы попыталась сражаться за своё счастье с Алексом, я бы тебя уважала. Ты говоришь клиентам поверить в любовь. Ты заставляешь желать её. Но всё это ложь, потому что любви, которую ты продаёшь, не существует. Ты даже не знаешь, как она выглядит.
Теперь не знала и я. Может, никогда не знала.
Прогуливать школу – это одно, но пропускать смену в «Печенюшках» я не собиралась.
К чёрту эмоциональный кризис.
Вечер был спокойный и медленный, но я согласилась бы заниматься чем угодно, лишь бы не возвращаться домой и не встречаться лицом к лицу с мамой. Каждые весну и осень кафе закрывалось на день для генеральной уборки. С момента последней прошёл всего месяц, поэтому у нас было не так грязно, чтобы я могла выплеснуть свою злость в уборке. Но это не останавливало меня от попыток. На кухне должен был быть жир, с которым я могла расправиться. А если нет, я не гнушалась идеи устроить беспорядок самой, лишь бы было на чём сосредоточиться.
Копаясь в кладовке для чистящих средств, я случайно уронила полдюжины пластиковых стаканчиков на пол. Я не могла вернуть их на место, не уронив что-нибудь ещё, – настолько полки были забиты.
Вот тебе и способ отвлечься.
Я бросила упаковку со стаканчиками обратно на пол и начала доставать всё с полок. Вокруг было столько барахла, что любые попытки разобраться в нём становились бессмысленными уже пару минут спустя. Такими темпами мне предстояло бы провести здесь всю ночь. Зато я бы получила достаточно времени, чтобы придумать, как всё рассортировать. И повод не возвращаться домой к маме.
Я разобрала шкаф лишь наполовину, когда Гейб позвал меня по имени из дальнего конца коридора. В его голосе слышались нотки жалости и раздражения одновременно. Как будто он не мог полноценно сердиться, потому что знал, насколько я жалкая. Я перешагнула через сложенные стопки вещей, стараясь ничего не опрокинуть, и подошла к нему.
– Ты не подумай, я ценю инициативность, но лучше не блокировать путь к туалетам, когда у нас посетители, – сказал он, обнимая меня.
Я осмотрела захламленный коридор, прикидывая, сколько понадобится времени, чтобы это убрать. Быстро бы не вышло.
– Прости. Уборка немного вышла из-под контроля.
– По-твоему, это уборка? – Гейб ткнул одну из стопок ногой, и та начала шататься, грозя упасть в любой момент.
Его поддразнивания были вполне обоснованными – назвать это уборкой язык не поворачивался.
– Я всё уберу, – заверила я.
– Поговорим?
– О чём?
– О решениях, которые довели тебя до состояния эмоционального чистящего срыва, – ответил он.
Я уверена, что он слышал достаточно, чтобы представить версию, которая походила на правду. Но я была рада, что Гейб не пытался вдаваться в детали. Тем более что не везде была виновата только я.
– Если честно, не очень. – Гейб знал папу. Возможно, это значило, что он знал о маминой измене и тоже врал мне всё это время. Если так, то я не желала об этом знать. Я всё-таки не железная. – Но спасибо за предложение.
Он, как обычно, чмокнул меня в лоб, будто я была его роднёй. И слёзы, которые я старалась сдерживать весь день, наконец прорвались. Я протёрла глаза в бессмысленном стремлении перестать плакать и даже задержала дыхание, пока лёгкие не начали гореть. Выбирая между плачем и дыханием, человеческое тело всегда выберет выживание. Потребовалось ещё несколько глубоких вдохов, прежде чем я смогла взять себя в руки. Лишь немногие посетители заметили мою слабость. Гейб не пытался увести меня в менее людное место, но он загородил меня своим телом от посторонних глаз. Я не сомневалась в том, что он так хотел защитить меня, а не репутацию кафе.
– Иди домой. Я сам всё уберу, – сказал он, отпуская меня.
– Я в порядке. Правда, – соврала я.
– Нет, не в порядке.
Я посмотрела ему в глаза, но вряд ли это могло сработать с учётом моего зарёванного лица.
– Ну, со мной всё было хорошо, пока ты не пришёл и не начал играть в родителя. – Я легонько толкнула его локтем и вытерла щёки ладонями, чтобы на лице не осталось солёных дорожек от слёз.
– Твоя злополучная попытка разобрать шкаф, если это вообще можно назвать попыткой, говорит об обратном.
– Ты меня прервал, до этого я не плакала.
– Может, как раз стоило. – Положив руки мне на плечи, Гейб увёл меня на кухню и усадил на табурет. – Кажется, тебе нужно было хорошенько выплакаться. А ещё – съесть пирожное.
Он всегда делал нам с Джеммой клубничные пирожные, когда мы нуждались в маленьких радостях. Поцарапала коленку? Клубничное пирожное. Плохая оценка? Клубничное пирожное.
– И как тут
