Читаем без скачивания Довлатов и третья волна. Приливы и отмели - Михаил Владимирович Хлебников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В свою команду главный редактор «Новой газеты» пригласил Павла Дембо, из-за которого и произошел конфликт между Рубиным и остальными сотрудниками «Нового американца». Павел пришел и быстро ушел:
Меня покинул единственный наемный служащий Паша Дембо. Он устал гоняться за Синей птицей в виде работы по специальности и существовать на 130 долларов в неделю, он поступил на курсы программистов.
Потянулись на выход и прочие причастные к изданию:
Приданный «Энифототайпом» мне в замы Юра Штейн ушел так же, как и пришел, – вместе с парнями из Черновцов.
Счастливый случай свел Рубина с Павлом Давыдовичем Палеем, человеком трудной, интересной судьбы. Кавалер ордена Красного Знамени за подвиги в финской войне. Лагерный сиделец за антисоветский анекдот. Жертва омерзительных издевательств со стороны кровавых сталинских палачей, не утративший мужества и стойкости:
Однажды Палея по приказу следователя привязали голым к дереву рядом с болотом. Над ним вились тучи комаров, которых он не мог отогнать. Комары пили из него кровь. Издевательства изувера-следователя привели к тому, что Павел откусил ему нос.
Оттрубив семнадцатилетний срок, Палей устраивается на работу в легендарную золотодобывающую артель Вадима Туманова. Ну и самое главное. То, ради чего орденоносец познакомился с редактором «Новой газеты». Палей – один из ближайших друзей Владимира Высоцкого. Смерть друга заставила Палея облечь свои воспоминания в слова:
Он обращался к журналистке Людмиле Кафановой, с которой давно знаком. Она пишет статьи в «Новом американце». Кафанова сказала, что газета может отвести Высоцкому не более страницы, и согласилась записать воспоминания Палея. Когда приступили к работе, какие-то странные звуки заставили прервать его рассказ. Он поднял глаза на Кафанову и понял, откуда они исходят. Та похрапывала во сне.
О дружбе с великим бардом Палей написал «Повесть о Высоцком». «Новая газета» печатала ее частями на протяжении шестнадцати номеров. Видя трудности Рубина, многоопытный Палей предлагает свою помощь. Рубин без колебания делает его своим компаньоном. С уважением о Палее отзывается и Довлатов. Из письма Ефимову от 31 августа 1983 года:
У Лены полно работы и без Карла, в общей сложности она заработала в «Ардисе» 3500 долларов за два года, при том, что Карл всегда задерживает плату, чем, откровенно говоря, меня чуть-чуть раздражает. В любую минуту Лена может начать набирать «Новую газету» и иметь дело с очаровательным в денежных вопросах Рубиным или как минимум честным Палеем.
Честный Палей принялся за работу сразу, без раскачки. Узким местом «Новой газеты» являлась система доставки газеты:
Первым делом он порвал с компанией, развозившей по Нью-Йорку тысячи газет и журналов на разных языках. Ее заменили два молодых человека, взявших развозку на себя. Не знаю, как удавалось им на своих машинах доставлять газету в сотни киосков к шести утра. Меня это не касалось: идея Павла не может быть ложной.
Компания раз в месяц присылала нам чеки за проданные газеты. Пашины курьеры привозили ему раз в неделю наличные. Втроем они усаживались вокруг стола, заваленного помятыми зелеными бумажками и горами мелочи, и пересчитывали выручку. Об итогах партнер меня не информировал, да меня это и не заботило.
Занятия по оптимизации службы доставки «Новой газеты» не помешали Палею оставаться другом Высоцкого. Он выступил как продюсер документального фильма «Пророков нет в отечестве своем», вышедшего в 1981 году. Режиссером фильма был Михаил Богин, известный в Союзе по фильмам «Зося» и «О любви». Картина привлекла к себе внимание. Об этом пишет Ефимов в письме к Довлатову от 20 ноября 1982 года:
Вчера ездили в Детройт, смотрели фильм про Высоцкого.
Интересно было увидеть на экране знакомых знаменитостей. Две истории там особенно запомнились: как Высоцкий приехал в 2 часа ночи к Аксёнову в пору травли и предложил ему 1000 рублей в подарок, чтобы он «не менял свой образ жизни»; как он недели мучился из-за того, что обожаемый им киноактер Чарльз Бронсон, к которому он кинулся на веранде отеля, сказал, не оборачиваясь: «Го эвэй». Фильм возит Палей и, кажется, неплохо зарабатывает, зал был полон. Это не тот ли, который химичил с телевидением в Нью-Йорке.
Освободившись от финансовых забот, Рубин сосредоточил все силы на газете, пытаясь сделать ее интересной и яркой. Один из способов – полемика с «Новым американцем». Заметили это и в его бывшем издании. Из довлатовской колонки редактора «Мне позвонил знакомый…»:
Мы готовы отвечать на критику. Реагировать на хамские выходки – глупо.
Кто сказал, что мы презираем «Новую газету»? Вовсе нет.
И мы не отказываемся ее упоминать. Лишь бы нашелся достойный повод…
Более того, я регулярно перелистываю «Новую газету». Покупаю ее каждую неделю. Хотя подписаться не решаюсь. Я не считаю эту газету вредной или опасной. В ней попадаются интересные материалы. Особенно те, что перепечатаны из других журналов. Например, Игорь Бирман, Суслов, Зиновьев…
Мне очень нравятся корреспонденции Лимоергера. Занятны переводы Козловского, обозрения Габая. Очерки Богачинской, как минимум, гораздо профессиональнее ее стихов.
Сам Евгений Рубин – добросовестный, опытный журналист. Лучшие его вещи мы бы охотно печатали. И я надеюсь, еще будем печатать.
Короче, газета вовсе не плохая. Правда, не очень яркая и талантливая. Чуточку скучная и однообразная. Без собственного мнения. Без дискуссионных и проблемных материалов. Но – информативная, скромная и по-хорошему заурядная.
От души желаю ей – выжить. Преодолеть финансовые трудности. С успехом распродать замечательные картины Шемякина. Победить читательскую инертность. Обрести свое творческое лицо. Научиться самостоятельно мыслить. А хулиганить и грубить, я думаю, они перестанут. Это, как говорится, болезни роста.
Не мог пройти Довлатов мимо попыток «добросовестного, опытного журналиста» выразить тончайшие изгибы своих мыслей на бумаге. Из текста в «Новом американце» (1981 год, № 81):
В заключение я предлагаю читателям маленький ребус. Вот что написал обо мне Евгений Рубин («Новая газета», № 67, стр. 5):
«Мы вполне допускаем мысль, что среди читателей этих заметок могут найтись некие скептики, утверждающие, что в процессе осуществления собственной идеи нашего автора,
