Читаем без скачивания Стратеги третьего рейха - Ульф Тоомсваре

На следующий день после получения приказа фюрера, рано утром, они прилетели в берлинское предместье, чтобы там пересесть на борт вертолета и приземлиться где-нибудь неподалеку от канцелярии. Но единственный вертолет оказался сильно поврежденным, поэтому они сели на стоявший неподалеку «Фокке-Вульф-190» и приказали пилоту доставить их поближе к бункеру.

Самолет летел на бреющем полете в сопровождении истребителей прикрытия. Однако маршрут проходил непосредственно над советскими окопами. Самолеты проскочили заградительный огонь зенитных батарей, но несколько снарядов все же их зацепили. Пришлось делать вынужденную посадку на аэродроме Гатов.

Фон Грейм несколько раз безуспешно пытался дозвониться до ставки. Ждать больше они не могли. Ими руководила безграничная любовь к фюреру, который звал их к себе на помощь. Загрузив топливом старый учебный самолет «Арадо-60», они вновь на бреющем полете полетели к центру Берлина. Уличные бои в столице Третьего рейха разрастались.

Над Тиргартеном они опять попали под штыковой огонь советской зенитной артиллерии, один снаряд разорвался в кабине и фон Грейма тяжело ранило осколками в грудь и ногу. Ханна Рейтч проявила все свое искусство и умудрилась посадить самолет прямо на проезжую часть улицы возле бункера Гитлера.

Фюрер встретил своих гостей в бункере и первым делом вызвал врача, чтобы тот оказал помощь раненому фон Грейму. Во время перевязки Гитлер сказал:

— Мне пришлось вызвать вас, потому что Герман Геринг предал меня и отечество. За моей спиной он налаживал контакты с врагом. Я обязан арестовать его как изменника, лишить всех должностей и уволить его изо всех организаций. Вот почему я вызвал вас. И сделаете это вы от моего имени!

— Мой фюрер! — воскликнул фон Грейм. — Наверное, это самое главное на данный момент. Но очень может быть, что в следующий момент все это не будет иметь никакого смысла. Противник яростно наступает, ваша жизнь в опасности! Если вы погибнете, все дальнейшее для Германии не будет иметь значения.

— Германия оказалась не готовой к моему появлению. Значит, она еще не достойна существовать. Выполняйте приказ, мой верный фельдмаршал!

К Гитлеру метнулась Ханна Рейтч.

— Мой фюрер! У Германии еще есть силы. И у нее еще есть вождь! Не бросайте верных вам людей. Ваша жизнь им необходима! Мы увезем вас в безопасное место, мы начнем все сначала, мы…

— В бой, друзья мои! — перебил ее фюрер. — С минуты на минуту, как в древние времена, союз наших врагов распадется, они вцепятся друг в другу в глотки, и тучи над нами развеются. Ваше место сейчас там, в сражении, а мое — здесь, в ставке. Передайте всем, кто в меня верит, что фюрер с вами!

У меня вся эта риторика вызывает определенные сомнения. И даже не потому, что из всех участников этой мелодраматической сцены — Адольфа Гитлера, Мартина Бормана, Роберта фон Грейма и Ханны Рейтч — в живых осталась лишь эта в высшей степени необычная, но и излишне экзальтированная женщина. Подчеркнуто патетический тон разговора также вполне достоверен (по воспоминаниям многих свидетелей, так было принято разговаривать в ставке в последние недели Третьего рейха). Смущает меня прежде всего упоминание Гитлера о возможном расколе антигитлеровской коалиции. Вряд ли он стал бы говорить о своей последней надежде пусть прославленной и мужественной женщине, но все же лишь обычному инструктору пилотажа. Плохо это согласуется и с последующими событиями, которые закончились самоубийством Гитлера. Но самое непонятное — это разнобой в приказах. Чего же Гитлер хотел на самом деле от этой парочки? Вызвал он их, судя по сохранившимся документам, для того чтобы направить к Герману Герингу с ордером на арест. Поехали они, судя по многочисленным свидетельствам, в Плён к адмиралу Деницу и пытались арестовать Генриха Гиммлера, а в пересказе реплик фюрера слышен только абстрактный призыв идти «на бой», «в сражение», «к тем, кто верит» в него. Больше того, по показаниям адъютантов, слышавших окончание разговора, Ханна Рейтч настаивала, чтобы Гитлер разрешил ей остаться и умереть вместе с ним. Подобные просьбы редко порождаются непоколебимой верой в грядущую победу. Что-то, видимо, в памяти Ханны Рейтч перепуталось. Но поскольку для нас важнее в данный момент судьба фельдмаршала фон Грейма, то вернемся к нему.

Как уже упоминалось, вместе с Ханной Рейтч он вылетел в Плён. Путь туда был не легче, чем десант в Берлин. Маленькому «Арадо-60» вновь пришлось на бреющем полете преодолевать сильнейший артиллерийский огонь наступавших советских войск. Но на этот раз судьба была к ним более благосклонна, и они долетели без новых повреждений. Однако фон Грейму хватило и прежних ран. Он с трудом нашел штаб Деница, передал ему приказ фюрера арестовать Генриха Гиммлера, оказавшегося предателем, и свалился без сил на госпитальную койку. Дениц вызвал Гиммлера к себе, объявил ему об отлучении от власти и об отставке, но не арестовал. К тому времени он уже знал о самоубийстве Гитлера, но официальных бумаг, подтверждающих волю фюрера объявить Деница своим преемником, у него не было. Арест рейхсканцлера в такой ситуации выглядел бы как узурпация власти.

Фон Грейм пролежал пластом двое суток. На третий день он ушел из госпиталя и перебрался в Южную Германию, где собирал разрозненные группы солдат и бросал их в бессмысленные и бесполезные атаки на советские войска. 12 мая его арестовали американцы и отправили в Зальцбургский госпиталь. Через 12 дней, так и не поднявшись на ноги, он отравился цианистым калием. По утверждениям специалистов, яд был точно в такой же упаковке, что и у Гитлера.

К сожалению, данных о личной жизни, особенностях его взаимоотношений с близкими и о каких бы то ни было склонностях или привязанностях Роберта фон Грейма слишком мало, чтобы с уверенностью определить его психологический портрет. Однако даже того, что нам известно, достаточно, чтобы предположить близость его социально-психологического типа к ослабленному варианту сенсорно-логического экстраверта. Его целеустремленность, особенно ярко проявляемая в экстремальных условиях, его энергичность в решении важных для него задач и стремление скрыть свою инициативу, его жестокость и непримиримость к противнику, а также сдержанность в проявлении эмоций — все это очень характерные черты названного типа. Но у него также наличествуют и «посторонние» для этого типа признаки: отсутствие самостоятельности при решении задач, выходящих за рамки исполнения чужого приказа, и недостаточно развитое честолюбие.

Определить тип фон Грейма как военачальника значительно легче. Прежде всего бросаются в глаза его необузданный фанатизм и неистовая исполнительность, то есть наиболее характерные черты типа «зомби». Любопытно отметить отличие его юношеских метаний от аналогичных изгибов судьбы Кальтенбруннера. Если Кальтенбруннер следует по стопам юриста-отца лишь после того, как некоторое время проявляет свою самостоятельность, то фон Грейм сначала подчиняется воле отца, а затем все же настаивает на своем.