Читаем без скачивания Дом дервиша - Йен Макдональд

Лейла выжидает несколько минут, чтобы удержать их внимание, пока адреналин не идет на спад. Затем она резко закрывает папку и садится рядом с Асо за большим столом. Это жар от солнца на ее лице или послевкусие выступления? Команда «Давай, нано!» все так же кажется безликими силуэтами.

— Большое спасибо, госпожа Гюльташлы, и вам, господин Бесарани, тоже. — Лейла только по голосу может понять, что заговорил мужчина. — Вы прекрасно представили свой продукт, а ваша увлеченность и страсть всем нам очевидны.

— Уверена, у вас есть вопросы.

Голова мужчины слегка поворачивается в сторону женщины справа, и та говорит:

— Что действительно интересует компанию «Давай, нано!» в настоящий момент, так это нанопродукты для широкого потребления. Мы вкладываем деньги в развлекательные проекты, например создаем нано для танцев, а еще один вариант — нано, изменяющие голос. Один из любимых наших проектов — симулятор синдрома Туретта.[107] Очень забавная штука. В следующем году мы запустим ее в виде вируса. Сейчас мы обдумываем, как привлечь поддержку знаменитостей, может быть, провернем что-то и запустим ее в меджлис[108] в Анкаре. Политики с синдромом Туретта. Будет забавно. Кроме того, большие надежды мы возлагаем на продукт, который сейчас тестируют на рынке. Называется «Конфетка для ума», это игра для тренировки мышления, основной упор в которой делается на визуальную составляющую, при этом она вызывает настоящие неврологические реакции. Ваш продукт похож на то, что нам нужно, но проблема в том, что мы-то ориентированы на рынок модных приложений для пользователей от четырнадцати до двадцати четырех.

— То есть — «нет»? — говорит Лейла, удивляясь собственному спокойствию.

— Именно, госпожа Гюльташлы. Спасибо, что поделились с нами, желаем вам всяческих успехов, но мы не пытаемся изменить мир.

На подъезде к мосту через Босфор глухая пробка. Маленький дребезжащий ситикар замурован в этой пробке, окружен стеной грузовиков. Все гудят. Кондиционер пытается перебороть жару. Даже безупречная белая футболка брата Наджи намокла от пота под мышками.

— Нет смысла жать на сигнал, быстрее вы не поедете! — орет Лейла на хвост из стоящих машин, который спускается по красивому изгибу моста. — Какого черта они гудят? Придурки! — Она опускает стекло и кричит на все шесть обездвиженных полос: — Сволочи! Тупые эгоистичные сволочи! Только о себе думаете, да? Ага, ведь надо показать, какие вы крутые, а в итоге десять тысяч водителей застряли здесь из-за вашего эгоизма. Суки! Чтоб вы с моста попадали!

Водитель средних лет в потрепанной старой красной «тойоте» смотрит на фурию, поливающую всех грязью. Асо тоже смотрит на нее. Брови миролюбивого Наджи ползут вверх.

— Ты уверена, что не нюхнула ту хваленую фигню с синдромом Туретта? — усмехается он.

Лейла накидывается и на него:

— А ты ничем не лучше, мистер Ой-ты-подхватила-этот-вирус! Так сделай что-нибудь! Давай убери его, если дело в нем! Сволочи! Сволочи! Могли бы сказать до того, как мы до них доедем. «Мы не пытаемся изменить мир». Я только что поняла, что не надо соваться к тем, кто ворочает большими деньгами. Они равняют наш продукт со всякой хренью для подростков. «Мы ориентированы на рынок модных приложений для пользователей от четырнадцати до двадцати четырех». Ублюдки.

— Я так понимаю, что вы прониклись идеей, мисс Гюльташлы, вам уже не плевать, — говорит Асо.

— Мне не плевать на то, что я профи. А я профи! Я была, мать их за ногу, чертовски хороша!

Наджи охает, услышав поток бранных слов изо рта родственницы. Девушки Гюльташлы не ругаются. Но ветвь из Демре — очень даже.

— Ладно, ничего не вышло с «Давай, нано!», но зато идем по следу Корана, — говорит Асо. Наджи кивает.

— Почему ты такой рассудительный, а? Ты себя вел примерно также, когда нас вчера отшили в фонде? Разозлись! — орет она на водителей грузовиков и мужика в красной «тойоте», а те не обращают внимания, они держат руку на рычаге коробки переключения передач, водители грузовиков со своей высоты видят впереди движение, легкую рябь, которая идет по арке моста.

— Может, существует квант злости, — задумчиво говорит Наджи.

Лейла и Асо поворачиваются, открыв рты. Наджи пожимает плечами и снова погружается в стандартное молчание. Грузовики приходят в движение. Маленький ситикар зажат между ними. Звонит цептеп Лейлы.

— Что еще? — орет она.

Это перезванивает Лютфие Асхик из отдела специальных проектов Озера. Господин Сайлан готов уделить ей полчаса завтра в половине десятого, если удобно.

— Разумеется, это удобно. Алло? Алло? Нас будет двое. Я и господин Бесарани. Спасибо. До свидания.

Теперь оба мужчины открывают рты.

— Озер! — кричит Лейла. — Отдел специальных проектов товарно-газовой биржи Озер!

Краем глаза в уголке зеркала заднего вида она замечает, что за ними, через восемь автомобилей, едет эвакуатор.

Паром скользит вдоль борта газовоза и быстро огибает его сзади, покачиваясь на кильватере. Георгиос Ферентину хватается за перила лестницы между палубами, чтобы удержаться на ногах, тяжело дыша при этом. Шустрые девушки легко сбегают по ступенькам, щебеча друг с дружкой. Георгиос Ферентину вытирает лоб и, пыхтя, идет на штурм следующего пролета. Газовоз ползет под мостом, наполовину скрытые водой винты медленно вращаются. Георгиос представляет, как он превращается в разрушительную огненную вспышку. Увидит ли он эту вспышку, почувствует ли жар, будет ли это экстатическая агония или же просто поцелуй тепла перед превращением в пепел? Георгиос представляет девушек в шортах, майках и сандалиях, когда плоть на обнаженных ногах и руках превратится в кипящую черную смолу. Это произойдет быстро, мгновенно. Вы умрете, даже не успев ничего понять. Душными вечерами, когда дом дервиша, кажется, сосредотачивает все накопленное за день тепло в его деревянной спаленке, Георгиос частенько представляет, какие формы может принимать смерть.

Майор Октай Эйилмез сидит на пластиковой скамейке в тени моста. Он закуривает сигарету и протягивает пачку Георгиосу, когда старый экономист тяжело плюхается рядом.

— В 2021 году меня назначили в военную разведку в Диярбакыр, — говорит майор Эйилмез без предисловий. — На пороге присоединения к ЕЭС мы решили нанести серию стратегических ударов по КРП,[109] чтобы разрушить ее структуру и ослабить позицию курдских националистов до того, как европейское законодательство в области прав человека и национальных меньшинств свяжет нам руки.

— Резонно, — кивает Георгиос.

— Мы тоже так думали, — говорит майор. — Это была очень успешная военная операция.

— Интересно, почему я о ней никогда не слышал.

Паром разворачивается, солнце ныряет под укрытие моста и бьет прямо в лицо Георгиосу. Щедрое жаркое солнце. Он улыбается, ощущая, как растягивается кожа. Старикам положено улыбаться солнцу.

— От любых действий нужно было на сто процентов отказываться во время процесса вступления в ЕЭС, поэтому убийства по политическим мотивам маскировали под бытовые или вообще под несчастные случаи, все операции проводили втайне, действия сил специального назначения камуфлировали под массовые убийства на свадьбах, вы же знаете этих курдов.

— Они в чем-то похожи на греков, насколько я слышал.

Майор Эйилмез опускает голову:

— Прошу прощения, профессор Ферентину.

Теперь солнечный свет падает на лицо; майор закрывает глаза и говорит:

— Лучшее в работе этой дурацкой группы для меня то, что я смог вернуться обратно в Стамбул. Анкара — это сплошная политика. А вот готовить никто не умеет. Нами тогда назначили командовать доктора Дженгиза Самаста.

— О нем я тоже ничего не слышал.

— Я бы заволновался, если бы вы слышали. Доктор Самаст — самый известный в стране эксперт второго поколения по химическому оружию.

— Боюсь, я особо не разбираюсь в военной терминологии.

— Убивать врагов трудно, да и грязная это работа, если честно. Так мы сеем только большую ненависть. Намного умнее и тоньше — превратить врага в союзника.

— Такое мне слышать не стоит.

— Операция «Евфрат» — проект, в ходе которого проводились полевые испытания химического оружия второго поколения на отдельных изолированных общинах. Это вещество состояло из отравляющего нановещества, которое должно было проникать в мозг и модифицировать поглощение дофамина, окситоцина и серотонина. Вы знакомы с этими нейрогормонами?

Два водителя грузовиков в потрепанных рабочих ботинках подходят к ограждению с чашками чая, чтобы посмотреть, как чайки ныряют в воду.

— Насколько я знаю, они, главным образом, влияют на поведение и настроение.

— Это вещество должно было заставлять людей становиться пассивными, нарушать ассоциативные связи, усиливать взаимное недоверие, но в то же время делать их более восприимчивыми к нашей информации.