Читаем без скачивания "Вексель Судьбы" (книга первая) - Юрий Шушкевич

Он снова выпил глоток пива и продолжал.

-- Через двести лет сведения о сохраняемой в России казне тамплиеров стали понемногу просачиваться в Европу. Первым о ней сообщил Курбский, что-то доверительно узнавший от Ивана Грозного в пору, когда они ещё были близкими друзьями, -- но ему, похоже, там не поверили. Вторым источником был Гришка Отрепьев -- он мог прослышать тайну от монахов, поскольку вся работа по сохранению этого добра проходила по церковному ведомству. Иначе просто невозможно представить, с какого это перепугу поляки обласкали оборванца и не поленились собрать под него целое войско.

-- Насколько мне известно, Герман, -- возразил я, -- войско, с которым самозванец отправился свергать Годунова, было не самым лучшим. Исход той борьбы решила случайность -- а если ты прав, то по такому случаю поляки должны бы были собрать войско поболее.

-- Войско поболее явилось через двести лет. Обладанием артефактами, оставленными рыцарями Храма, бредил Наполеон Бонапарт, их поисками он сначала упорно занимался в Египте и на Святой Земле, а затем, видимо, не без этой мысли решился на смертельную по всем меркам авантюру в России. Тебя, кстати, никогда не поражали мотивы Наполеона -- едва завершилась революция, Франция лежит в разрухе, а он ищет какие-то древние сокровища -- зачем? Если исключить вариант сумасшествия, то ответ один -- с их помощью он намеревался превратить Францию в первоклассный финансовый центр и изменить мир на собственный манер. Однако мне кажется, что первыми за эту идею ухватились всё-таки поляки в XVII веке, когда, как ты помнишь, они надолго к нам залезли. Ведь имея за душой сокровище, которым мог бы быть обеспечен любой кредит, они бы сделались не просто законодателями европейских финансов, но и политическим центром Европы. Суди сам: после Реформации Европа расколота и ослаблена, и поляки, получив в руки неограниченный кредит, в этих условиях элементарно берут под свой контроль её католическую половину и даже переносят римский престол в Краков. В окружении польских королей, начиная со Владислава Вазы, который, если ты помнишь, три года также официально считался правителем России и кое-что в этой связи, наверное, знал и соображал, подобные планы не считались безумными. Ну а мысль о том, что предмет их вожделений лежит где-то под спудом в заснеженной Московии и когда-нибудь, возможно, поработает на её славу, -- такая мысль просто сводила поляков с ума.

-- Да, ты интересно говоришь, -- согласился я. -- Но ведь всё это -- гипотезы, Герман...

-- Гипотезы? Для кого-то, может быть, и гипотезы, а для меня, друг мой, это свершившийся факт.

-- Ты хочешь сказать, что перехитрил поляков с Наполеоном и смог эти сокровища разыскать?

-- Нет, я разыскал то, что от них осталось. Точнее, даже не разыскал, а оказался единственным, у кого после нашей революционной смуты остались на руках нужные карты и ключи.

-- Так они что -- пропали, эти сокровища?

-- Если бы они пропали, -- Тропецкий всезнающе усмехнулся, -- то мы с тобой не жили сегодня в великолепных европейских столицах, не путешествовали в мягких вагонах и на роскошных кораблях, не летали бы на самолётах и не участвовали в войнах, каждый день которых обходится дороже всех наполеоновских эпопей вместе взятых.

-- Хм.. Ты уже не интригуешь, а просто мистифицируешь.

-- Нисколько. Всё предельно просто: когда при Александре III началось сближение России с Францией, французы попросили императора вернуть, наконец, эту злополучную "казну". Предложение выглядело заманчиво: французские банки были готовы использовать ценности тамплиеров для превращения Франции в мировой финансовый центр, а Россия за всё за это получила бы деньги на свою модернизацию. Собственно, так и произошло -- император возвратил Французской республике сокровища Жака де Моле, а французские банки завалили нашу империю дешёвыми кредитами. Ну что -- складывается пасьянс в твоей голове?

-- В полной мере, -- решил я отшутиться. -- Думаю, что теперь ты намерен предложить мне отправиться в Париж, чтобы штурмовать хранилища Национального Банка? Я готов, только, боюсь, что немцы его уже опустошили.

Но Тропецкий, подготовившийся к длительному разговору, на мою шутку даже не отреагировал.

-- Всё гораздо хитрее, Платон, -- продолжал он, как ни в чём ни бывало. -- Наш царь не был дураком, чтобы отдать подобную ценность за какие-то кредиты, пусть даже и весьма солидные. Взамен французы уступили ему акции своих крупнейших банковских учреждений и финансовых обществ. Которые, согласись, в наш век немного поинтереснее иерусалимских древностей. Так вот, за прошедшие полвека те французские банки и общества сами много раз успели вложиться и многократно разбогатеть. И среди вложений этих, то есть в активах тех банков -- не только билеты самарского пароходства, которые, как ты понимаешь, были не отродясь никому нужны, а прежде всего -- лучшие банковские общества Германии, Англии и Америки. Плюс финансовые проекты Лиги Наций -- например Banque des Reglaments Internationaux и так далее. Ну а дальше -- дальше кто владеет капиталом учредителей, тот владеет и тем, что на этом капитале удалось учредить и заработать в последующем. И так до бесконечности.

Многозначительно приподняв подбородок, Тропецкий замолчал, чтобы утолить жажду очередным глотком. Чувствовалось, что он сам восхищён распахиваемым передо мной тайным знанием, все детали которого до этого момента ему приходилось держать мучительно и глубоко внутри себя. Пока всё шло гладко, и я решил просто слушать, тем более что слушать Тропецкого теперь было действительно интересно.

-- Итак, -- продолжил Тропецкий, явно довольный произведённым на меня впечатлением, -- тайная договорённость о компенсации за ценности тамплиеров была достигнута ещё при жизни Александра III. Однако французы, как обычно, всячески тянули с её выполнением, а затем и вовсе заявили, что выданных ими кредитов России должно быть достаточно. Лишь летом 1907 года, когда Николаю II пришлось твёрдо дать им понять, что если прежнее обязательство не будет выполнено, то он не подпишет оборонительный союз с Англией и в этом случае Антанта распадётся, они вновь начали шевелиться. Правда, уверен, что они и в этот бы раз свели всё к пустым разговорам, если б ни президент Фальер, который недолюбливал буржуазию и был не прочь немного подпортить обедню своим банковским воротилам.

-- Каким, интересно, образом?

-- Самым простым. В один прекрасный день Фальер взял -- и передал России акции и закладные французских банков, которые лежали у государства. И перед нами лицо сохранил, и своих толстосумов немного привёл в чувства -- чтобы меньше, думаю, таскали взяток в Елисейский дворец.

-- Невероятно! Но я слышу обо всём об этом в первый раз!