Читаем без скачивания "Вексель Судьбы" (книга первая) - Юрий Шушкевич

-- Каким, интересно, образом?

-- Самым простым. В один прекрасный день Фальер взял -- и передал России акции и закладные французских банков, которые лежали у государства. И перед нами лицо сохранил, и своих толстосумов немного привёл в чувства -- чтобы меньше, думаю, таскали взяток в Елисейский дворец.

-- Невероятно! Но я слышу обо всём об этом в первый раз!

-- Немудрено -- всё держалось в глубочайшей тайне. Помимо самого императора, у нас о том ведали буквально несколько человек. Так сложилось, что мой родной дядя был как раз в числе трёх наших поверенных, которые ездили в Париж для оформления сделки. Дядя -- а он был банковским юристом -- отвечал за подлинность бумаг и правильность оформления их передачи, а двое других занимались выбором закладных и векселей, чтобы их стоимость соответствовала оговорённому размеру компенсации. К двенадцатому году работа была завершена.

Я поймал себя на том, что рассказ Тропецкого не просто увлёкает, но и возвращает мои мысли к России. Я снова ощущал себя на родной земле, совершенно забыв, что отделён от неё тысячами километров и чудовищной войной.

Между тем Тропецкий продолжал удивлять.

-- Полученные от французского правительства ценные бумаги были сведены в особый фонд, который затем передали на хранение в швейцарский филиал Caisse des Depots. Правда, когда в четырнадцатом началась заваруха, фонд от греха подальше перевели в филиал швейцарского госбанка в Лозанне. Но самое интересное в том, что Николай II, по первоначалию оформив фонд, разумеется, на собственное имя, вскоре отдал его в управление группе успешных промышленников, которым он благоволил. Предводительствовал там небезызвестный тебе, я думаю, господин Второв, и в группе той не было ни иноземцев, ни старообрядцев, которых в окружении царя не терпели и за глаза считали тайными иудеями. Так вот, тогда у Второва со товарищи сразу же дела пошли в гору -- сначала повыгоняли иностранцев с нефтяной биржи, потом большую часть промыслов прибрали и перевели на Нобеля Эммануила, у которого был русский паспорт и которому царь лично благоволил. Ну а затем начали строить новейшие заводы на уровне "Сименса" -- "Сименс" бы удавился, но ни за что не стал бы строить у нас то, что едва успел запустить в Германии, а эти ребята -- делали всё это легко и быстро. Электротехника всякая, химия, особая военная металлургия, передовые сплавы... Я до сих пор не перестаю поражаться, насколько гениальным и благородным было это решение нашего царя -- отдать деньги в руки тех, кто действительно умеет их приумножать, а не только жрать икру с шампанским и таскать актрис МХТ по номерам...

-- Особенно если учесть, Герман, что теперь эти деньги достались тебе, -- не мог я удержаться, чтобы не ввернуть шпильку. -- Если бы вклад остался записан на царя Николая, то, боюсь, ты бы прозябал на чердаке в пролетарском парижском предместье, а деньгами вовсю бы пользовались его европейские родственнички.

-- Зря ты ёрничаешь -- неужели у меня нет права по чести оценить чужой поступок? Фабриканта Второва, которого царь назначил управляющим, все в голос называли "русским Рокфеллером" и прочили его начинаниям грандиозное будущее. Думаю, там было ещё много тайн, о которых мы никогда не узнаем. Кстати -- обрати внимание: Николай Второй и Николай Второв даже пишутся почти одинаково, так что если что -- можно сослаться на каллиграфическую ошибку, сечёшь?.. Мне иногда кажется, что и без высших сил тут не обошлось...

-- Всё может быть, -- поспешил я согласиться. -- А как же затем наш "рокфеллер" распорядился царскими сокровищами?

-- А никак! В восемнадцатом он погиб -- якобы его застрелил из револьвера какой-то сумасшедший студент, которому не хватало денег на билет в Тифлис. И это при том, что Второв был буквально обласкан советской властью: большевики у него не только ничего не отобрали, но незадолго до своей гибели он даже с подачи Ленина открыл в красной Москве фондовую биржу.

-- Ты шутишь? Я помню Москву в восемнадцатом -- какие к чёрту там были биржи?

-- Это была закрытая биржа для иностранцев. Под его имя и авторитет на этой бирже иностранные собственники, прежде всего немцы, с которыми у нас тогда, после Бреста, были мир и дружба, имели возможность за несколько месяцев до национализации продать свои акции в русских предприятиях.

-- Ты хочешь сказать, что Второв оплачивал за большевиков их беззакония?

-- Не упрощай, Герман, ты же умный человек! Вся непримиримость Советов выплёскивалась на доморощенных буржуев, а сильно ссорится с иностранцами они по ряду вполне понятных причин не желали. Думаю, что у Ленина со Второвым была договорённость -- наш "рокфеллер" помогает большевикам избежать международной изоляции, а в обмен на это советская власть выдаёт ему что-то вроде мандата на управление всем российским хозяйством.

-- Я бы не согласился такой мандат принять.

-- Перед Второвым, думаю, не стояло выбора -- соглашаться или не соглашаться. Если не согласишься -- в лучшем случае удерёшь за границу, но при этом потеряешь всё, что построил в России и, что значительно хуже, -- всё, что задумывал и хотел совершить. А планы у него были феноменальные -- в такой-то стране, с таким народом -- ведь горы можно свернуть! Ну а коль согласишься -- думаю, на этот случай у Второва имелась надежда, что советская власть -- а ведь в ней, помимо горлопанов, Платон, были и весьма неглупые люди! -- так вот, могла быть надежда, что новая власть предоставит ему больше возможностей, чем при прежнем строе.

-- И тогда бы лавры русской индустриализации достались не Куйбышеву с Орджоникидзе, а Второву?

-- Вполне. Да и страна могла и должна была сделаться другой. И пили бы мы с тобой пиво сегодня не в Берлине, а где-нибудь в неузнаваемом Петрограде... Только не считай, что я распускаю слюни. Той страны уже нет, точка! Из-за твоих замечаний мы зациклились на Второве, а вопрос ведь не в нём, а в том, что России-то нашей с тобой уже нет!

-- Это не новость для меня.

-- Не новость! Не лукавь, я знаю -- ты со своими друзьями-евразийцами продолжаешь считать, что Советы -- это продолжение России, а это совершеннейшая неправда! Россия, может быть, и существует, только от нас она отреклась, а её народ -- изгнал нас и проклял. Даже если отдельные её представители, Платон, и нуждаются пока в твоих услугах и даже готовы за них что-то обещать и давать награды -- это ещё ни о чём не говорит. России и русского народа нет, о них нужно забыть раз и навсегда!

Я был сильно удивлён таким неожиданным поворотом и сменой тона моего собеседника. Впрочем, это мог быть просто нервный срыв, и я решил не обращать внимание.

-- Что-то тебя в сторону увело, -- посетовал я, изображая циничное равнодушие к его эмоциональному порыву. -- Давай-ка лучше о деньгах. Сколько, по-твоему, может стоить этот фонд?