Читаем без скачивания Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas - Кассандра Клэр

Гарри поскрёб грязной рукой лоб:

— Да-а… Самое то для лета, Малфой. Позволь полюбопытствовать, где ты, в таком случае, проводил Рождество? В Мордоре?

— На самом деле в «Мире Диснея», однако даже не представляешь, насколько в правильном направлении ты мыслишь.

— Ну, коли ты так говоришь… — Гарри прищурился, силясь пронзить взглядом быстросгущающиеся сумерки.

У подножия крепостных стен суетилась охрана, издалека напоминающая чёрные ручейки муравьёв; на крыше пылали огни, и тёмные завитки дыма кудрявились в синем воздухе. Гарри сделал ещё шаг вперед. Под ботинком что-то металлически хрустнуло. Он опустил удивлённый взор: в серой глине что-то блестело. Погнутая застёжка для плаща тёмно-золотистого сплава с багровым камнем посередине, чем-то похожим на полуприкрытый сонный глаз. Он узнал её немедленно, такую ни с чем нельзя было спутать:

— Это Рона.

Драко подошёл и стал рядом, справившись с восхождением как-то до странного быстро. Слизеринец выглядел усталым, но не сильнее, чем раньше, — разве что тени под глазами поголубели ещё больше.

— Уизли, говоришь? Да, припоминаю — кажется, он постоянно её носил. Меня ставило в тупик его стремление всё время таскать на себе в качестве украшения окаменелый глаз василиска. Это как-то уж слишком по-слизерински.

Гарри сжал фибулу в кулаке.

— Значит, Рон тут…

— Вроде бы мы здесь очутились именно по этой причине, разве нет? — заметил Драко.

— Конечно… просто… всё равно это как-то слишком внезапно, — Гарри стиснул застёжку и сунул её в карман. Затем перевёл дрогнувшее дыхание и потянулся к мечу.

— Пора. Вытаскивай свой меч, Малфой.

Драко взглянул на него из-под полуопущенных век — в упор, но чуть отчуждённо, словно бы сквозь стекло. Сейчас, засыпанный от волос до ботинок серой пылью, он походил на призрак. Потом, наклонившись к Гарри, он внезапно коснулся быстрым поцелуем его щеки своими сухими от усталости и грязи губами:

— Ave, Caesar. Morituri te salutant, — и тут же отстранился, встретившись с ошеломлённым взглядом.

— Это что — типа «да»? — уточнил гриффиндорец.

Драко обнажил меч, тускло блеснувший в закатных лучах.

— Это типа «двум смертям не бывать, а одной…» — он отпихнул Гарри и оказался первым, кто шагнул на ведущую к крепости финишную прямую.

— Никогда… Ты никогда не умрёшь, Вирджиния, душа моя. Ты будешь жить вечно, жить рядом со мной, напоминая о приведшей меня в мир плоти, пусть даже остальная вселенная погрузится в пламя и рассыплется прахом. Придёт конец всему сущему — однако мы всё равно будем вместе, правя пустотой…

Он светло улыбнулся своим словам. Джинни захотелось закричать, но она внезапно осознала, что утратила способность вообще издавать какие-либо звуки; вцепившись в раму зеркала, она просто смотрела на него. Том повернулся, пошёл прочь, сверкая серебристой отделкой мантии.

Снова открылась дверь, хотя она её и не увидела, — и он, так и не обернувшись, просто исчез.

Пальцы Джинни разжались. Она беззвучно осела на пол.

Она не знала, сколько просидела так, свернувшись клубочком и давясь слезами, пока какой-то звук не заставил её поднять голову. Звук открывшейся и закрывшейся где-то далеко двери. Она вытерла глаза тыльной стороной руки и поспешила подняться на ноги.

…Том, — ужас обуял её, — он возвращается.

Правая рука сама собой вцепилась в кулон на шее.

— Том?.. — прошептала она.

— Нет, — откликнулся знакомый голос, — это не Том.

Зашуршала ткань, и из ниоткуда возникли две белые руки, а следом — знакомая голова с каштановыми волосами. Джинни в оцепенении захлопала глазами, когда мантия-невидимка — а что это еще могло быть? — упала. Перед ней стояла Гермиона — в рваных джинсах и старой паддлмерской майке.

— Честное слово, Джинни, ну ты даёшь, — покачала она головой, — это же надо так вляпаться…

— Гермиона! — Джинни едва не кинулась подруге на шею, но замерла при виде хмурого лица. — Как я рада тебя видеть… В смысле — не тому рада, что ты тут, потому что кошмарней место встречи придумать сложно, — я просто рада видеть знакомое лицо… — неуклюже закончила она. — И рада, что ты жива-здорова.

— Вовсе нет, — вздохнула Гермиона. — Я не жива-здорова. Как, впрочем, и остальные.

— Я знаю, — кивнула Джинни, — я только что говорила с Томом. Он хочет…

— Я слышала, — устало махнула рукой Гермиона, — вернее, слушала. Прости, конечно, что оказалась невольной свидетельницей, однако я совсем даже не предполагала, что Том заявится так внезапно. И уж точно не ожидала, что он начнёт таким образом признаваться тебе в любви. Честное слово, Джинни, тебе не кажется, что ты со своей тягой к мальчишам-плохишам зашла как-то чересчур далеко?

Джинни плюхнулась на кровать.

— Он вовсе меня не любит. Ты же слышала его слова — я просто напоминаю ему о тщете всего сущего или типа того.

Гермиона закатила глаза:

— Слушай его больше. Правда в том, что, глядя на тебя, он чуть ли не слюной захлёбывается — господи, какая гадость, какая мерзость, какая удача — надо использовать это в нашу пользу, — она сунула Джинни в руку какой-то принесённый с собой свёрток. — Переодевайся.

Джинни развернула: в руках заструилась сине-зелёная ткань — платье с золотисто-зелёной вышивкой по лифу.

— Хочешь, чтобы я это надела?

— Нет! Хочу, чтобы ты запекла его в пироге, — раздражённо тряхнула головой Гермиона. — Да, я хочу, чтобы ты надела это платье и ради меня пошла и переговорила с Томом. Чем ты красивей, тем быстрее размякнет его мерзкое чёрное сердчишко и тем быстрее он даст тебе то, о чём ты попросишь.

— Ты хочешь, чтобы я попросила об отмене церемонии… Он ни за что не согласится, Гермиона…

— Знаю, — медленно кивнула та. — Я вовсе не хочу, чтобы ты просила отменить церемонию. Напротив — ты должна сделать всё, чтобы она состоялась.

Из зеркала на Джинни смотрела прекрасная незнакомка. В голубом платье, которое она натянула прямо поверх белой ночной рубашки, Джинни выглядела по-королевски величественно. Да, с такой особой будут считаться. Она перевязала забранные назад волосы лентой и повернулась к подруге.

— Грандиозно, — произнесла Гермиона.

— Спасибо, — деревянным голосом поблагодарила Джинни.

Гермиона слабо улыбнулась — на её щеках обозначились ямочки:

— Рисенн сказала, будто платье заколдовано, чтобы смотреться идеально, кто бы его ни надел. Я вот думаю — наверное, Малфои всегда носят одежду из зачарованной ткани, дабы производить неизгладимое впечатление на окружающих…