Читаем без скачивания Игра стоит свеч - Дарья Волкова

В довершение всего, малышка Марселла заявила, что будет сидеть за столом только на коленях у Ник. На попытки матери уговорить ее сменить место дислокации она продемонстрировала столь явное намерение поднять рев, что Ник поспешила согласиться. Ей не трудно, в конце-то концов, девчушка почти совсем ничего не весит. И хоть какой-то буфер от сеньора Падрони. Правда, гордо торчащие за спиной Марселлы крылышки, доказывающие каждому, кто еще этого так не понял, что сие дитя есть ангел, создавали Ники ряд дополнительных неудобств. Сама-то она успевала отворачивать лицо, но вот благодаря тому, что девочка постоянно крутилась, обращая свое внимание то на деда, то на дядю, пара пуговиц на ее (точнее, не совсем ее. Но на этот вечер — точно ее, ибо сидело на ней безупречно) шелковом платье оказалась неожиданно расстегнутой. О чем ей сообщили потемневший взгляд Кайла и восхищенный вздох Алессандро.

Какого черта отец посадил Ник с собой?! У Кайла не было возможности даже взять ее за руку. Невозможность прикоснуться к ней приносила почти физический дискомфорт. Особенно когда она так… прекрасна. Улыбается, в очередной раз отворачиваясь от ангельских крыльев. Но ему кажется, что ангел в этой парочке как раз Ник. Такая трогательно-нежная в невероятно шедшем ей темно-синем, абсолютно девичьем платье. Шею украшал крошечный кокетливо повязанный шарфик. За такую Николь он должен благодарить, видимо, сестер. Хоть какой-то прок от них.

Он уже привык видеть ее постоянно в драных джинсах и футболках. Тот судьбоносный раз в Монако — не в счет. Хотя на его дне рождения она тоже была в каком-то милом сарафанчике, но тогда ему было не до того.

А сейчас… Изящные руки, открытые платьем без рукавов. Шарфик… он прекрасно понимает — почему. И совершенно отчетливо помнит вкус ее кожи на шее под своими губами, зубами, языком. И ведь прекрасно сознавал, что делает, но остановиться — ну вот не мог и все тут! Кайл зажмурился, отгоняя воспоминания, потом снова посмотрел на Ники. Мягкий шелк льнет к груди…. Какого черта! Пара пуговиц расстегнута, и видно белое кружево. Он едва не завопил! Хорошо, что Ник почувствовала его взгляд и быстро привела одежду в порядок. А то Сандро уже был в декольте Николь обоими глазами, за что и получил от Люци подзатыльник. Молодец, сестричка!

Но как же он хочет быть рядом с ней. Хотя бы взять за руку! Прижаться бедром, почувствовать, какая она там под этим тонким шелком… Никогда еще рождественский обед не длился для него так долго…

— Ники, девочка моя, обязательно попробуй запеченного угря! Это самка, с икрой. Если это блюдо отведать на Рождество, то… — Джо Падрони смущенно хмыкнул в бороду, — в общем, женщинам это полезно!

— Это папа так деликатно пытается сказать, что есть такое дурацкое поверье — если отведать на Рождественском обеде самку угря, да еще с икрой, — то в следующем году будешь обязательно… с потомством.

— Господи, — поперхнулась спагетти Ник. — А мне-то зачем?

— На всякий случай. Пригодится, — усмехнулась в ответ Симона.

— И ты тоже ешь! — напустился на старшую дочь отец.

— И я тоже? А мне зачем? — изогнула соболиную бровь Симона. — У меня уже есть два… — взгляд в сторону прыгающей на коленях Ники Марселлы, — два… хм… ангела.

— На всякий случай! Пригодится! — авторитетно заявляет Франческо, накладывая супруге на тарелку порцию угря.

— Мама! Ну, зачем ты каждый год это готовишь?

— Отец просит, — невозмутимо отвечает Тереза. — И потом — вкусно же!

— Вкусно, — соглашается со вздохом Симона и берет вилку.

Перед подачей на стол десерта (о котором говорили почти со священным трепетом или уж как минимум — с придыханием: какие-то загадочные «серро» и «панеттоне») все дружно отправились во двор — сжигать полено. Это, как пояснил ей сеньор Падрони, было ярким примером смешения христианства и язычества. Традиция пришла в Италию из северных европейских стран, где таким образом почитали день зимнего солнцестояния, совпадавший с Рождеством. В семье Падрони в силу определенных причин эта традиция чтилась особенно рьяно, и во дворе дома уже было подготовлено огромное полено, которому предстояло гореть аж до Нового Года.

Воспользовавшись тем, что отец Кайла отвлекся на препирательства с сыновьями по поводу того, кто будет поджигать полено, Ник отстала от общей массы, а потом и вовсе передумала выходить на улицу. Ей категорически требовалось побыть одной! Хотя бы несколько минут. Боясь быть застигнутой врасплох, она поднялась на второй этаж, полутемный, освещенный лишь светом с лестницы. В свою комнату заходить передумала — ее внимание привлекло панорамное, от потолка до пола, окно в конце коридора.

Подойдя к нему, Ник увидела, что выходит оно как раз туда, где собралось сейчас все дружное семейство Падрони, и уже весело плясали языки огня на здоровенном бревне. Сложив руки на груди, Ники задумчиво, даже рассеяно наблюдала эту картину. В голове всплывали воспоминания обо всех ее предыдущих Рождествах. Самые светлые были детские — когда еще была жива бабушка, а на Рождество всегда приезжал Этьен. Тогда она еще верила в чудеса.

Потом была череда грустных, совсем не-рождественских Рождеств в пансионе. Тогда она уже не верила в чудеса. И вообще — не верила ничему и никому, даже дяде. Который только обещал и почти никогда не приезжал и не забирал ее.

После пансиона Рождества были… не грустными. Они были… никакими. В студенчестве это были либо пьяные вечеринки, либо, чаще всего — она уезжала к Этьену, а Рождество с ним — это всегда увлекательно, интересно и… связано с его, а потом и с ее работой. Не сказать, чтобы ее это слишком уж огорчало, потому что то, чем занимался дядя, и чем мечтала заниматься она сама — это было безумно интересно, гораздо интереснее красных носков надо камином. Которого и не было у них отродясь, кстати. Единственная традиция, которую они с дядей соблюдали — это рождественские подарки. Но это походило скорее на ежегодное соревнование — кто кого больше удивит, подарив нечто совершенно инновационное и уникальное из мира технических новинок.

А сейчас… Ей показали идеальное Рождество. Большая дружная семья, которая весело и с отменным энтузиазмом отмечает праздник. И в этой семье, похоже, все совершенно искренне любят друг друга. И ей посчастливилось стать на время частью этой… сказки. Да, именно так. Для нее это больше всего походило на сказку. И все эти забавные, но ужасно милые и добрые люди. И самый милый из всех них, который просто с ума ее сводил своим присутствием рядом. Мега-талантливый, хладнокровный и расчетливый чемпион. Доводивший ее до чувственного обморока нежный и страстный любовник. А еще — примерный сын и любящий брат. И все это — один и тот же человек. Все это в нем удивительным образом гармонично уживалось. И Ник легко представляла себе Кайла в роли главы своей собственной такой же суматошной, но дружной и крепкой семьи.