Читаем без скачивания Хенкан. Последний эксперимент - Сора Наумова

– Душа этого ребенка не здесь, – вдруг произнес Дикрайн. – Мы с Йенсом допускали возможность, что подселение такого числа сущностей вытеснит душу носителя. Может, если вернуть ее обратно, эта дверь закроется.

– Хотите помочь? – едко спросил Курихара. – Не поздно опомнились?

– Нет, – Сората предупреждающе поднял руку. – Пусть говорит.

– С помощью своего изобретения я могу контролировать теневую сторону в ограниченном радиусе пространства. Если я подключусь, то дам вашим медиумам немного времени, чтобы отыскать душу, и сонм не успеет их заметить.

– Почему вы уверены, что она там? – спросил Сората, но вместо Дикрайна ответил Генри.

– Она там. Я ее видел.

Сората поджал губы. Не мог просить о таком, но ему и не нужно было этого делать.

– Я могу отправиться сам, без вашего устройства? – спросил он у Дикрайна.

– Можете попробовать, но готов поспорить, у вас не выйдет.

Кирито кивнул, подтверждая его слова, и Генри решился.

– Сколько у меня будет времени?

– Тебе не нужно рисковать, – Сората тяжело сглотнул. – Правда. Ты не обязан…

– Сколько?

– Минуты три, – ответил Дикрайн и с кряхтением поднялся на ноги.

– Три?! – ужаснулся Сората.

– Реального времени, – пояснил Кирито. – На теневой стороне все немного иначе.

– Я справлюсь, – кивнул Генри. Он лгал, возможно, и остальные это понимали, но выбора действительно не осталось. А еще Генри хотел сделать это для Сораты, потому что ему было стыдно. – Выше нос, Сора. Я приведу твоего сына.

Дикрайн поднял с пола металлический каркас с проводами, надел на голову и отвернулся к приборной доске.

– По истечение трех минут вас вернет обратно, не важно, сделаете ли вы то, что собирались, или нет.

Удачи, Макалистер. Знайте, вы стали той пылинкой, которая испортила налаженный механизм моей работы. Если бы я знал… Если бы я только знал…

Генри не расслышал продолжение, если оно вообще было. Тело стало невесомым, а в лицо понеслись звезды. Что бы ни изобрел Дикрайн, он пошел против природы, и Генри сполна ощутил на себе, насколько это неправильно. Ему даже показалось, он не переживет мучительного перехода между мирами, но боль отступила, и Генри очутился в фойе отеля. Было тихо, уныло и серо. И пусто. Генри посмотрел на двери и отвернулся. Его путь лежал наверх, где у перил, на последней ступеньке, стояла Хидеко и указывала направление тонкой прозрачной рукой. Генри пробежал мимо нее, и призрак развеялся, выполнив свой долг. Едва Генри ступил в коридор, теневая сторона взбунтовалась. Пол поменялся с потолком, Генри зажмурился, и реальность сделала полный оборот. Он снова стоял ногами на мягком ковре, но с первым же шагом увяз в нем, как в трясине. На темно-красном ворсе проступили влажные пятна. Генри с трудом выдернул одну ногу, и ковер с хлюпаньем выпустил жертву, но тут же вздулся пузырями, и из них полезли костлявые руки. Они хватали Генри за штанины, тянули вниз. Их прикосновения были холодны, как лед. Генри упорно продвигался дальше, но коридор загнулся дугой, и перед Генри выросла стена, с которой ему на голову полилась мутная темная вода. Он закрылся рукой, и с пальцев на лицо закапала вязкая старая кровь, воняющая гнилью, разложением и мертвыми лилиями. Генри отпрянул, и руки покойников крепко вцепились в него, в плечи вонзили твердые когти. Генри медленно погружался в ковер, ушел уже почти по колено.

«Ты видишь нас. Ты слышишь нас. Ты знаешь нас».

«Нам так холодно. Так страшно».

«Останься с нами. Будь с нами».

Генри закрыл уши ладонями, но голоса лишь стали громче, повторяя одно и то же по кругу. В этом должен быть какой-то смысл, ведь если его нет, он сойдет с ума.

«Ты видишь нас. Ты слышишь нас. Ты знаешь нас».

Генри не думал о себе, как о медиуме, он не впускал в себя заблудившиеся души. Он не был колдуном, как Валентайн, не читал заклинаний и не приносил мертвым покой. Он сам не знал, кто он, ведь он мог видеть мертвых, слышать их и говорить с ними. Он… Пожалуй, он считал себя их другом.

Генри открыл глаза и посмотрел на стену перед собой, все так же сочащуюся загнивающей кровью.

А потом задержал дыхание и нырнул.

Она смотрела на него из темноты. Ее глаза – бесцветные, блеклые, с закручивающимися в глубине водоворотами, свинцово-серыми, как зимнее море – вернулись из далекого прошлого, из прошлого, которое хотелось, но не получалось забыть. Его первый призрак.

Генри раскинул руки и парил в толще ледяной воды, которая мягко колыхала его тело, поддерживая и укачивая в своих объятиях. Холода не было, только мир и радость. Другой слой реальности. То, что скрывала теневая сторона, то, куда уходили души, обретшие покой. А там, еще дальше… Что там? Может быть… Рай?

Генри позволил потоку подхватить себя и понести вперед. Вместе с ним его обнимало множество рук, и среди них – он точно это чувствовал – были Филлис, мама, отец, а еще Сэм Чандлер, может быть, даже Кику. Они несли его вперед, потому что Генри не медиум и не колдун. Он тот, кто хочет помочь.

Его оставили в темноте, но Генри больше не боялся. Он поднялся на ноги и пошел вперед, даже когда невидимые стены стали сжиматься, давя на плечи. Он шел и шел, поворачивал и поворачивал, ничего не видя и не слыша, но чувствуя верное направление, как если бы оно светилось перед ним красным бумажным фонариком. Лабиринт проглотил его и выплюнул в месте, где никто из людей еще не был.

Живых людей.

– Йоичи! – позвал Генри. Тьма расступилась, и он увидел столб света, в котором играли двое детей: черноволосый мальчик и рыжая девочка. Обоим было лет по десять, они рисовали палочками на песке смешные рожицы и странные знаки. Генри подошел ближе, и девочка подняла голову.

– Ты все-таки пришел, – сказала она и наморщила конопатый носик. – Почему ты вечно уходишь туда, куда нельзя ходить? Мама опять будет ругаться.

– Не будет, Лилли.

Она умерла.

– Ты все помнишь, – лукаво улыбнулась она, ладонью стерла рисунки и поднялась с колен. – Тогда забирай его и уходи. Осталось тридцать секунд.

Мальчик тоже встал, подошел к Генри и доверчиво взял за руку.

– Лилли…

– Это последний раз, – перебила она. – Больше мы никогда не увидимся, братик. Больше сюда не приходи. Если придешь, останешься навсегда. Это место для мертвых, Генри, тебе еще рано быть здесь.

– Тебе страшно? – спросил он. – Страшно оставаться одной?

– Я не одна, – Филлис развела руками, и Генри ощутил, что вокруг них есть кто-то еще,