Читаем без скачивания Драма жизни Макса Вебера - Леонид Григорьевич Ионин

Глава 8. Тайная страсть

…Но молчи: несравненное право —

Самому выбирать свою смерть.

Н. Гумилёв

Поиски места работы – Сближение – Выбор смерти – «Тогда была весна» – Письма и записочки – Любовный контракт – Недостающее звено – Детали страсти

Поиски места работы

В 1903 г. Вебер покинул профессуру в Гейдельберге и вел с тех пор жизнь обеспеченного «приватгелерте» (с. 139). Основой благополучия было приличное состояние, унаследованное Марианной, что позволяло проводить бо́льшую часть года в Италии и на юге Франции, избегая депрессивной немецкой зимы. Однако в результате войны материальное положение семьи пошатнулось. Виновата в первую очередь инфляция, от которой больше всего страдали наемные работники и рантье. За шесть лет с 1914 по 1920 г. количество денег в обращении возросло в 25 раз. Соответственно, уменьшилась покупательная способность марки. Дневной заработной платы квалифицированного рабочего не хватало даже на питание. Чета Вебер, конечно, не бедствовала, но проценты с капитала уже не позволяли сохранять прежний образ жизни. Требовался дополнительный доход, и предложения университетов стали рассматриваться всерьез.

Как раз ко времени оказалось приглашение Гейдельбергского университета и баденского министерства культов в летнем семестре 1918 г. прочесть курс по социологии. Вебер предлагал общую социологию, социологию государства, социологию религии и социологию права, то есть полный новый, уже социологический набор, сформированный на основе «Хозяйства и общества». Но летом 1917 г. открылась возможность получения постоянной профессуры в Вене. Там в университете освободилась кафедра национал-экономии. В начале осени он получил приглашение, и уже в октябре был заключен профессорский контракт. Но поскольку преподавание было далеко в прошлом и позади была тяжелая болезнь, Вебер не был уверен, что сумеет вынести регулярную нагрузку. Поэтому он просил сделать семестр пробным, чтобы проверить себя. Такая возможность была ему предоставлена: он был приглашен на летний семестр 1918 г. с правом внеочередной отставки.

Курс под названием «Хозяйство и общество. Позитивная критика материалистического понимания истории» начался 30 апреля. Число слушателей постоянно возрастало, его перевели в самую большую аудиторию. Но там и говорить надо было громко, что напрягало. Были и другие трудности, с засыпанием например, снова стало требоваться снотворное. Вена ему нравилась, и люди нравились, и еда была вкусная и дешевая по сравнению с Германией, и курс имел огромный успех, причем не только у студентов. Университетская аудитория, где читал профессор Вебер, стала местом притяжения широкой интеллигентской общественности. На появление новой ученой достопримечательности отозвалась даже пресса. Марианна Вебер приводит отрывок из газетного фельетона с описанием лекции приезжего немецкого профессора. Сам профессор, как пишет Марианна, сердито отмахнулся от этой «театральной рецензии», но для нас она важна как один из базовых элементов складывавшегося веберовского мифа.

Этот ученый, высокий, бородатый человек, похож на немецкого каменотеса ренессансного времени.

Только в глазах нет непосредственности и чувственной радости художника. Его взор идет из глубины, из скрытых ходов и уходит вдаль. Внешности ученого соответствует и его манера выражения. Ей присуще нечто бесконечно пластичное. Здесь перед нами почти эллинский характер видения. Слова по своей форме просты, в их спокойной простоте они напоминают циклопические квадры. Если же в центре изложения появляется личность, она сразу же становится монументальной, каждая черта как бы высечена в мраморе и дана в ярчайшем освещении. Время от времени изложение подчеркивается легким движением руки. Тонкая и узкая, с сужающимися пальцами и несколько упрямым большим пальцем, она скорее предполагала бы натуру Петрония, чем ученого. Со времени Унгера, Лоренца фон Штейна и Иеринга на лекциях ни одного академического преподавателя юридического факультета Вены не собиралось столько слушателей, как на лекциях Макса Вебера. Но эта чрезвычайная привлекательность вызывается не только риторическим мастерством ученого и не самобытностью и строгой объективностью хода его мыслей, а в первую очередь способностью пробуждать чувства, дремлющие в душах других. Каждое слово свидетельствует о том, что он ощущает себя наследником прошлого немецкого народа и полон сознания своей ответственности перед потомками (МВ, 499–500).

Между тем в жизни профессора возникли трудности. Слишком велика оказалась разница между образом жизни обеспеченного «приватгелерте» в тихом Гейдельберге и регулярного университетского профессора в большом городе. Много времени требовалось на дорогу от съемной квартиры до университета. Возникли социальные обязанности: неизбежные визиты к руководству, полуформальные посещения коллег, без чего последние чувствовали себя ущемленными, и т. д. Это и другие трудности, связанные с условиями большого города, несколько раз приводили его на грань опасных приступов раздражения. Кроме того, он не хотел долго оставаться за границей и вне германской политики. Как теперь считается, предположение о том, что он не сможет полноценно выполнять все обязанности, подтвердилось, поэтому он решил уйти в отставку с должности профессора, благо контракт предоставлял такую возможность. В конце концов, он делал все, что требовалось и даже сверх того, даже прочел для офицеров доклад о социализме, в течение недель ежедневно преподавал и участвовал в диспутах. В середине семестра Вебер подал прошение об отставке, обещав в будущем приезжать в Вену в качестве свободного преподавателя.

После трех месяцев в июле 1918 г. Вебер вернулся в Гейдельберг. Но нового предложения от Гейдельбергского университета не последовало. Завязались переговоры с университетом Гёттингена, с Высшей школой торговли в Берлине, Франкфуртским университетом. Тем временем снова актуализировалось возникавшее еще до Вены приглашение в Мюнхен. Знаменитый национал-эконом Луйо Брентано ушел на пенсию (перешел на должность заслуженного профессора, professor emeritus, по германской номенклатуре) еще в октябре 1916 г. Выбор нового профессора на его место оказался сложным, три новые кандидатуры были отвергнуты. Сам Брентано желал видеть своим преемником Макса Вебера, но университет его всерьез не рассматривал, считая национал-либерала Вебера слишком левым. Однако после революции и создания народного правительства в марте 1919 г. политическая и идеологическая конъюнктура изменилась – он, наоборот, стал считаться в Мюнхене слишком правым. Председатель нового баварского правительства Курт Айснер видел на этом месте кого-то из социалистов.

В отсутствие Айснера совет министров Баварской республики 18 января 1919 г. рекомендовал университету начать переговоры с Максом Вебером относительно профессуры по национальной экономике. Инициативу проявил его старый знакомый и коллега Эдгар Яффе, который, оставаясь профессором Высшей школы торговли в Мюнхене, принял пост министра финансов в правительстве Айснера; его поддержал министр культов социал-демократ Хофманн. В архивном протоколе заседания органа, название которого звучит причудливо для немецкого уха, но так привычно для уха советского – Центральный исполнительный комитет Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, –