Читаем без скачивания Злое счастье - Людмила Астахова

Дело было не в ревности. Настроение испортилось по другому поводу. В младших классах Алиночка носила косичку, и приходилось каждое утро её переплетать. Теплая маленькая головенка самого родного существа на свете. Как ты там без меня, детка?

— Что?

Хелит уткнулась Рыжему в подмышку и тихонько всхлипнула. Словно окатило ледяной волной и от боли сжалось сердце.

— Мои дети остались сиротами. Сиротами, Мэй!

Лойс подери, он ничем не мог помочь, найти слов для утешения. Только погладить по макушке и собрать губами слезинки со щек.

— Как же я без них? Как же…

Вот ведь беда-то какая!

— А когда свадьба будет? — первым делом спросила Бессет, едва за спиной Мэйтианна закрылась дверь.

Но против обыкновения, малолетняя болтушка не была отругана за несдержанный язык и не отхватила подзатыльника. Наоборот, леди Хелит очень терпеливо объяснила своей фрейлине, что задавать такие вопросы крайне бестактно, и юной девице не подобает вести себя, словно торговка с рынка. Флин и Ранх растерянно переглянулись.

«А я никогда не увижу Алину двенадцатилетней», — мрачно подумала Хелит, отдавая себе отчет, что отныне обречена испытывать эту невыразимую словами тоску об утраченной навеки семье. Все раны затягиваются, время лечит лучше всякого врача, но такая рана будет гноиться долго, а потом саднить и тянуть при каждом удобном и неудобном случае. И так как униэн живут очень и очень долго, то остается только запастись терпением. Душевную боль можно только перетерпеть, вернее, притерпеться к ней.

— Не печальтесь так, моя госпожа, ничего ведь страшного не случилось.

— Я буду защищать вас.

Испуганные голоса фрейлины и телохранителя вернули Хелит из омута печали. Видно, что-то такое было написано на её прозрачно-отрешенном лице. Что-то невыразимо грустное.

— Государь отходчив, и не станет карать за любовь, — уверяла Флин. — Все так говорят.

— Будем надеяться, — вздохнула леди Гвварин.

Она не решилась высунуть нос за пределы отведенных ей покоев, предположив, что там её ждет не самый теплый прием. Как в любом интриганском гнезде, его постоянные обитатели умели устроить обструкцию жертве господского недовольства. И не важно, в каком из миров происходит дело — в королевском дворце, в парламенте демократической страны или в бухгалтерии сахарного завода. Держи ухо востро, а нос по ветру, и будет тебе счастье пропорционально вложенным инвестициям.

В щель под дверью просунули записку, только лишь подтверждая мысли Хелит о том, что миры разные, а ловкачи везде одинаковы.

«Миледи! Вы должны знать, что у вас есть тайный, но влиятельный доброжелатель, который готов предпринять любые меры, дабы спасти вашу жизнь и репутацию. Не страшитесь гнева венценосцев, ибо их власть преходящая.»

Естественно, никакой подписи или намека на авторство. Анонимки распространены во Вселенной ни чуть не меньше, чем атомы водорода. «Тайные, но влиятельные доброжелатели» тоже далеко не самый редкий вид людей.

Хелит повертела в руке бумажку. Интересно, чью голову попросит сей доброхот в оплату за спасение жизни и репутации — Алмара или Мэйтианна? Она не имела ничего против нынешнего Верховного короля, кроме того, что он так жестоко обошелся с Мэем. И, говоря по правде, совсем не верила в пророчество какой-то Читающей. Тем более, Читающая эта из дэй'ном. Все что Хелит успела узнать о них, не внушало никакой уверенности. Жестко-иерархическое общество, основанное на принципе генетической полноценности, где у каждого второго паранойя, а у каждого третьего сексуальное расстройство. Можно только себе вообразить, что там делается в голове у Великой волшебницы народа потомственных маньяков-психопатов.

Но униэн-то принимали слова предсказания за чистую монету, даже Мэй, не говоря уже о Альмаре. Тут Хелит в чем-то понимала государя. Никому не понравится, когда за твоей спиной делят то, что ты считаешь своим по праву. Чтобы избрать нового Верховного Короля потребуется единодушно желание всех глав десяти Домов Тир-Луниэна. Но до сих пор, вот уже почти столетие кандидатура Альмара устраивала всех. Кроме, может быть, отца Мэя — Финигаса, но тот очень своевременно погиб при Мор-Хъерике. Казалось бы, что стоит, тому же Альмару, подумать логично — каким образом одна еще очень молодая женщина, лишенная какого-либо влияния на политику, может заставить десять упертых и опытных царедворцев выбрать себе в правители какого-то выскочку? Ан нет! У страха глаза велики, у страха за власть — в три раза больше.

Хелит эта вывихнутая эзотерика помноженная на средневековую подозрительность выводила из себя. Наверное, даже больше, чем отсутствие нормального нижнего белья и удобной обуви.

Записка отправилась играть в «горелки» со свечкой. Бумагу униэн делали тонкую и прекрасно горящую. И не успела улика исчезнуть из мира материального, как в комнату, едва не снося дверь с петель, ввалился Рыжий.

— Все — за мной! — коротко скомандовал он, хватая Хелит за руку.

— А? — растерялась Флин.

— Немедленно за мной! И ты, ангай, тоже!

— А вещи? — пролепетала фрейлина.

Рыжий мгновенно рассвирепел:

— Пошли, дура!

Мэй играл роль ледокола, прокладывая дорогу себе через льды и торосы дворцового люда. В его фарватере семенили девушки, а замыкал колонну Ранх. Кто-кто, а он прекрасно понимал, как переменчива милость властителя. Еще до полудня государь может передумать трижды.

В саду девушки начали отставать, и тогда Мэй взвалил Хелит на плечо, а Бессет засунул подмышку.

— Потом все объясню, — буркнул он.

Девушка хотела было возмутиться, но передумала. Впервые в жизни… в обеих жизнях мужчина рисковал собственной головой, чтобы её защитить. Если ему это удобно делать таким образом, то лучше не мешать.

Сам Лойс бы не выглядел более наглым, вздумай он гулять среди смертных. Расстегнутая рубашка не скрывали, что Рыжий не удосужился одеть кольчугу. Зачем она счастливому любовнику, проведшему ночь в объятиях женщины?

— Решил самоутвердиться за мой счет? — с порога спросил он вместо положенного этикетом приветствия.

— Ты выглядишь довольным, Мэй'тинли, — улыбнулся Альмар, откладывая в сторону книгу. — Отобрал невесту у родного брата и рад? Не слишком измучил девушку? После военного лагеря немудрено переусердствовать.

Мэй уставился на короля немигающим взглядом, пришпиливая того к огромному пестрому ковру властью ярко-зеленых от бешенства глаз. Альмар нагло и откровенно провоцировал на вспышку ярости. Да еще и дразнил забытым детским именем, оставшегося от их общего детства.