Читаем без скачивания Леди удачи. Все пути… - Белоцерковская Марина

— Что за новости? — встрепенулась Мари.

— А ты что, ничего не замечаешь? Как взяли во Фредериксхавне этого нового лоцмана, так все пошло наперекосяк. Команда расшаталась, на советах у кэпа хай стоит, а дела нет. Я-то там торчу по долгу службы — писарем, так аж уши вянут. Шум, как на сессии Верховного Совета племени Мяу! Вот, сегодня, например. Капитан обнюхивает лоцию и объявляет, что идти следует через Большой Бельт. Крюк, конечно, немалый, но ведь «нормальные герои всегда идут в обход». А этот наш Йеппе Нёргор уперся рогом: через Зунд — и всё тут! Мели, говорит, льды — не проскочим. Благо, кэп у нас мужик крутой — долбанул кулаком по столу и настоял-таки на своем. Так теперь Нёргор ходит мрачный, как дым над Везувием, и шушукается с Рябым (нашел же компанию!) и еще кое с кем из матросов. И все это мне ужасно не нравится!

— Дела-а! — вздохнула Ксави и шумно поскребла затылок. — Морды им, что ли, начистить для упокоения мятежных душ?

— Начистим, только не сейчас. У нас «собака» впереди — отоспаться надо. А уж завтра…

— Устроим банный день! — плотоядно потерла руки Мари. — Намылим шеи и подстрижем уши отдельным не в меру симпатичным личностям!

Вахта с полуночи до четырех часов утра не зря в морском фольклоре зовется «собакой». Всякий раз, когда во время атлантического рейса на паруснике в конце ночной вахты в последний раз переворачивают песочные часы и наступает тот неуютный серо-мглистый час, что предшествует новому дню, по спине рулевого, одиноко стоящего у штурвала на кормовой надстройке, невольно пробегают мурашки. Стоять в эти часы вахту и по сей день считается делом особенно неприятным. С моря доносятся какие-то непонятные тревожные звуки, из предрассветной дымки проступают неясные очертания каких-то призрачных образов. Тревога овладевает человеком. Хочется закрыть глаза, зажать уши. Самое радикальное средство избавиться от этого наваждения — сделать добрый глоток и почесать мачту[82].

Джоанна и Ксави, кутаясь в не слишком теплые матросские куртки, спиной к спине стояли на своем обычном месте — на квартердеке, откуда хорошо просматривалась почти вся палуба.

— Эй, ребятня! — крикнул им рулевой Сэмюель Мак-Лив — добродушный шотландец. — Холодно сегодня! Смотрите, не отморозьте носы!

— Будь спок, Сэм! Дальше некуда! — простуженным голосом ответила Джоанна.

— Зараза к заразе не пристанет! — весело добавила Ксави.

Сэм громко расхохотался:

— Ну, если мальчишки на вахте, то даже «собака» не страшна!

— Тихо! — шикнула на него Мари. — Сейчас перебудим всех.

Наступила тишина. Только звенели под свежим ветром туго натянутые снасти, да похрустывали, лопаясь под днищем корабля, тонкие пластинки льда. Джоанна, спрятав нос в воротник, закашлялась. Ксави услужливо хлопнула ее ладонью по спине.

— Не надо! — буркнула та. — Это так, подарок нашего Великого Перехода. Пройдет.

Пробило две склянки. Вахта только начиналась. Страшно хотелось спать. Девушки мужественно таращили слипающиеся глаза в ночную мглу. Впрочем, темнота была весьма относительной: эскадра подошла к проливу Самсё-Бельт, и слева по борту береговую линию острова Зеландия четко обозначили льды, тускло мерцавшие в неверном свете звезд. Любуясь игрой бликов на гигантских ледяных кристаллах, подруги окончательно проснулись и в восхищении не замечали, как летит время. Пробило четыре склянки, потом шесть, а они никак не могли оторвать глаз от этого фантастического калейдоскопа.

И тут Ксави неизвестно каким по счету чувством ощутила неясную тревогу. Она пихнула Джоанну, и когда та с сожалением оторвалась от созерцания грандиозного зрелища, шепнула:

— Джо! То ли у меня галюники начались с недосыпу, то ли творится что-то неладное. Спинным мозгом чую!

Джоанна резко обернулась. Нет, эти бесшумные размытые тени не похожи на призраков! Одна… две… пять… десять… Больше… Они разделились — одна группа скользнула к капитанской каюте, вторая — к каютам русских, третья — на полуют к штурвальному.

— К бою!!! — заорала Джоанна и, выхватив пистолет, выстрелила в воздух. — Стоять, гады! Тревога! Бунт на корабле!!!

Нападавшие на секунду ошеломленно застыли.

— Заткните глотки молокососам! — хрипло прозвучал голос с четким иностранным акцентом, голос лоцмана Нергора. — Живо!

— Ксави! К капитану! Я к россиянам! — привычно скомандовала Джоанна.

Подруги прорывались к кормовым каютам, стараясь при этом произвести как можно больше шума. Расчет удался. Из кают и кубрика стали выскакивать обалдевшие от переполоха, не вполне одетые, но вполне вооруженные люди. Потасовка стала общей. Джоанна мысленно прикинула расстановку сил.

— Да-а, fifty-fifty[83]! — подумала она. — С таким бунтом не просто справиться! И чего этим идиотам не хватало?! Ладно, будем живы — разберемся!

У каюты русских шел бой. Почему-то мятежники решили козлами отпущения избрать чужестранцев. Вломившись в самую гущу битвы, Джоанна увидела, что Петр и Алексашка в лучших традициях рукопашного боя, стоя у самого борта спиной к спине, отбиваются от наседавших врагов.

— Эгей! — крикнула она. — Держитесь! — И добавила, обращаясь к бунтовщикам: — Ну что, джентльмены, не внести ли нам в эту мизансцену некоторое разнообразие? Кто на новенького?

Шпага Джоанны проложила довольно широкий коридор, и вскоре объединенными усилиями атака была отбита.

— Ай да парень! — сверкнул белыми зубами Петр. — Ай да молодец! Ну, спасибо тебе, друг!

— Не за что, — пожала плечами Джоанна.

И тут с капитанского мостика зазвучали ясные и точные команды. Оборона быстро превратилась из хаотичной в согласованную. Мятежники растерялись, а защитники корабля, воспользовавшись их замешательством, перешли в наступление. Бой стал приобретать осмысленность.

Разогнав двумя-тремя ударами шпаги еще одну группу «нахальных шакалов», Джоанна увидела Волверстона.

— Капитан Дарли убит! — выдохнул Нэд. — На мостике Питер. Зовет тебя.

Джоанна кивнула и уже сделала несколько шагов, но звук выстрела заставил ее обернуться. Все остальное было как в замедленном кино.

У каюты стоял лоцман Нёргор с дымящимся пистолетом в руках. У самого борта, заслоняя собой царя, возвышался Волверстон. На светлой ткани его сорочки слева медленно расплывалось кровавое пятно. Нэд взмахнул руками и рухнул на леер. Насквозь промерзший не слишком толстый трос, не выдержав массы обрушившегося на него тела, лопнул, и Волверстон вылетел за борт.

— Нет уж, фигушки! На сей раз времени навалом! — возмущенно пробормотала Джоанна, стаскивая с себя ботфорты и куртку, и с воплем: — Человек за бортом!!! — прыгнула следом.

Ледяная вода обожгла разгоряченное тело, стиснула грудь. Джоанна вылетела, как пробка, на поверхность и, отдышавшись, осмотрелась. Если Нэд ушел под воду, придется нырять. Но нет. Вот, кажется, его голова, в нескольких футах.

— Держись, Нэд! — заорала Джоанна и подплыла ближе. — Живой?

— Угу! — проворчал тот. — Вроде. В плечо угодил, собака! Левая рука не слушается.

— Ничего, — облегченно вздохнула Джоанна, — до свадьбы заживет. Ну-ка, хватайся за меня! Вон нам трос уже бросили.

Ксави со связанными руками и ногами лежала в трюме на мешках с табаком. Рядом, со скукой на лице сидел кок Хью Флинн — вороватый толстяк с хитрой физиономией. Наверху, на палубе шел бой. Ксави ненавидела себя в эту минуту. Так глупо попасться! Как рыба в сеть! И правда: ее накрыли сетью в тот момент, когда она пыталась вынуть нож из груди уже мертвого капитана Дарли. И вот Мари валяется здесь, а там под клинками и пулями может быть гибнут ее друзья! Ксави отчаянно рванулась, пытаясь ослабить путы.