Читаем без скачивания Новый Мир ( № 2 2006) - Новый Мир Новый Мир

Последний выпуск, как и предыдущие, построен по преимуществу на материалах следственных дел ОГПУ — НКВД из рассекреченных государственных архивов. Сочинений самих масонов здесь практически нет, что, вероятно, и к лучшему — опубликованные в “розенкрейцерском” томе оккультные тексты составляли, пожалуй, самую скучную часть книги (то же, кстати, касается и “тамплиерского” трехтомника). Основной объем нынешнего выпуска занимают документы дела ленинградских масонов 1926 года, известного в литературе также как “дело Астромова — Мебеса” — по имени основных фигурантов: Бориса Викторовича Кириченко-Астромова-Ватсона (первое — настоящая фамилия, второе — прозвище, ставшее частью фамилии, третье — киношный псевдоним) и Григория Оттоновича Мебеса, знаменитого Г. О. М., автора “Энциклопедии оккультизма”, вышедшей в 1912 году.

Открывающие дело показания тещи Астромова погружают читателя в атмосферу совершенно зощенковскую, придавая всей истории оттенок коммунальной свары — ощущение, которое по мере чтения материалов дела будет только нарастать. С явным упоением женщина рассказывает следствию о пропавших из сундука племянницы четырех фунтах серебра, о краже Астромовым “лампы в восточном вкусе” и жалуется на зятя, который от первой жены “свой третий брак скрывает, прикидываясь ей одиноким холостяком, за что получает от нее к праздникам куличи, ветчину, а иногда ходит к ней просто обедать”. Дальше все в том же роде — у масона Сверчкова пропала шляпа типа “котелок”, и он думает на мастера Астромова, больше некому, а Астромов говорит, что котелка не брал, да и зачем бы, у Сверчкова голова меньше, и на Астромова его котелок просто не налезет. А жена Сверчкова жалуется, что Астромов к ней приставал, а он утверждает, что не приставал к ней вовсе, а, напротив, она его своими поцелуями возбудила, а потом сбежала, так что он чуть было не изнасиловал другую гражданку, но вовремя одумался…

“Мы имеем дело всего только с парамасонскими обществами, т. е. с кружками и группами эзотерического направления, использующими масонскую символику и терминологию, почерпнутую из соответствующей массовой литературы”, — пишет А. Никитин, представляя своих героев. На самом деле, мне кажется, дело обстоит еще проще и печальнее. Живут себе люди в нищете и безбытности, пьянствуют и развратничают, а попутно шьют из белых скатертей ритуальные одежды и уверяют себя и окружающих, что в прежних воплощениях они были Калиостро и Наполеонами. А потом приходят бдительные чекисты и фабрикуют из наличного материала какой-нибудь “Русский Национальный Союз” — мифическую организацию, дело которой также опубликовано в книге.

Завершают том протоколы допросов обвиняемых по так называемому “делу мракобесов” 1940 года, когда НКВД попытался слепить из остатков различных мистических организаций единую шпионскую сеть. Основными фигурантами дела стали Астромов, его московский “наместник” Сергей Полисадов, бывший глава “Московского ордена розенкрейцеров-орионийцев” переводчик Всеволод Белюстин и руководитель розенкрейцерской ложи “Эмеш редививус” Евгений Тегер — о деятельности последних двух подробно рассказывалось в предыдущем выпуске серии.

При всей кажущейся маргинальности герои А. Никитина были непосредственно связаны с самыми известными творцами русской культуры XX века. Среди их последователей, друзей, знакомых — Сергей Эйзенштейн, Валерий Брюсов, Борис Пастернак, Михаил Чехов, Павел Флоренский, Владимир Бехтерев, прозаик Анатолий Каменский, поэты Владимир Пяст и Аделина Адалис, искусствовед Алексей Сидоров, бывший антропософ, товарищ Андрея Белого по кружку “аргонавтов” Михаил Сизов и даже такая, казалось бы, неожиданная фигура, как литератор Георгий Шторм, автор нашумевшей в 1960-е годы книги “Потаенный Радищев”.

Вера Тарасова. Высшая духовная школа в России в конце XIX — начале XX века. История императорских православных духовных академий. М., “Новый хронограф”, 2005, 568 стр.

Лет десять в Новосибирске существовало издательство “Сибирский хронограф”. Выпускало сборники архивных документов по российской истории, в том числе советского периода, все с тем же Росспэном конкурировало. Потом перебралось в Москву и теперь продолжает свою деятельность под названием “Новый хронограф”.

Монография В. Тарасовой представляет собой первое столь полное исследование различных аспектов жизни высших православных учебных заведений на рубеже XIX — XX веков. В книге четыре главы, в которых рассматриваются соответственно принципы организации академий (законодательная база, финансирование, административное устройство, принципы обучения и воспитания), структура профессорско-преподавательского состава, численность, сословная принадлежность, материальное положение студенчества и, наконец, попытки реформирования системы богословского образования в России в период между двумя революциями и сопутствовавшая этим попыткам идеологическая борьба. Эпилог посвящен закрытию всех четырех академий в 1918 — 1921 годах. В приложении к книге помещен чрезвычайно информативный и полезный словарик, содержащий биобиблиографические справки о профессорах и доцентах высших богословских школ конца XIX — начала XX века.

Любопытно, что к российской академической традиции автор относится без особой симпатии. Русские академии изначально строились по католическим и протестантским образцам, и, по мнению В. Тарасовой, в результате некритического копирования иноконфессионального опыта высшее богословское образование в России оказалось оторвано от реальной церковной жизни, с одной стороны, и от опыта православной духовности — с другой. Реформы митрополитов Платона (Левшина) и Филарета (Дроздова) эту ситуацию изменили, но не кардинально, так что и в описываемый период преподавание в высших духовных школах носило во многом схоластический характер.

Отсутствие идеализации объекта исследования, как это обычно и бывает, пошло монографии только на пользу. Созданная в ней картина получилась исключительно объемной, так что трудно даже однозначно определить, каких тонов в ней больше — светлых или темных. С одной стороны, богословские школы рубежа веков — это множество выдающихся наставников, активная научная деятельность, богатые библиотеки. С другой — предпочтение катехизиса святоотеческому преданию, скука и сухость учебников, отвлеченность учебного процесса в целом, карьеризм, интриги, доносы, произвол академического руководства. В. Тарасова отмечает самоизоляцию академий, неготовность богословов говорить на современном языке, вести диалог с внешним миром — не здесь ли одна из причин возникновения той трещины между Церковью и обществом, которая в 1917 году обернулась пропастью?

Несомненно удачна выбранная и выдержанная автором манера изложения. Богатая источниковая база, обилие цифр и статистических таблиц на редкость органично сочетаются в книге с яркими портретами ректоров и педагогов, выигрышными цитатами из мемуарной литературы, колоритными бытовыми зарисовками. В результате лишенный малейших признаков беллетризации толстый том читается как занимательное сюжетное повествование.

Владимир Руга, Андрей Кокорев. Москва повседневная. Очерки городской жизни начала XX века. М., “Олма-Пресс”, 2005, 512 стр.

Если б мне надо было определять книгу — победителя в номинации “Сюрприз года”, я не задумываясь назвал бы эту. Ибо она оказалась для меня неожиданностью втройне.

Во-первых, издательство. Из всех издательских монстров “Олма” всегда казалась мне самым… ну, бесперспективным, что ли. В “Эксмо” хорошие книги появляются довольно часто, в АСТ хоть и реже, но тоже проскакивают. И только “олмовская” продукция промелькивает мимо, не радуя глаз, не грея сердце.

Во-вторых, оформление. Как только я “Москву повседневную” увидел, так сразу проснулось во мне застарелое недоверие к роскошно изданным книгам и прочим альбомам. В самом деле, книжки существуют не для того, чтобы на них любоваться, их вообще-то читать нужно. А шикарная обложка и мелованная бумага, как правило, означают, что внутрь лучше вовсе не заглядывать.

Ну и наконец — авторы. Конечно, В. Руга — доктор исторических наук, А. Кокорев тоже профессиональный историк. Но один много лет журналистом работал, потом в политтехнологи подался, второй вообще риэлтор и телеведущий — чего тут можно ждать? Вдобавок они в той же “Олме” несколько альтернативно-исторических и просто исторических романов выпустили, что, понятно, тоже не способствует.

К стыду своему и радости признаю, что все три страха оказались ложными. И авторы, как выяснилось, профессиональных навыков не утратили, и оформлена книга как нельзя более адекватно содержанию, и за “Олмой” теперь следить придется — а вдруг еще чего-нито интересное издадут, в промежутке между очередными откровениями А. Бушкова?