Читаем без скачивания Воспоминания (1865–1904) - Владимир Джунковский

Днем после занятий в полку я очень часто бывал на катке в Тавриде. 1-го марта я был в карауле в Аничковом дворце. Государь несколько раз выезжал, каждый раз караул должен был выходить на платформу и отдавать честь. К счастью, я ни разу не опоздал с караулом. Когда государь первый раз выехал, чтобы ехать в крепость на панихиду по Александру II, то поздоровался с караулом. Несмотря на пост, я получал все время массу приглашений, так что редко даже обедал дома или в полку. По воскресеньям всегда уже обедал у графини Орловой-Денисовой, где собиралась к обеду вся многочисленная семья, и я раз навсегда был приглашен, так как был очень дружен со всеми. После обеда играли обыкновенно в винт или безик.

В марте наши казармы во время занятий посетил принц Ольденбургский, прошел прямо на кухню моей роты, попробовал пищу, остался недоволен, разнес всех, кто попался ему под руку, и уехал. Великому князю дали знать о его приезде, но Ольденбургский так быстро обежал роты, что его и след уже простыл, когда приехал великий князь.

На другой день был благотворительный базар, устроенный княгиней Кочубей, я принимал участие в продаже за столом графини Граббе. Было довольно оживленно, но разорительно. С базара я еще поехал на вечер к Оболенским – семья бывшего нашего командира полка. Потом был раут у Долгоруких, а в ближайшее воскресенье пикник, устроенный семьей Безака (он был начальником главного управления почт и телеграфов). Ездили на тройках в Парголово, где катались с горы. В этот же день у меня было еще приглашение на бал к Бунге, очень милая, но скучная семья, где меня просили дирижировать, но я извинился и отказался.

9-го марта получил радостное известие от своих из Гродно, у сестры моей родился сын Дмитрий, все обошлось благополучно. Я сейчас же объехал всех родных, чтобы поделиться с ними нашей радостью.

15-го марта был на состязании стрельбы, но, к моему огорчению, сделал один промах, это мне испортило совсем настроение, не хотелось никуда ехать, а приглашения так и сыпались одно за другим, как из рога изобилия. Накануне я был у наших друзей Шебашевых, чтобы поздравить дочь Машеньку с днем рождения, но ее как раз не было дома. Угостили меня чудным кренделем и прекрасным кофеем. Вечером в тот же день я пригласил к себе своих друзей по полку Займе, Гольтгоера, Патона и Трубецкого, пили у меня чай, винтили и в 2 часа ночи ужинали. Должно быть, я оттого плохо стрелял на другой день, не удалось отдохнуть и выспаться до стрельбы.

21-го марта в офицерском собрании была военная игра, в которой и мне было приказано принять участие. Руководили игрой полковник Огарев и граф фон Пфейль. Было и томительно, и скучно.

23-го марта приказом по полку мне было предписано вступить во временное командование ротой вследствие болезни Гарденина, который ею командовал за отсутствием Кашерининова, бывшего в 11-ти месячном отпуске.

На другой день хоронили генерал-адъютанта Путяту, полк принимал участие в похоронах, я был за командира 4-ой роты. Провожали с Гагаринской набережной до Новодевичьего монастыря. Я устал порядком.

В это же время я был в усиленной переписке с моим братом, который, выйдя в отставку, надеялся быстро устроиться где-нибудь, но это было не так легко. Жил он в то время в имении графа Ферзена, своего товарища по Уланскому полку, временно управлял этим имением. Оно было в Харьковской губернии близ Богодухова, носило название «Лесковка». На другой день [после] состязания в стрельбе я завтракал у княгини Шаховской, жены кавалергарда, с американским посланником Вордс и милейшим М. А. Бахметевым. Вордс был неинтересен, но все внимание, конечно, было обращено на него, он ничем не реагировал на это внимание. Обедал я в этот день у графини Граббе и с ними отправился к графине Орловой, где было интересно и занимательно. Некто Малеин читал пародию на «Отелло», «Сон советника Попова» и монолог «Охота». Он очень хорошо читал, и мы наслаждались.

На следующий день в моем распоряжении была ложа Грессера в Панаевском театре.[221] Я пригласил в нее Неточку Врангель с ее сестрой Надеждой и Веревкина, и мы поехали смотреть лилипутов. Давали «Пансион Мейзельбах». Было очень забавно. Самый маленький лилипут был 13-ти вершков росту – комик. Он очень комично изображал пьяного, разделся на сцене и пошел купаться, затем вернулся в простыне и с мокрыми волосами. Проделал он это до того смешно, что весь театр прямо гоготал. Лилипуты играли вместе с большими, и это выходило очень комично, когда маленький лилипут объяснялся в любви к высокой нормального роста женщине, влезал на стену, чтобы ее поцеловать.

После театра Веревкин заехал ко мне, и мы поужинали холодным ростбифом. Дня через два я опять был в театре лилипутов с Грессерами, бароном Мейендорфом и Б. Ф. Голицыным, давали еще более смешную пьесу «Баронесса». В этой пьесе был очень комичный эпизод, когда самого маленького лилипута, чтобы скрыть от полиции, пеленали, брали на руки и укачивали, а в самый момент прихода полиции он вдруг забыл свою роль и протянул из пеленок руку, чтобы взять кружку пива и выпить.

Из театра я поехал к барону Палену, но там было довольно скучно, все же пришлось остаться ужинать, не удалось раньше уехать, а мне надо было попасть еще к Кушковскому – полковнику нашего полка, у которого собирались один раз в неделю все мои друзья по полку. Около 3-х часов ночи я только попал к нему, и в 4 часа сел ужинать во второй раз за эту ночь. Вернулся домой, когда уже рассвело.

25-го марта был на параде в Конной гвардии. Как всегда, было поразительно красиво и нарядно.

27-го числа был раут у французского посла Лабулэ, он недавно только был назначен послом, я с ним познакомился на обеде у моих дальних родственников Алякриевых, видных помещиков Екатеринославской губернии. Раут, как всегда, был очень официальный, Лабулэ представляли собой милых добрых буржуа, очень были просты и милы, дочь их единственная была не особенно изящна, но представляла собой очень милую девушку. Я у них раза два дирижировал, и они были удивительно милы и любезны, приглашали меня и завтракать, и обедать.

Пасха в этом году была 9-го апреля, грустно было быть вдали от всех своих. Вербную всенощную и 12 Евангелий я слушал у графини Орловой, где прекрасно служили эти две службы, народу было масса. В пятницу на Страстной я был в карауле в Аничковом дворце, так что не удалось быть на выносе плащаницы[222] и приложиться к ней. Тем более мне было досадно, что и в прошлом году я в этот день был тоже в карауле.

В светлое Христово Воскресенье я был в Зимнем дворце на выходе. Как только государь прошел в церковь, я поехал к Грессерам, где разговелся, и к обратному выходу государя из церкви был опять на своем месте во дворце. По окончании выхода, это было около 3-х ночи, поехал к графине Орловой, которой я обещал приехать из дворца. Тут я услыхал все придворные новости и сплетни. Оказалось, пять новых фрейлин: графиня Воронцова, княгиня Долгорукова 2-я, Орлова, Всеволожская, Безак и княгиня Кропоткина. Для графини Орловой было большим разочарованием, что ее внучка графиня Граббе была обойдена и не сделалась фрейлиной. Это, как говорили, благодаря отцу, который не хотел служить.