Читаем без скачивания Загадка убийства Распутина. Записки князя Юсупова - Феликс Юсупов

В начале мировой войны с Германией Григорий Ефимович лежал, раненный Гусевой, в Покровском. Он тогда послал две телеграммы Его Величеству, умоляя “не затевать войны”. Он и ранее часто говорил Их Величествам, что с войной все будет кончено для России и для них. Государь, уверенный в победоносном окончании войны, тогда разорвал телеграмму и с началом войны относился холоднее к Григорию Ефимовичу». (Фрейлина Ее Величества Анна Вырубова. М., «Орбита», 1993. С. 282)

III

Итак, не было никакой надежды на то, чтобы Государь и императрица поняли всю правду о Распутине и удалили его.

Какие же оставались способы избавить царя и Россию от этого злого гения?

Невольно мелькала мысль: есть для этого лишь одно средство – уничтожить этого преступного «старца». Эта мысль зародилась во мне впервые[232] во время одного разговора с моей женой и матерью в 1915 году, когда мы говорили об ужасных последствиях распутинского влияния. Дальнейший ход политических событий снова вернул меня к этой мысли, и она все сильнее укреплялась в моем сознании.

За выступлениями членов императорской фамилии против Распутина последовали выступления общественного характера, как со стороны отдельных лиц, так и со стороны различных общественных организаций, в виде докладных записок, резолюций съездов, коллективных обращений к верховной власти, но Государь и императрица оставались глухи ко всем просьбам, увещеваниям, предостережениям и угрозам. Чем больше говорили им против «старца», чем доказательнее были данные, обличавшие его, тем меньше прислушивались ко всему этому в Царском Селе.

С критикой Распутина и просьбой удаления его от престола обращались к Царской чете многие представители Императорского Дома, в том числе вдовствующая императрица Мария Федоровна, великие князья Николай, Александр и Георгий Михайловичи, великая княгиня Елизавета Федоровна.

По воспоминаниям жандармского генерал-майора А.И. Спиридовича (1873–1952) можно судить о политической ситуации в стране в конце 1916 г.:

«Государственная дума не замедлила ответить на присылавшиеся ей из Москвы призывы. В заседаниях 13–15 декабря депутаты резко нападали на правительство. Тучами прокламаций разносились по России принятые на съездах резолюции. Участники съездов непосредственно по разным городам России распространяли директивы о подготовке государственного переворота и сами стали продолжать на местах начатые на съездах действия. Повсюду происходил могучий напор на правительство, напор, подготовлявший не только переворот, но и революцию, напор соединенных общественно-революционных сил. Справиться с таким напором могло только сильное, решительное, действующее дружно заодно с монархом правительство, как это было у нас в 1905 году, во время первой революции. Но в данный момент такого правительства не было. Витте, Дурново, Столыпин, душившие одной рукой революцию и анархию и производившие другой необходимые реформы, – это были сильные люди, подобных которым сейчас не было. Правительство 1916 года по своему личному составу было слабым, не способным противодействовать тому, что уже происходило и что еще только готовилось. В такое исключительное важное время у нас не было в сущности министра внутренних дел. Его место занимал психически неуравновешенный, болтливый интриган. Помогавший нелегально ему генерал Курлов был физически нездоров и под давлением общественности должен был уйти. 3 декабря был принят указ Сената о его официальном назначении и увольнении. Вместо него с конца ноября никто не был назначен. Председателя Совета Министров в действительности тоже не было. Трепов, потерявший всякое доверие монарха, со дня на день ждал увольнения. Так как важных политических фигур не было, никто и не боялся действовать почти открыто, революционно.

Ни дворцовый комендант, ни политическая полиция Министерства внутренних дел ничего не знали о заговорах против монарха». (Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция. Воспоминания. Минск, 2004. С. 407–408)

В отношении выступлений общественных организаций, прежде всего, речь идет об организациях Земгора. Дворцовый комендант генерал-майор В.Н. Воейков (1868–1947) с тревогой отзывался о деятельности этой организации и сложной политической атмосфере страны:

«Осенью в Москве состоялся съезд земских и городских деятелей для обсуждения вопросов, связанных с работою благотворительных организаций на фронте. Официально эти организации осуществляли заботу о больных и раненых воинах, главным образом в тылу армии. Возникли они явочным порядком, черпая вначале средства из ассигнований земских и городских учреждений и добровольных пожертвований. В скором времени, благодаря неограниченному кредиту, испрошенному для них у Государя великим князем Николаем Николаевичем, они стали работать почти исключительно на средства казенных ассигнований.

Оба союза слились для дружной работы по переустройству общественной жизни. Земский и городской союзы были поставлены в совершенно обособленное среди других общественных учреждений положение, что неоднократно останавливало на себе внимание правительства, усматривавшего, что деятельность их идет по пути, угрожающему государственному порядку.

Так как городскому и земскому союзам не удалось привлечь сколько-нибудь крупных общественных и частных средств, они, все время развивая и расширяя свои организации, вынуждали правительство увеличивать выдаваемые им суммы, необходимые для поддержания созданных полезных учреждений. Это вынужденное воспособление “земгору” из сумм государственного казначейства выразилось к концу 1914 года в цифре 43 миллиона рублей и, возрастая ежегодно, достигло ассигнования на первое полугодие 1917 года одному только Всероссийскому Союзу городов цифры 65 786 895 рублей.

Большую часть работников в этих союзах составляли лица, уклонявшиеся от службы в действующей армии. Строевые офицеры называли тружеников, занимавшихся призрением больных и раненых, “земгусарами”, а руководителей различными работами в тылу “гидроуланами”. Сестры этих организаций, в отличие от настоящих сестер, состоявших при Красном Кресте, именовались “сестрами-утешительницами”. Появлялся этот персонал на фронте обыкновенно в автомобилях, прозванных “сестровозами”. Занимались работники земского и городского союза, между прочим, и антиправительственной пропагандой среди солдат и офицеров фронта, пользуясь для этого своими лазаретами, поездами, питательными пунктами, банями, прачечными и другими созданными ими учреждениями. Пропагандисты раздували каждый промах военного управления, приписывая его высшему начальству с генералом Сухомлиновым во главе. Немало потрудились они и над расшатыванием престола, подчеркивая немецкое происхождение императрицы и распространяя небылицы об ее отношении к Распутину.