Читаем без скачивания Собрание сочинений в пяти томах. Том 5. Пьесы и радиопьесы - Фридрих Дюрренматт

Книппердоллинк. Шепни, Господь, шепни и утешь меня! (Долго смотрит вверх.)

Бокельзон. Звучит впечатляюще.

Книппердоллинк. Ничего.

Бокельзон. Действительно. Лишь треснувший навес над сценой и луна светит сквозь облака. Возгреми, Всемогущий, возгреми!

Бокельзон. Всемогущий!

Книппердоллинк. Возгреми, Всемогущий, возгреми и повергни меня в прах за грехи мои!

Бокельзон. Великолепно. Действительно, ощущение полного отчаяния. Поздравляю.

Книппердоллинк. Бог молчит. (Смотрит вверх.)

Бокельзон. Чем ему вам ответил?

Книппердоллинк. Вокруг ничего, кроме пустой сцены.

Бокельзон. А ничего другого и нет.

Книппердоллинк. Я пропал.

Бокельзон. Славься, твое отчаяние, о несчастнейший из моих подданных, оно ограничивается проблемой религии и не переходит в политические требования. Ты достоин носить за мной шлейф и танцевать со мной на сцене театра епископа.

Они начинают танцевать.

Бокельзон.

Эй, ленивая падла, чья рота жирна,Я тебя вопрошаю, рябая луна:Хорошо ли из кресел небесных виднаТебе — набок корона и мантии грязь,Когда я здесь танцую, сам Бокельзон князь?

Книппердоллинк.

О, из мертвого камня, ты — лунный колос, —И дыханье твое — как по коже мороз.Я в сиянье твоем, словно загнанный пес.Все танцую, и ноги едва волочу,И покорнейше шлейф этот алый тащу.

Бокельзон.

Я в лейденском театре был на ролиТретьей — в списке папаши героя.

Книппердоллинк.

И вконец обнищал, о несчастнейший я,Когда долг не вернули мне злые князья.

Бокельзон.

В Мюнстере у Эгидия воротВоодушевлял я стихами народ.

Книппердоллинк.

Я с желудком больным своим после застольяВоспринять могу только Писанье Святое.

Бокельзон. Ты говоришь стихами, несчастнейший из моих подданных, ты говоришь стихами!

Книппердоллинк. От отчаяния, лишь от отчаяния.

Бокельзон.

А я питомец муз!Лишь к совершенству в творчестве стремлюсь!За это — злата звон и дев краса —Все мне! Так повелели Небеса.

Книппердоллинк.

Отныне, отринув богатство, я Страх Обрящу лишь Божий в отхожих местах.

Бокельзон.

Использовав злобу христиан, Бокельзон,Сумел я обгадить сей Новый Сион.

Книппердоллинк.

Опозорена дочь. Сам во вшах и дерьме.Слышу: красные крысы крадутся по мне.

Бокельзон.

Здесь, под крышей небес, потанцуем немножко.

Книппердоллинк.

Друг за другом бежим, как за кошкою кошка.

Бокельзон. Такие же грациозные.

Книппердоллинк. Такие же быстрые.

Бокельзон. Такие же горячие.

Книппердоллинк.

Повисла луна колесом над землей.И скоро я также повисну, и в злойПочувствую пытке я каждый зубец,И вот — четвертуют меня под конец.

Бокельзон.

Луна! О как ты золота, пышнотела,От прелестей этих твоих обалдел я.Летит к тебе страсть моя — за облака,И похоть моя — словно ярость быка.Иди, дрянь, сюда! Не валяй дурака!

Книппердоллинк.

За Полярной звездою мы Млечным Путем…

Бокельзон.

…Небо вместе с землею мы вдруг разнесем.

Начинают изображать Страшный Суд.

Бокельзон.

Судный день недалек. Он придет, и тогдаБокельзон царь спокойно войдет в зал суда.

Книппердоллинк.

Голый он, окровавленный, все свои виршиГордо произнесет пред Судьею Всевышним.

Бокельзон.

И вострепещут и, страхом гонимы,Взлетят разом ангелы и херувимы.

Книппердоллинк.

Мир — только театр. Господь наш поймет,Встанет и тихо в отставку уйдет.

Бокельзон.

Прочь, херувимы! Ангелы — вон!

Книппердоллинк.

Тогда и воссядет на Божеский тронАнабаптистов король — Бокельзон.

Бокельзон.

И насладится небесным мгновением —Поставленным им же светопреставлением.

Книппердоллинк.

И занавес в гуле оваций падет:Всемирной истории кончится ход.

Бокельзон. Овации. Вот именно. Овации. А теперь мы покинем сцену бывшего театра епископа, о несчастнейший из моих подданных, мы покинем также царский дворец и прямиком направимся к воротам Эгидия.

Уходят.

Книппердоллинк. Мы же вновь скроемся во тьме.

На подступах к Мюнстеру. Из ворот Эгидия выходит Бокельзон.

Бокельзон.

Истоптанная вестфальская мякина,Запятнанная грязью, зараженная,Наполовину развалившаяся,Битком набитая спасателями мира и безумным бабьем,Готовая, словно связка соломы, вспыхнуть отОгня моей фантазии.Слишком уж немецкий городишко,Ты меня больше не устраиваешь.Аплодисменты — вот в чем я нуждаюсь,В восторженной публике,В буре оваций.Ибо тот, кто здесь мне еще хлопает,Просто сошел с ума от голодаИ сжался в комок из страха перед поражением,Пытками и смертью на виселице.И потому убогий, мелкий городишко Мюнстер,Забытый Богом и всеми меценатами,Прощай, я покидаю тебя.

На сцену выходят государи, военачальники и ландскнехты. Кардинал на носилках, епископ в кресле на колесах.

Вы, государи, собрались у стен города,Который вот уже несколько лет противостоит вам.Я предстал перед вами в образе царя.Я, как подобает комедианту, играю фарс,Где в изобилии встречаются отрывки из БиблииИ мечты о лучшем мире.О нем ведь как мечтал народ.И я занялся для вашего же увеселенияТем же, чем и вы,То есть правил, творил произволИ поступал по справедливости,Вознаграждал меценатов, палачей и одержимыхЧестолюбием,Прельщал лаской,Использовал благочестие и подлинную нужду,Жрал, пьянствовал, спал с женщинами,Подобно вам, томился от скуки, присущей любой власти,Которую я — уж этого вы точно не можете —Возвращаю вам прямо здесь.Спектакль окончен, о несравненные государи.Я лишь носил вашу маску и ни в коей мерене уподоблялся вам.

Распахивает ворота Эгидия.

Мюнстер ваш! И гнев свой, и яростьИзлейте на тех, кто еще здесь остались.Им — пытка! Я вольный мыслитель и лишь режиссер.И венок мне из лавров! А не топор!

Государи дружно аплодируют.

Кардинал. И его вы не взяли в свою труппу, епископ?

Курфюрст. Великий артист!

Ландграф. Я предлагаю вам пожизненный договор.

Курфюрст. Он принадлежит моему театру.

Кардинал. Приди в Наши объятия, Бокельзон. (Прижимает его к груди.)

Актера Мы вам не отдадим, ландграф Гессенский.Бокельзон, получая тройной оклад по высшей ставке, будет играть на Нашей сцене,Которая благодаря ему станет самой лучшей в НашейСвященной Германской империи.

Подводит его к носилкам.

Бокельзон усаживается в них.

Ландскнехты, займите город и три дня бесчинствуйте в нем.Жестоко покарайте его, за это с вас никто не спросит.Господь отвергнул свое лицо от Мюнстера,Так уподобьтесь ему, и грех не ляжет на вас.Оставьте только в живых несколько зачинщиков —Они предстанут перед трибуналом.И пусть среди них один окажется лишенным дара речи —Его мы выдадим за Бокельзона.Блюдя формальность и исполняя так волюНашего всемилостивейшего императора.

Под ликующие возгласы уходит. Вместе с ним уносят Бокельзона. Государи и ландскнехты врываются в город. Перед беспомощным епископом ворота закрываются.