Читаем без скачивания Как Зюганов не стал президентом - Олег Мороз

Многие зарубежные газеты сегодня отмечают, что при всех заслугах Ельцина главный его просчет – он не создал механизма передачи своей власти, и это на руку «кремлевским преторианцам», втайне мечтающим о том, чтобы отказаться от выборов и установить диктатуру секретных служб, их монополию на торговлю нефтью, металлами и оружием…

Теперь уже ясно: и в этом цикле президентской болезни дело с разработкой подстраховочных вариантов не сдвинется с места. Градус бодрячества все выше и выше. Скоро, глядишь, из уст президента опять услышим: он вызывает какого-нибудь госдеятеля на теннисный матч…

Дай, конечно, Бог здоровья Борису Николаевичу, но долго ли продлится этот цикл? Не настанет ли вскорости следующий?

…Вот такие перед нами нынче перспективы и альтернативы. Как перед витязем на распутье. Направо пойдешь… Налево пойдешь…

В этом отрывке отражено характерное настроение, владевшее многими в те дни: здоровье Ельцина стремительно разрушается, а о том, чтобы застраховаться на крайний случай, никто не думает. В том числе и сам президент. Вернее, он пребывает в смятении. По-видимому, мысль о преемнике иногда приходит ему в голову, он даже предпринимает кое-какие конкретные шаги в соответствующем направлении, намечает некие формальные пути к возможной передаче власти. Затем, однако, им овладевает панический страх потерять эту власть, и он отрабатывает назад.

Между тем счетчик, отсчитывающий время до президентских выборов, звучит все громче. Все больший интерес вызывают результаты опросов, показывающие шансы потенциальных претендентов на пост главы государства.

Впрочем, эти опросы еще мало о чем говорят.

Данные социологов

(1 декабря 1995 года)

По опросу ВЦИОМа, проведенному с 23 по 28 ноября, если бы выборы президента состоялись в следующем месяце, 6 процентов опрошенных отдали бы свой голос генералу Лебедю, по 5 процентов – Зюганову и Явлинскому, по 4 – Ельцину, Святославу Федорову и Жириновскому. 7 процентов заявили, что вообще не собираются идти на выборы.

Триумф коммунистов

Их победа была безоговорочной

Выборы президента, которые должны были пройти летом 1996 года, начались с выборов в Думу, состоявшихся 17 декабря 1995 года. Это было что-то вроде праймериз, предварительной предвыборной прикидки.

Социологи предсказывали безоговорочную победу коммунистов. Но до последнего момента теплилась надежда: вдруг ошибутся. Не ошиблись.

Не вполне точными оказались лишь предсказания, касающиеся второго, третьего и последующих мест. Согласно средним прогностическим цифрам, опубликованным накануне выборов, КПРФ, как ожидалось, наберет по общефедеральному округу 18 процентов голосов, «партия власти» «Наш дом – Россия» – 12,2, «Яблоко» – 9,6, Конгресс русских общин – 8,7, ЛДПР – 7,6, «Женщины России» – 7,5, «Демократический выбор России» – 5,2, Аграрная партия России, – 5,1.

Как видим, согласно прогнозам пятипроцентный барьер преодолевало довольно много избирательных объединений. При этом перевес коммунистов и «патриотов» не представлялся таким уж угрожающим.

Однако уже первые предварительные результаты на пять утра 18 декабря, оглашенные ЦИКом, представили несколько иную картину. Более пяти процентов набирают лишь пять избирательных объединений: КПРФ – 23,1 процента, ЛДПР – 13,9, НДР – 7,8, «Яблоко» – 6,3, «Женщины России» – 5,5.

Как видим, вопреки прогнозам, ЛДПР оказалась на втором месте, опередив НДР и «Яблоко», а КРО, ДВР, АПР вообще опустились «ниже ватерлинии».

Вскоре список неудачников пополнили и «Женщины»…

На восемь утра 18 декабря картина была такая: КПРФ – 21,8 процента, ЛДПР – 11,7, НДР – 9,2, «Яблоко» – 7,9. В дальнейшем первоначальные цифры хоть и изменялись, но распределение первых четырех мест осталось неизменным.

Чуда не случилось. Коммунисты могли праздновать победу.

Ельцин расплачилавается за главную свою ошибку

(Из написанного в те дни. 18 декабря 1995 года)

Как и ожидалось, на выборах в Думу коммунисты набрали по партийным спискам наибольшее число голосов. На этот раз, в отличие от 1993 года, социологи, усердно потчевавшие нас результатами предвыборных опросов, оказались на высоте…

Ощущение одно – жуткая досада. В голову лезет вопрос: почему все же компартию не запретили? Почему дали вновь присосаться к истощенному телу страны?

Сейчас этот вопрос кажется странным: как можно, КПРФ вышла в лидеры! Причем вышла вполне демократическим, выборным путем. Однако в 1991-м, на волне послепутчевой демократической эйфории, принять по-настоящему жесткие меры против «ордена меченосцев», принесшего столько зла России и прилежащим странам, ничего не стоило. Такие меры встретили бы тогда безоговорочную поддержку огромного большинства людей.

Однако Ельцин с великодушием победителя всего-навсего ПРИОСТАНОВИЛ деятельность компартии. Если бы он в состоянии был из августа 1991-го заглянуть в нынешний декабрь 1995-го!

Какими мотивами руководствовался тогда президент, избегая крайних мер в отношении коммунистов? Я думаю, они вполне прозрачны. Главными были два. Первый – была почти полная уверенность, что народ, вдосталь натерпевшийся от миссионеров светлого будущего, более не допустит их к власти, никогда уже вновь не посадит себе на шею. Сами же коммунисты были в то время так жалки, так напуганы, что вроде бы уже и не притязали ни на что подобное. Вторая причина – не хотелось осквернять запретами само слово «демократия». Демократия – это ведь максимальная свобода. В том числе и для несогласных с тобой.

Время показало, что и то, и другое соображение в данном случае были ошибочны.

Сегодня, после выборов, уже ясно, что надежда на прозорливость народа, на то, что после всего случившегося с Россией в ХХ веке он навсегда отвернется от коммунистов, была безосновательной. За марксистов-ленинцев по партийным спискам проголосовали около 22 процентов избирателей, то есть почти 15 с половиной миллионов. Больше, чем за любую другую партию или блок.

Разумеется, среди тех, кто отдал голоса за большевиков, много бывшей партноменклатуры, сладко евшей и пившей во времена оны. Тут все понятно, вопросов нет. Но немало также людей, которые ничего при коммунистах не имели, по всем мировым стандартам были сирыми и голыми. Их-то что так тянет в светлое коммунистическое прошлое?

Поразительное дело: в последние месяцы мы обнаружили потрясающий феномен – короткую историческую память наших соотечественников. Ладно еще в ней не сохранились какие-то давние события – затеянная большевиками Гражданская война, раскулачивание (то есть фактическая ликвидация крестьянства), кошмарный голод тридцатых годов, повсеместно раскинутые «санатории» ГУЛАГа, ночные аресты, пытки, казни… – такие провалы памяти еще можно понять. Но ведь мы запамятовали и совсем свежее – то, что было всего четыре года назад. Почти никто уже не помнит, в каком беспросветном тупике в конце концов оказалась наша славная социалистическая экономика, как еженедельно и ежедневно возникали слухи о новом неминуемом голоде (теперь мы знаем, что слухи эти были небеспочвенны – голод действительно стоял на пороге). У нас отшибло память о том, в какую проблему всякий раз вырастала необходимость купить любой пустяк, любую ерунду. Нет, не купить – ДОСТАТЬ, другого и слова-то не было. Особенно если вы живете не в Москве, – чуть не полстраны должны вы были обежать-объехать, чтобы напасть на след требуемого. А как напали на след, тут и начинается главное – стояние в очередях, ночные переклички, слюнявые номера на ладони, выведенные «химическим» карандашом… Ссоры и драки с соседями по очереди, высокомерное хамство продавцов… И если досталась тебе искомая тряпка или что-то другое – унизительный праздник, торжество раба, пригнутого головой до самой земли. Дальше и пригибать некуда.

И так ведь обстояло дело со всем, что необходимо человеку для жизни. Чтобы раздобыть необходимое, аккурат целую жизнь и надо было потратить, ни на что другое ни сил, ни времени уже не оставалось.

Увы, увы, все позабыли.

Не устает удивляться этой забывчивости Гайдар, в 1001-й раз напоминая беспамятным о пустых магазинных прилавках 1991-го (такое ощущение, что он и его слушатели обитали тогда на разных планетах). Социологи с ученым видом констатируют: «Массовое сознание большинства россиян не исторично, а ситуативно»: «чем дальше отстоит от нас то или иное событие, тем меньше оно воспринимается как источник нынешнего неблагополучия».

Между тем никакого повода для удивления тут нет. Феномен русского беспамятства давно и хорошо известен. «Мы ленивы и не любопытны», – произнес когда-то Пушкин. «Этим он хотел сказать, – пишет Анатолий Федорович Кони, – что в большинстве случаев у нас не существует вчерашнего дня. От этого завтрашний день такой неясный, туманный. Мы не знаем вчерашнего дня не только в нашей жизни, но и в жизни общественной, и то, что могло воспитать в нас чувство долга, что могло дать нам темные и светлые картины прошлого, все это исчезает в туманной дали».