Читаем без скачивания Кожа - Евгения Викторовна Некрасова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хоуп в коже Домны объявила в классе, что сегодня они узнают, как путешествуют украденные африканские люди в Америку. Никогда прежде Хоуп в коже Домны не рассматривала тему работающих – обходились реками, горами, городами, растениями, животными. Даже при изучении территорий Дикой и жаркой страны не обсуждали, какие земли свободны и несвободны для работающих. Зачем изучать то, в чем существуешь? Просто разглядывали повороты рек, разломы гор, высоту деревьев. Людей, города и порядки чаще всего узнавали далекие – часто европейские, восточные или русские: Хоуп в коже Домны рассказывала про Говорящее зверье, снег (хотя он шел в средних и северных частях Дикой и жаркой страны тоже), пироги с начинками, вечера с танцами, которые очень интересовали студенток. Сейчас Хоуп в коже Домны указывающей деревяшкой проделывала на карте путь из нескольких африканских точек через одну британскую точку в несколько американских. Класс молчал, чуть качался тревожно, как на маленьких волнах, речных, не океанских. Хоуп в коже Домны сказала передавать раскрытый журнал с изображением от стола к столу, от ученицы к ученице.
Некоторые рассматривали молча, кто-то отворачивался, трое заплакали, одна убежала из комнаты. Класс перешел в состояние океанского шторма. Хоуп в коже Домны думала о том, что все женщины с детства живут в крови, потом знакомятся с грязью мужского тела, принимают ее в себя раз за разом, выращивают внутри себя отдельные тела с костями, мясом, мышцами в коже, выдавливают из себя готовых людей в муках, снова принимают мужчин раз за разом внутрь своего порушенного тела, снова растят людей внутри себя, в жуткой боли отдают их миру – и так повторяется и повторяется. Несмотря на все это, женщины изображают свою слабость, неготовность к телесной правде и ужасу, который их постоянный друг. Как сейчас изображали эти маленькие женщины с неработающей кожей. Одна из них, дочь не самого богатого, но довольно громкого человека в городе, сказала Хоуп в коже Домне, что та не имеет права показывать им подобные мерзкие изображения, и отказалась передавать журнал. Хоуп в коже Домны ответила, что это ее урок и она решает. Толкнула воздух рукой, велев соседке Дочери громкого человека протянуть издание дальше.
Глаза девочек рассматривали черно-белый рисунок, который занимал всю страницу. Он изображал корабль, порезанный на несколько аккуратных кусков для наглядности. На четырех этажах его лежали сложенные живые люди, голые, с темной кожей, в повязках на бедрах, как у сына Бога, в которого верили в Первой и Второй стране Хоуп. Нулевой и второй этажи были непрерывны и заполнены полностью, первый и четвертый состояли из полок, тоже набитых телами. Людей насчитывалось несколько сотен. Они располагались, как вещи, плотно друг к другу. Верхняя часть рисунка изображала корабль сбоку, где два человека стояли, согнувшись пополам под низким потолком. С зада судна свешивался флаг. Хоуп в коже Домны назвала цифру, сколько в среднем из украденных людей доезжает живыми до Дикой и жаркой страны.
На следующий день Хоуп в коже Домны вызвала к себе Главная молящаяся родственница. Она сказала, что давно ожидала от Хоуп в коже Домны чего-то подобного. На нее пожаловались родители восьми разных учениц. Хоуп в коже Домны спросила, не задача ли это их Учебного дома при закрытом религиозном женском доме – учить доброте и состраданию? Главная молящаяся родственница ответила, что Хоуп в коже Домны ничего не понимает в доброте и сострадании, а навязывает Учебному дому политику и скандальность. Хоуп в коже Домны обязали покинуть территорию закрытого религиозного женского дома навсегда. Молящаяся родственница Юджиния пыталась уговорить Главную молящуюся родственницу оставить Хоуп в коже Домны в Учебном доме, рассказывая о появившемся интересе учениц к географии. Главная молящаяся родственница согласилась только написать Хоуп в коже Домны умеренно хорошую рекомендацию. Молящаяся родственница Юджиния нашла для Хоуп в коже Домны временное и бесплатное жилье в пристройке дома одной из бывших учениц. Хоуп в коже Домны скопила за свое служащее время немного денег, которые начали уже тратиться на бездоходную жизнь.
Хоуп в коже Домны пыталась понять, что делать дальше, почти не покидала пристройки и по привычке читала газеты. Из-за недавней публикации картинки с кораблем в разрезе в них писали о необходимости отмены системы работающих и неработающих, но чаще всего требовали улучшения условий для матросов, доставляющих будущих работающих в Дикую и жаркую страну. Хоуп в коже Домны снова чувствовала теперь мощную и жадную злость на себя, газеты, пишущих в газеты, своих учениц, Главную молящуюся родственницу, даже на работающих и Домну, чья кожа ей, получалось, не помогала. По привычке продолжала просматривать цены на работающих, они были для нее запредельны. Ругала себя за надежду, что после картинки с кораблем работающих, в том числе Голд, сделают свободными.
Вместе с ценами на работающих Хоуп в коже Домны просматривала тексты о поиске служащих. В учительницах-компаниях нуждались часто, особенно дети хозяев отдаленных от городов сахарных лесов и ватных полей. Хоуп в коже Домны искала предложение с большей зарплатой, высчитывала годы службы, за которые она может набрать на выкуп матери. Накопленное в Учебном доме заканчивалось. Хоуп в коже Домны очень не хотела учить детей богатых неработающих. Через пять недель после своего изгнания из Учебного дома для девочек Хоуп в коже Домны увидела объявление о поиске учащей для дочерей одного сахарного капиталиста. Того сахарного капиталиста, владеющего сахарным лесом, который Хоуп пересекала ребенком по дороге к Голд и в котором она встретила девочку с пуговичными глазами и смоляным телом, указавшую ей дорогу. Обещанная зарплата была ниже многих, но Хоуп в коже Домны написала в тот же день письмо, упомянула рекомендательное письмо от Главной молящейся родственницы и получила через десять дней ответ-приглашение. Пришло время возвращаться домой.
* * *
У них жарко и сладко, жарко и сладко. Юг их хрустит на зубах – костями и сахаром. Юг этот – возлюбленный мух. И предпринимателей. Они многие богатые. У самых бедных – пятьдесят душ. Дома – большие, деревянные, белые, колонны – деревянные, белые. Люди внутри тоже белые. А вне дома – люди черные, коричневые или светло-бурые, как сахар. Все они – работающие с сахаром. Работающие делятся на три страты: Очень сильные, Сильные средне, Слабые. Очень
