Читаем без скачивания Аварийная команда - Роман Глушков

Отчаянный рев блюстителя дал понять, что я совершил поступок, о котором сейчас крупно пожалею. Но разве Лингвист в этом виноват, дружище? Коли назвался телохранителем, будь добр, охраняй доверенное тебе «тело» как положено… И теперь блюститель был полон решимости исправить свою ошибку. Ярости в нем бушевало столько, что он попер на меня тараном, подобно блокирующему защитнику в американском футболе. Учитывая разницу в нашем весе, вынос шатуна Свекольникова за пределы игрового поля должен был состояться уже в следующую секунду…

У меня было место для маневрирования, а вот времени на это катастрофически недоставало. Блюститель не проморгал мою заминку и решил обездвижить меня, заключив в свои смертельные объятья. Громиле, как и мне, тоже осточертело безрезультатно размахивать кулаками. Но если я был не прочь еще немного побегать по рингу – авось да нащупаю рано или поздно прореху во вражеской обороне, – то гвардеец все мои слабые стороны уже изучил. Чем и не преминул воспользоваться, едва ему представился шанс.

Будь я специалистом по айкидо – борьбе, в которой подобного рода атаки отражают легко и в какой-то степени даже изящно, – мне, вероятно, нашлось бы что противопоставить летевшей на меня двухцентнеровой груде мышц. Но поскольку борец из Лингвиста был аховый, а остановить блюстителя встречным ударом кулака являлось попросту нереально, я не нашел ничего лучше, как отринуть смятенье и довериться инстинкту самосохранения.

Закрыв голову руками, я где стоял, оттуда и бросился прямо под ноги гиганту. Я не сомневался, что в следующий миг он растопчет меня по палубе, как блевотину. Было совершенно очевидно, что сегодня мои защитные инстинкты дали критический сбой…

Растоптать блюститель меня не растоптал, но пинка наподдал – будь здоров! Боль пронзила, казалось, всю правую половину тела, от пятки до макушки. Я неуклюже упал на живот и проехал на нем несколько метров. Ощущения были сродни тем, что я пережил в пятом классе, когда меня угораздило попасть под автомобиль. В тот раз я отделался лишь сломанным ребром да кучей ушибов, теперь, похоже, травмы выдались посерьезнее.

И все-таки грешить на собственные инстинкты было не резон. Пока я, кряхтя и охая, катился по палубе, блюститель делал это вместе со мной, только гораздо быстрее. Запнувшись за мое скрюченное тело, гигант совершил по инерции еще несколько шагов, после чего тоже расстелился на платформе, чуть было не придавив собой Чича.

Окажись край платформы немного подальше, гвардейцу непременно повезло бы и он не улетел за борт. Но полдесятка метров – слишком нереальный «тормозной путь» для такого гиганта, разогнавшегося, как при беге на стометровке. А тем более если при этом бегун еще и запнулся.

Я успел заметить лишь две огромные босые ступни, мелькнувшие за бортом светопланера. Ни крика, ни других звуков сорвавшийся в пропасть блюститель не издал. Лишь грохот его прокатившегося по палубе тела все еще стоял у меня в ушах, словно эхо отгремевшей лавины…

Оставалось разделаться только с посредником, что в моем потрепанном состоянии выглядело не самой простой задачей. Но так или иначе, а накостылять по шее растерявшему телохранителей Чичу являлось вопросом принципа – эта сволочь должна была до конца жизни запомнить мой выброшенный «зиг-зауэр». И потому, пусть лучше карлик сам сигает за борт, если не хочет сделать это посредством моего вспомогательного пинка.

Мы с Чичем поднялись на ноги почти одновременно. Вид у посредника тоже был не слишком бодрый, но я после такой встряски, что пережила голова карлика, вряд ли вообще вернулся бы на ринг.

– Врежь ему, браток! Пришиби этого мудозвона, чтобы впредь знал, на кого своих быков натравливать! – кричал мне Хриплый, упорно пытаясь перерезать опутавшую его и товарищей блюстительскую сеть. Каковы их успехи на пути к свободе, я, к сожалению, не видел. Если у прапорщика что-то и получалось, то очень медленно.

– Проваливай оттуда, Глеб! – не соглашался с Охрипычем адаптер. – Оставь посредника, слышишь! Быстрее уходи, кому говорят!..

Прапорщик рьяно болел за меня и настаивал на тотальном разгроме врага, а в голосе Рипа звучал страх. Я решительно не понимал, почему компаньон испугался именно сейчас, когда победа была почти у нас в кармане. Свалить в одиночку двух монстров, а потом позорно сбежать от какой-то мелюзги? Да за кого адаптер меня принимает? Ну нет, раз уж замутилась такая баланда, надо расхлебывать ее до конца.

Остальные товарищи тоже что-то кричали. Но их крики предназначались не мне, а были вызваны теснотой сети и нерасторопностью режущего ее прапорщика. Человек, который придумал присказку «в тесноте, да не в обиде», явно никогда не оказывался в подобном затруднительном положении. А если и оказывался, значит, ему просто неимоверно повезло с компанией.

– Ну, чего вылупился? Иди сюда! – поманил я карлика, полагая взыскать с него полную компенсацию за нанесенный мне моральный и материальный ущерб. – Быстрее, мать твою! Или очко сыграло?

Я ожидал, что Охрипыч обязательно подбодрит меня таким же крепким словцом, но он почему-то промолчал. Рип и остальные тоже как-то резко и беспричинно притихли, словно разом набрали в рот воды. С чего бы это вдруг?

Чич выпрямился, потер ушибленную голову и злорадно захихикал.

– Чего лыбишься? – рявкнул я. – Лишних зубов много?

– А ты оглянись! – посоветовал карлик, продолжая мерзко хихикать.

На отвлекающую уловку это не походило. Далековато стоял Чич для внезапного нападения, а будь у него оружие, он давно достал бы его. Поэтому я и обернулся, дабы выяснить, что же так обрадовало посредника и вынудило заткнуться моих товарищей…

Наш трофейный светопланер, который только что находился у меня за спиной, исчез бесследно со всеми пассажирами. Секунду назад был здесь, а сейчас как ветром сдуло! Мы с Чичем остались на его платформе одни, а те редкие светопланеры, что перемещались по спецканалу в пределах видимости, и близко не походили на миниатюрный, по здешним меркам, летательный аппарат Феба.

Во время боя я не глазел по сторонам и не обращал внимания, летели мы или стояли на месте. Но сейчас мы двигались, это однозначно. И в окружающем нас мире произошли значительные изменения.

Первое, что сразу бросилось в глаза: Источник стал гораздо ближе. Если до этого он напоминал земное Солнце, то теперь я смотрел на него так, будто в мгновение ока переместился с Земли на Меркурий. Огромный, яркий до белизны диск заслонял собой четверть небосклона, но, что самое удивительное, не слепил, а напротив – воздействовал на меня самым благоприятным образом. Глянув на преобразившееся светило, я инстинктивно зажмурился. Но, не почувствовав бликов и рези в глазах, прекратил щуриться и взглянул на Свет совершенно открыто.