Читаем без скачивания Юг в огне - Дмитрий Петров

Она подъехала вплотную к Виктору и, нагнувшись к нему, смотря холодными глазами, тихо сказала:

— Все ты врешь, мальчишка… Врешь!.. Викентьев — это ты. Понимаешь, ты!.. Стоит мне сейчас только крикнуть: «Большевистский шпион в форме офицера!» — и все… Тебя схватят. Схватят и посадят в тюрьму, а потом расстреляют… Даже может произойти значительно проще: тебя сейчас же здесь может растерзать вот эта толпа, если ей сказать, кто ты… А кто ты — это понятно. Ты — большевистский агент. Ну что ты, мальчик, бледнеешь? — злорадно рассмеялась она. — Тебе не нравится, что я тебе говорю… Ты убедишься, что я женщина мстительная… Я тебе припомню городской сад в Ростове, — озлобленно проговорила она. — Помнишь?.. Не забыл?..

Виктор подавленно молчал. Он понимал, что находился в ее руках, и она с ним могла сделать все, что ей хотелось. На его лбу выступил холодный пот.

— Ну что, прапорщик Викентьев, ты мне на это скажись?

— Ничего, — буркнул он.

Она помолчала, о чем-то сосредоточенно думая.

— Верочка, скоро ты? — нетерпеливо окликнула ее спутница, разговаривавшая с иностранцем.

— Подожди, Люсенька, — досадливо отмахнулась Вера. — Сейчас… Вот что, Виктор, — снова нагнулась она к нему. — Если так разобраться, то плевать мне на все это… Я не политик, какое мне дело до того, что ты большевистский шпион… Я — женщина, причем, как видишь, красивая… У моих ног графы, князья, богатые купцы, иностранцы. Вот этот, смотри, дурак-иностранец, — покосилась она на Брэйнарда, беседовавшего с Люсей и бросавшего в их сторону хмурые взгляды, — он без ума от меня… Что захочу, то и сделает… Но плевать мне на него… Я могу обо всем забыть, если ты придешь ко мне сегодня… вечером… Я буду одна. Запомни: Баклановская, двадцать, квартира три… Придешь, говори?..

— Приду, — хмуро буркнул Виктор.

— Буду ждать. Не придешь — пеняй на себя, — прошептала она и заговорила громко. — Так давайте, Виктор, я вам к груди приколю астру… А вы пожертвуете в фонд воина сколько можете… Люсенька, дай кружку, прапорщик нам пожертвует…

Виктор опустил в кружку красивой брюнетки три рубля. Брюнетка одарила его благодарной улыбкой.

— Пока, Виктор! — помахала лайковой перчаткой улыбающаяся Вера.

Юноша растерянно смотрел вслед поехавшей по улице Вере, ее красивой приятельнице и их странному спутнику — иностранцу, державшему огромную корзину, наполненную астрами и георгинами. И он заметил, что на этих красивых женщин засматривались многие.

Виктор с облегчением вздохнул, обрадованный тем, что так дешево отделался от Веры. Могло быть хуже. Он решил пойти сейчас к сестре Катерине и там окончательно обдумать, что предпринимать.

— Здравствуйте, господин прапорщик! — прозвучал около него чей-то приветливый баритон.

Виктор с испугом оглянулся. Перед ним стоял, как и всегда, франтоватый, в начищенных до блеска сапогах, в новом защитном обмундировании унтер-офицер Трубачев.

— Здравствуйте, — пожал его руку Виктор. — Гуляете?

— Да вышел вот пройтись, — улыбнулся Трубачев. — А красивые дамочки с вами беседовали, — смеясь, сказал он. — Особенно та, белокурая… Она в вас так стреляла своими голубыми глазами, господин прапорщик, что я прямо-таки позавидовал вам… Вы, господин прапорщик, — подмигнул Трубачев, — того… не зевайте…

— Это — родственница, — краснея, нахмурился Виктор. — Жена двоюродного брата…

— Ах, вот как! — сконфузившись, воскликнул унтер-офицер. — Тогда, ради бога, извините… Я не предполагал…

— Ничего, пожалуйста.

— Господин прапорщик, — настойчиво проговорил Трубачев. — Мне с вами обязательно нужно поговорить… Я думаю, что это удобно будет сделать вот там, в кафе.

В кафе было немного народу. Они выбрали себе столик в углу, подальше от людей, и заказали пару кружек пива.

Трубачев пристально смотрел на Виктора.

— Э, да ладно! — решительно махнул он рукой. — Думаю, что я в вас не ошибаюсь и вы меня предавать не станете, если что, может, и не так скажу…

— Будьте во мне уверены! — горячо произнес Виктор. — Говорите со мной откровенно обо всем, ничего не опасаясь… Все, что я от вас ни услышал бы, умрет со мной.

— Верю, — просто сказал Трубачев. — Буду с вами откровенным… Как вам известно, я служу у Белого дьявола Грекова в канцелярии… Приходится мне дело иметь и с секретными бумагами, покуда еще доверяют… Иной раз всякие тайны приходится узнавать… Вчерашний день в мои руки попала одна бумажонка, и она заставила меня призадуматься…

— Что же это за бумажонка? — скрывая интерес, безразличным тоном, спросил Виктор, между тем думая, что, может быть, содержание ее будет полезно подпольному комитету.

— Бумажонка эта, сдается мне, касается вас, — сказал Трубачев. — Если ошибаюсь, прошу извинения…

— Вот как! — насторожился юноша. — О чем же там?

— Документ этот я с собой не взял, разумеется, но помню его содержание, — прошептал Трубачев, наклоняясь ближе к Виктору. — В бумаге этой говорится, что в Ростове благодаря доносу какого-то раскаявшегося подпольщика арестована большая группа большевиков… Многие из них по заданию большевистского подпольного комитета работали в воинских частях белых по разложению рядового состава…

Как ни сдерживал себя Виктор, но при этих словах он побледнел. Ему представилось, что перед ним сидит провокатор и старается выпытать его.

«Черт меня дернул пойти с ним в пивную, — с тоской подумал он. — Надо бы сразу идти к сестре, а потом пробраться в Ростов… Все равно ведь теперь с этой Саратовской армией ничего не получится, раз меня видела Вера… Если я не приду сегодня к ней, она сейчас же донесет обо мне… Вот влип… Как же мне отделаться от Трубачева?»

Виктор рассеянно слушал Трубачева… Тот, что-то рассказывая, упомянул фамилию Семакова…

— Что? — встрепенулся Виктор. — Что вы сказали о Семакове?

— Вы о чем-то думаете и плохо меня слушаете, — огорченно сказал Трубачев. — Я говорю, что в бумаге этой упоминается какой-то большевистский главарь Семаков, который арестован…

— Семаков арестован?! — в ужасе воскликнул Виктор и тотчас же понял, что этим восклицанием он выдал себя. «Дурак!» — мелькнуло у него в голове.

— Я вижу, что вы мне не доверяете, — с грустью глядя на Виктора, сказал Трубачев. — Вы, вероятно, думаете, что я какой-нибудь шпик и выпытываю вас… Напрасно так думаете… Я к вам со всей душой, а вы… Эх, господин прапорщик!.. Если не угодно вам выслушать меня, то я могу замолчать…

— Нет, что вы! — сказал смущенный Виктор. — Я, правда, вначале о вас подумал нехорошо… Но… сейчас верю вам. Говорите, пожалуйста!

— Дальше в этой бумаге, — продолжал Трубачев, — говорится, что другом этого Семакова был молодой вольноопределяющийся Волков, носивший на груди всегда два георгиевских креста, — посмотрел он на его кресты. — Этот вольноопределяющийся послан для подрывной работы в нашу Саратовскую армию. И когда я так это пораскинул умом, то понял, что этот вольноопределяющийся есть не кто иной, как вы… Я еще тогда, помните, при первой нашей встрече не поверил вам, что вы к нам добровольно поступили… Оставаться вам у нас больше никак нельзя, арестуют… Тем более, что наш Белый дьявол к вам относится не очень дружелюбно.

— Очень вам благодарен, — сказал Виктор. — Вы меня спасли от тюрьмы, а может быть, и от смерти… Никогда этого не забуду… В батальон, конечно, мне появляться никак нельзя… Белый дьявол сразу же сцапает… Но вот… Как же быть?.. В батальоне ведь остались мои вещи, главным образом, разные записи, дневники…

— О бумажке этой еще никто не знает, — сказал Трубачев. — В вашем распоряжении весь сегодняшний день. Вы можете сейчас пойти в батальон и забрать свои вещи. Завтра будет уже поздно… А лучше всего я принесу вам их. Скажите только, где лежат ваши вещи, и я вечером принесу их.

Виктор дал ему адрес сестры.

IX

Всю позднюю осень вокруг осаждаемого Царицына вскипали ожесточенные кровопролитные сражения. Белые яростно рвались к городу, нажимали на измученные, утомленные от беспрестанных боев, редеющие ряды защитников его.

Не раз возникали такие минуты, когда казалось, еще один напор белых, и все будет кончено — волжская твердыня падет. И каких нечеловеческих усилий стоило большевикам сдерживать этот напор озверевших белогвардейцев.

Вражеское кольцо все туже и туже стягивалось вокруг Царицына.

Командующий X армией Ворошилов, контратаковав с фронта пехотой, бросил кавбригаду Буденного из района Бекетовки во фланг наступавшим белогвардейцам.

Ударом кавбригады Буденного с фланга и при помощи пехоты, бронепоездов удалось создать устойчивое положение на всем фронте, и белые были отброшены от Царицына.

Но белогвардейское командование не могло примириться с таким положением. Царицын ему был крайне необходим.