Читаем без скачивания Том 13. Стихотворения - Виктор Гюго

9 апреля 1840

" Царила в городе жестокая вражда "

Царила в городе жестокая враждаТри мрачных дня. В реке багровая водаКишела мертвыми телами.Голодный, нищий ткач, нуждою разъярен,Восстал, спалил станки, — и задрожал Лион:Зажглось войны гражданской пламя!

На брата поднял брат кощунственный клинок;Солдат рабочего сшибал прикладом с ног,Стрелял рабочий в грудь солдата.Забыли все о том, что кровь у них одна.И только мудрецы стонали: «О, страна!О, век наш! Горькая расплата!»

Три ночи страшные, огнем войны объят,Не ведал город сна. Зловеще бил набат;А по утрам, когда молитвыТворит обычно люд и улицы пусты,Орудья с грохотом неслись через мосты,Спеша к местам кровавой битвы.

В величии своем природа и господь,Смотря, как страждет дух и мучается плоть,Не положили злу предела…И вот события чредою грозной шли;О, рок! Лион пылал, как факел, а вдалиГромада Альп зарею рдела…

4 сентября 1841

VIRO MAIOR [5]

Гигантскую резню, Париж на смертном ложе,Истерзанный народ ты видела, — и что жеТы говоришь, решив свой подвиг совершить?«Я убивала. Вы должны меня казнить».Охвачена душа великим полыханьем.Слова твои звучат высоким состраданьем.

Из страшных небылиц плетешь зловещий миф.Дочь Рима Аррия, библейская ЮдифьРукоплескали бы, гордясь твоею речью.Ты говоришь: «Дворцы готовилась поджечь я.Я убивала — пусть расправятся со мной!»Для попранной толпы ты речь ведешь — для той,Что слушает тебя в немом благоговенье.Ты гордо на себя возводишь обвиненье;А судей жжет твой взор и кровь их леденит;Ты кажешься одной из грозных эвменид.И смерти тень вошла и встала за тобою.

Зал в ужасе молчит. Израненный войною,Кровоточит народ. Полна тяжелых дум,Столицы слышишь ты многоголосый шумИ постигаешь в нем ход жизни неуклонный,Над миром вознесясь душою отрешенной.Мысль у тебя одна: когда же он придет,Час торжества, и ты взойдешь на эшафот?Ты на себя хулу и пытки навлекаешьИ муку смертную бесстрашно приближаешь.А судьи шепчутся: «Казнить ее! Она —Чудовище». Но ты стоишь, озаренаСияньем святости. И дрогнул суд надменный:Его поколебал твой облик вдохновенный.Ни «да», ни «нет» они не смеют произнесть.

Кто ведает, что твой закон единый — честь,Что, если спросит бог: «Откуда ты, такая?» —Ответишь ты: «Иду из мрака, где, страдая,Влачится род людской. Я видела беду.Мой долг меня ведет. Из бездны я гряду»;Кто трепет знал стихов твоих неизъяснимыйИ то, как, обо всех заботою томима,Ты не щадишь себя, не ешь, не спишь ночей;Кто знал огонь твоих неистовых речейИ кто видал твое суровое жилищеС остывшим очагом, со скудной, грубой пищей;Кто оценил в тебе величье простотыИ понял, что любовь под гневом прячешь ты,Что извергов разишь ты взглядом, как кинжалом,Но, как родная мать, нежна с ребенком малым, —Тому, о женщина, ни твой угрюмый вид,Ни складка горькая, что возле губ лежит,Ни вопли злобные, от имени закона,Хулителей твоих бесчестных — не препона;Он с возмущением воскликнет: «Клевета!Не коршун хищный ты! Как голубь ты чиста!»

Пусть спорят о тебе. Твои не слышат ушиПотока слов. Но нас всегда пленяют души,Что как лазурь ясны, хоть сотканы из гроз;Нас изумляет звезд бесчисленный хаос,Что в сердце честном скрыт — большом, неукротимом,Пылающем в огне, и все ж — неопалимом!

Декабрь 1871

" Сколько неги и покоя! "

Сколько неги и покоя!Поглядите: в этот гротДафнис мог прийти за Хлоей,За Психеею — Эрот!

Ритм природы здесь лишь найденВ сладкозвучии своем:Глюк хрипит, фальшивит ГайднПо сравненью с соловьем.

Небо, поле, стих веселый —Что за трио! Чудеса!Слышишь, в ласточкино солоХор кузнечиков влился?

Песни утренние этиВьются с птицами, паря, —Вот уж шесть тысячелетий,Как диктует их заря.

Эти травы полевыеПышным садом прорастут,Чтобы гости городскиеОтдохнули славно тут.

Облицованные скалыТеплотою просквозят.Даже воробьи-нахалы,Стали скромны, не дерзят.

Вот июнь за светлым маемСледом шествовать готов.Мы едва лишь различаемКолокольчики коров,

Да когда стучит крестьянинБашмаками из коры,И летают мошек стаи,Ошалевши от жары.

А когда настанет вечер,Бог, пройдясь по небесам,Зажигает всюду свечиИ вечерню служит сам.

Мы забудем в этой кущеОпыт долгих неудач —То, что людям так присуще:Глупый смех и горький плач.

Только здесь вниманья, к счастью,Я могу не обращать,Если Францию на частиДелит швабская печать.

25 июня 1859

К ГЕРНСЕЮ

Все в этих скалах есть: пленительность, и мрачность,Обрывы, небеса, глубоких бездн прозрачность,Гул волн, что иногда звучит как гимн святой,Терпение — нести безмерность над собой;Душа пред далью вод, не скованных границей,Расправив два крыла, взлетает гордой птицей.

НАСТУПЛЕНИЕ НОЧИ

Вот вечер близится, час молчаливый, мирный;Сверкает дельта солнц в безбрежности эфирнойИ бога имени заглавный чертит знак;Венера бледная блестит сквозь полумрак;Вязанку хвороста таща в руках сухого,Мечтает дровосек, как у огня живогоВеселый котелок согреет свой живот, —И радостно спешит. Спит птица. Скот идет.Ослы прошли домой под ношей необъятной.Потом смолкает все, и только еле внятноЛепечут стебли трав и дикого овса.Все стало силуэт: дома, холмы, леса.Там черные кусты медлительно трепещутПод ветром ночи; там, в тени, озера блещут,И лилии болот, цветы волшебных фей,И ирисов цветы, и стебельки нимфей,Склоняясь и дрожа, зрачками глаз прекрасныхГлядятся вглубь зеркал таинственных и ясных.

ВЕСНА

К нам вновь пришла весна! Апрель с улыбкой нежной,Цветущий май, июнь — о месяцы-друзья!Со светом и теплом опять встречаюсь я…Качает над ручьем вершиной тополь стройный,В густой тени листвы, душистой и спокойной,Щебечут стаи птиц, и в шелесте лесовМне строфы чудятся неведомых стихов.Сияя, день встает, увенчанный зарею,Любовью вечер полн, а ночью над землею,Когда в бездонной тьме утонет небосвод,Как будто песнь слышна о счастье без забот.

" Один среди лесов, высокой полон думы, "

Один среди лесов, высокой полон думы,Идешь, и за тобой бегут лесные шумы;И птицы и ручьи глядят тебе вослед.Задумчивых дерев тенистые вершиныПоют вокруг тебя все тот же гимн единый,Что и душа твоя поет тебе, поэт.

ВЫЙДЯ НА УЛИЦУ С НОМЕРОМ

«CONSTITUTIONNEL» В РУКАХ

Чудесно! Воздух чист. Лазурь тепла, бездонна.Прощай, зима-Геронт! Привет, Клитандр влюбленный!Мне это повторять тебе не надо: насЗовет идиллия, и дорог каждый час.О, я не упущу начала: на свободуАпрель уж выпустил плененную природу;Весна мне говорит: «Послушай, посмотри,Как, гривы разметав, ржут скакуны зари!»Я предвкушаю все: песнь в синеве и в гнездах;Цветы, склонясь к ручью, впивают влажный воздух;Лалага кружится с венком из роз на лбу;Лучи влечения, скрестясь, ведут борьбу,Чтоб слиться вдруг; и луг нескромен, полон жара;И лес бормочет. «Я соединяю пары;Так пламенны сердца, так сень дерев темна,Что в мироздании не сыщешь ни пятна;Растроганной душой открылся Пан народу;Полна мечтания воскресшая природа;И нет помех любви, и жизни нет помех;И кто-то кличет нас, задорный слышен смех,И думаешь порой, что всех нас знают птицы;Пруды, лазурь, луга, где строй эклог родится,Как декорации, прекрасны и легки,И в каждой прихоти вольны здесь мотыльки.А в гнездах, на ветвях, внизу, где мало света, —Вопросы вольные и смелые ответы;И запахом вьюнков наполнен край чудес;И тень тепла; и нимф мне шлет навстречу лес;И с ними презирать могу я невозбранноБарбе д'Оревильи, отпетого болвана!

ВЕЧЕР