Читаем без скачивания Цыганочка, ваш выход! - Анастасия Туманова

Что-то небольшое, тяжёлое вдруг упало в траву, коротко звякнув, совсем рядом с его лицом, и Беркуло вздрогнул. Взглянул на Симку. Та сидела, глядя в огонь. По её лицу прыгали рыжие отсветы.

– Это твоё золото, – ровно сказала она. – То самое. Всё до последней монетки, сочти. Я затем тебя и искала, чтобы вернуть. Мы у цыган не крадём. Сочти, проверь.

– Я не знаю, сколько там было, – соврал Беркуло и по презрительному прищуру Симкиных глаз понял, что она не поверила ему. Но не пересчитывать же было сейчас при ней…

– Ну, как знаешь, – равнодушно бросила она, отворачиваясь. – Тогда спи. Как картошка спекётся – разбужу.

– Не хочу, выспался уже. – Беркуло подчёркнуто неторопливо спрятал тяжёлый свёрточек за пазуху, снова растянулся на траве. Чуть помолчав, спросил: – Что ты с комиссарами делала? Почему со своими не ушла? Хоть знаешь, где они теперь?

– Не твоё дело, – отрезала она. – Ты мне кто, чтоб допрос чинить?

– Кажись, ты мне слово давала, – медленно, не глядя на неё, сказал Беркуло.

– Ты мне тоже давал. И где оно, твоё слово? – пожала плечами Симка, не поворачиваясь к нему. И эта обращённая к нему спина, этот безразличный тон вдруг взбесили его так, что Беркуло вскочил на ноги, напрочь забыв о боли, и, с силой дёрнув Симку за плечо, развернул к себе. Она испуганно ахнула, взмахнула руками, чуть не свалившись в костёр, и Беркуло был вынужден подхватить её.

– Ты рехнулся?! Вот сейчас бы волосы спалила! Завтра б лысая по дороге пошла! – Симка яростно отбросила его руку. – Что делаешь, дурак?!

– Не буду я с твоим задом разговаривать! – прорычал он. – Лицом повернись! И словом моим меня не попрекай! Кто бы рот раскрывал! С первым встречным сосунком из вагона сиганула – и моим же словом мне в глаза тычет! Твоему слову какая цена – полгроша?! Курва проклятая, а не цыганка, какого только…

Договорить он не смог: Симка вскочила на ноги, схватила из костра тлеющую головню и замахнулась.

– Вот только подойди, сукин сын! – хрипло, яростно пригрозила она. – Сразу в морду ткну! За «курву»! И за полгроша! И за то, что я из-за тебя всё лето в железах проходила!

– В чём?.. – оторопел Беркуло.

Симка открыла было рот, но, так ничего и не сказав, коротко всхлипнула, швырнула головню в траву (искры веером брызнули Беркуло на штаны) и бросилась в степь. Беркуло, вскочив, кинулся следом.

Конечно, он не догнал бы её – куда там… Но в темноте Симка запуталась в траве, упала навзничь и, уткнувшись лицом в землю, зашлась в тихом, горестном плаче. Беркуло подошёл, сел рядом. И, не пытаясь заговорить с ней, долго сидел молча, слушая, как она плачет, словно обиженный ребёнок, колотя по покрытой изморозью траве кулаками и сдавленно всхлипывая. Понимал: не из-за него. От усталости, страха, боли, от бессонной страшной ночи, от целого дня пути по холодной степи. Поплачет – успокоится.

Когда всхлипы стали реже и плечи Симки в темноте перестали содрогаться, Беркуло, глядя на звёзды, спросил:

– Кто тот парень был, девочка? С которым ты от меня ушла? Почему он тебя не взял? Почему ты девкой осталась?

– Почему-у-у… – Она мокро, протяжно всхлипнула, садясь в примятой траве. – О-о-о, как же вы мне все, дурни, надоели, так бы и поубивала… Это брат мой был! Брат мой, Сенька! С войны в том же поезде ехал! Увидел меня с тобой и решил обратно всё, как было, сделать. Не захотел кишинёвцев в родню. Я спала, так он меня схватил – и вон из вагона! А ты… ты… ты не приехал за мной даже!!! Даже за золотом своим не вернулся!!! Ничего тебе не нужно было, бандит бессовестный, ни-че-го!!!

Он сразу понял, что Симка не врёт. И сразу вспомнил, отчего такими знакомыми показались ему тогда огромные, мрачноватые глаза молодого цыгана в поезде. Симкины были глаза… И тех, других из её табора… Верно, у всех в их роду такие… И тут же всё встало на свои места. И Беркуло, запустив руку во встрёпанные волосы, сумел только растерянно пробормотать:

– Девочка, да кто ж знал…

Рядом – тишина. Повернувшись к Симке, Беркуло напряжённо ждал – ждал чего угодно: новых слёз, новой брани, упрёков, криков… Но она молчала. И если плакала в темноте, то совсем неслышно.

– Как же ты?.. – наконец решился спросить он.

– Как?.. Да никак. Меня дед в цепях держал, чтоб я за тобой не умчалась, – буднично отозвалась Симка. – Я сначала ждала тебя, ждала… Неделю, две… Месяц… Три… Зима скоро – а тебя нет и нет.

Беркуло молчал, сумрачно глядя в землю. Что тут было говорить?

– И клянусь, кабы не деньги твои, никогда бы я к тебе не помчалась! – с сердцем сказала Симка. – Ещё недоставало – на шею вешаться! Да пропади ты пропадом!

– Отчего ж родне не забожилась, что не пойдёшь со мной? – хмуро спросил он. Теперь уже замолчала Симка, и Беркуло, слыша короткие, сдавленные звуки из потёмок, понимал, что она едва сдерживает рыдания.

– Какая тебе уже разница… – справившись наконец со слезами, почти спокойно сказала она. – Теперь-то уж что?.. Ладно, морэ. Пойдём. Там уж прогорело всё, надо картошку печь.

Она встала и, не оглядываясь, пошла к рыжей искорке огня, мигавшей из темноты. Беркуло встал и пошёл следом.

Пока картошка пеклась в углях, Симка коротко рассказала о том, как красная комиссарша забрала её из табора. Беркуло слушал, не поднимая тяжёлого взгляда от прогоревших углей, молчал. Говорить было нечего. В голове стучало одно: неужели девочка в самом деле собиралась лишь бросить ему в лицо его же деньги?.. И всё?! Страшно хотелось взять Симку за плечи, заставить посмотреть глаза в глаза, коснуться этих волос, этих губ, сознаться, чёрт возьми, что всё лето только о ней и думал, и не соврать ни капли, но… Но поперёк горла стоял горький клин, и Беркуло молчал. Не разговаривая, они съели горячую, несолёную картошку, запили водой. Без слов улеглись по разные стороны костра. Луна зашла за курган, и над степью прозрачной шалью повис голубоватый, мерцающий свет звёзд.

Злой как чёрт Беркуло был уверен, что назло упрямой девчонке заснёт мгновенно, но не тут-то было. Растревоженное плечо саднило так, что впору было выть, а через полчаса Беркуло начал бить нешуточный озноб. Он знал, что его лихорадит из-за раны и нужно ждать, пока отпустит само. Но зубы стучали, казалось, на всю степь, и последние силы уходили на то, чтоб сдержать эту дрожь и не разбудить Симку.

Впрочем, она всё равно проснулась.

– Что ты, морэ? Что такое? Плохо, да?

– Ничего. Знобит немного… сейчас пройдёт. Спи.

– Знобит?! – Холодная ладошка легла на его лоб. – Да ты горишь как печка! О-о, дэвла, что ж тут делать… До утра потерпишь? Я травки нужной утром найду…

– Потерплю, – сквозь зубную дробь едва выговорил Беркуло. – Спи.

– И укрыть тебя нечем, шаль потеряла… – шёпотом причитала Симка. – Пожди, я в огонь подброшу, лучше будет…