Читаем без скачивания Сестры Марч (сборник) - Луиза Мэй Олкотт

Но однажды змей-искуситель соблазнил ее, как многих современных Ев, не яблоком, а женскими нарядами. Чтобы избежать сочувственных взглядов Салли из-за того, что Мег приходилось экономить каждый цент, она время от времени покупала какую-нибудь красивую вещицу. Потом она испытывала угрызения совести – ведь без этих безделушек вполне можно было обойтись. Но – успокаивала Мег себя – они стоили так мало, что вроде бы и не было оснований беспокоиться.

Однако таких покупок становилось все больше, потому что во время поездок по магазинам в обществе Салли выдержать роль пассивной зрительницы Мег никак не удавалось, а однажды она не устояла и сорвалась уже по-крупному.

Когда Салли в очередном магазине во время рождественской распродажи выбирала себе шелка, Мег глядела на всевозможные ткани и думала, что у нее нет даже приличного платья на выход. Единственное черное шелковое платье было очень простое и уже не новое, а в батистовых и кисейных можно появляться молоденьким девушкам, но никак не замужней даме. И тут ей на глаза попался прелестный светлый шелк. Обычно тетушка Марч на Новый год давала сестрам в подарок по двадцать пять долларов. Ждать оставалось всего месяц. Однако отрез шелка стоил не двадцать пять долларов, а вдвое больше. Джон всегда говорил, что его деньги – это и ее деньги. Но не слишком ли велики становятся ее траты?

Салли принялась изо всех сил уговаривать подругу купить понравившийся шелк и предлагала одолжить деньги. Искушение было так велико, что Мег не устояла. К тому же продавец так маняще встряхивал тканью и повторял: «Это же почти даром»… «Да, я беру его», – ответила Мег.

Вначале она радовалась покупке, но потом на душе у нее стало тяжело.

Приехав домой, она решила еще раз полюбоваться шелком, но он отчего-то перестал казаться столь уж неотразимым и вообще возникли сомнения, был ли он ей к лицу. Что уж говорить о цене, которая, казалось, большими цифрами вырисовывалась на полотнище. Мег убрала шелк в шкаф, но, стоило только открыть его дверцы, ткань сразу же напоминала о безрассудном поступке.

Когда вечером Джон достал расходные книги, сердце ее замерло. Впервые за месяцы супружеской жизни она боялась мужа. Его добрые карие глаза показались ей суровыми, а необычайная веселость внушала мысль, что он уже давно разоблачил ее и лишь до поры до времени не хочет этого показывать.

Увидев, что все счета оплачены и расходные книги в порядке, Джон похвалил ее. Но когда он захотел раскрыть старый бумажник, прозванный ими в шутку семейным «банком», Мег, зная, что там ничего нет, задержала его руку.

– Ты еще не посмотрел книгу моих личных расходов.

Джон никогда не просил ее показывать эту книгу, но она всегда настойчиво требовала, чтобы он заглянул туда. Ей нравилось наблюдать его изумление по поводу того, какие странные вещи порой привлекают женщин. Оказывается, без канта нельзя обшить блузку, а вот этот кусочек бархата с двумя ленточками – не что иное, как шляпка, и стоит пять долларов. Он и сам находил удовольствие в рассматривании всех этих женских причуд, с интересом выслушивал их названия и цены и изображал ужас от ее расточительности. Но на самом деле он очень гордился своей бережливой Мег.

Она принесла маленькую книжечку, положила ее на стол и, встав за спинкой стула, чтобы не встречаться с ним глазами, проговорила:

– Мне очень стыдно тебе это показывать. Я была безобразно расточительна в последнее время. Я уступила совету Салли и купила то, что мне не следовало покупать. На Новый год я получу в подарок некоторые деньги, и они позволят отчасти окупить расходы – но только отчасти. Знаешь, когда я сделала это, мне было страшно стыдно. Ты вправе думать обо мне плохо.

Джон засмеялся и повернулся к ней.

– Ладно, иди сюда. Наверно, речь идет о ботиночках. Если они в самом деле украшают твои ножки, я от души прощаю тебе потерю восьми долларов.

А Мег с ужасом ожидала, когда он увидит цифру «пятьдесят». Однако он смотрел на жену.

– Это не ботиночки, это гораздо хуже, – сказала она со спокойствием обреченной, – это новое шелковое платье.

– Хорошо. Как говорит мистер Манталини, выкладывай итог, – его голос звучал уже совсем иначе.

Джон поглядел на нее прямо и честно, раньше она вправе была ответить ему таким же простым и открытым взглядом, но сейчас… Она перевернула страницу, и он увидел этот проклятый итог. Он был воистину огромен. После некоторой паузы Джон проговорил спокойно, хотя Мег чувствовала, каких усилий ему стоило сдержаться:

– Ну, если учесть все эти оборочки, пуговицы, банты, может быть, это и не так много – пятьдесят долларов за платье.

– Оно еще не отделано… И вообще его еще нет… – пробормотала Мег, которую напоминание о предстоящих расходах привело в полное отчаяние.

– Двадцать пять ярдов шелка! Этого хватит на двух, а то и трех Мег! Ну, зато теперь моя жена затмит супругу Неда Моффата. – Джон проговорил эти слова саркастически и очень сухо.

– Я понимаю, что рассердила тебя. Но у меня не было злого умысла – я просто потеряла голову. Салли покупает все, что ей хочется, и я вижу, как она меня жалеет. Я все время стараюсь быть скромной – поверь. Но бедность – она так тяготит…

Последнюю фразу она произнесла очень тихо, в надежде что Джон ее не услышит. Но он услышал и был глубоко уязвлен. Ведь сам он ради Мег отказывался от стольких удовольствий. Она готова была откусить свой скверный язык. Джон встал, отбросил от себя книжку и проговорил с дрожью в голосе:

– Вот. Этого-то я и боялся. Мег, я делаю все, что могу.

Лучше бы он накричал на нее или даже ударил – только не эти жесткие, скупые слова. Она бросилась к нему со слезами раскаяния:

– Джон, мой великодушный, добрый, трудолюбивый! Как я посмела сказать тебе такое! Я низкая, порочная, неблагодарная женщина! О, как я могла это сказать!

Джон действительно был великодушен и добр. Он охотно простил ее и ни разу больше не попрекнул. Но Мег понимала, что сказанное ею забудется не скоро. Разве она не обещала любить его таким, какой он есть? И вот, став женой, она попрекнула его бедностью – и это после того, как сама промотала заработанные им деньги! А он перенес все очень спокойно, только стал задерживаться на работе дольше обычного и приносить еще работу на дом, и делал ее по ночам, когда Мег уже видела десятый сон.

Угрызения совести не давали ей покоя. А тут еще оказалось, что Джон не может выкупить у портного свое новое пальто, шитое специально для того, чтобы ходить на работу. В ответ на ее расспросы он ответил спокойно:

– Сейчас я не могу позволить себе эту трату.

Мег ничего не ответила, но несколько мгновений спустя он застал ее в передней. Уткнувшись в его старое потертое пальто, она рыдала так отчаянно, что, казалось, у нее вот-вот разорвется сердце.

В тот вечер у них состоялся добрый, доверительный разговор. Постепенно Мег все глубже осознавала, что отчасти именно бедность сделала Джона достойным ее любви. Потому что бедность дала ему силу и мужество прокладывать свой путь в жизни; бедность вселила в его душу терпение и кротость, благодаря которым он мог и мириться с несбыточностью своих ожиданий, и сносить недостатки и слабости тех, кого любил.

На следующий день Мег превозмогла свою гордость. Придя к Салли, она попросила выручить ее – купить у нее шелк. Миссис Моффат, к ее чести, все поняла правильно. Она не стала предлагать шелк в подарок. Как только деньги вернулись, Мег оплатила счет портного и распорядилась, чтобы пальто доставили на дом. Вернувшись домой, муж увидел ее в своем новом пальто. «Ну как, тебе нравится мое новое платье?» – спросила она смеясь.

Вы, наверное, сами догадываетесь, что он сказал ей в ответ и сколь замечательными были последствия ее поступка. С этих самых пор он стал приходить домой рано. Утром Джон с радостной улыбкой надевал новое пальто, а вечером Мег, такая же радостная, помогала мужу его снять. Она больше не бегала в гости, а посвящала все дни домашним делам, а вечера – мужу.

Прошел год, и лето принесло Мег новые переживания – самые важные и глубокие в жизни женщины.

Однажды утром, заглянув в «голубятню», Лори услышал нечто похожее на звуки литавр. Это Ханна на кухне пыталась хлопать в ладоши, держа в руках сковородку и крышку.

– Как дела у молодой мамы? Почему мне сразу не сообщили? – взволнованно спросил он.

– Здорова и счастлива. Все собрались там, наверху, никак не могут нарадоваться. А не сообщили, чтобы ты тут не устроил какой-нибудь ураган. Всему свое время. Ступай-ка в гостиную и жди. Тебе вынесут. – Дав столь туманный ответ, Ханна с хохотом удалилась.

Вскоре появилась Джо. Она с гордостью несла огромную подушку, на которой лежал маленький фланелевый сверток. Лицо у нее было серьезное, но взгляд светился озорством.

– Ну-ка, закрой глаза и вытяни руки! – Лори послышалось что-то странное в ее голосе.

– Нет, лучше не надо, а то я уроню или сделаю ему больно.