Читаем без скачивания Джинн и Королева-кобра - Филипп Керр

— Я раздобыл их, сэр, — торжествующе объявил он и поднял вверх свой трофей, термос с заветной надписью «джинн-близнецы». — Они здесь, сэр.

— Олиджинус, не мели ерунды, — возразил Иблис. — Близнецы в Нью-Йорке. Мои люди следят за ними двадцать четыре часа в сутки.

— Нет, сэр. В Нью-Йорке живут их двойники. Я это подозревал, но чтобы окончательно удостовериться, специально украл такси и задавил их обоих на полной скорости. В лепешку. — Он пожал плечами. — А несколько минут спустя близнецы были дома, живехонькие. Скакали и веселились, словно ничего не случилось. Я сам видел.

— Занятно излагаешь, — недоверчиво сказал Иблис. — Так ты, значит, использовал джинн-заклятие, которому я тебя обучил?

— Да, сэр, — солгал Олиджинус.

Иблис осклабился. И эта медленная, жестокая улыбка была еще страшнее его обычного угрюмства.

— Олиджинус, — произнес он, — ты почти убедил меня, что для твоего бессмысленного и никчемного существования есть высшее предназначение. Давай сюда свой термос.

Иблис повелительно махнул рукой. Олиджинус приблизился к кровати, но как только он склонился перед хозяином, чтобы вручить ему флягу, одна из крыс, та, что любила Иблиса больше всех других, вдруг приревновала и набросилась на Олиджинуса, норовя вонзить зубы ему в шею. Тот невольно отпрянул и выпустил термос из рук.

— Нет! — взревел Иблис неестественно громким голосом, и из его тела вырвалось пламя испепелив на своем пути всех крыс до единой. Стена огня остановилась всего в нескольких сантиметрах от Олиджинуса. Крыса, которая одной миллисекундой ранее метила ему в шею, с унылым глухим стуком, точно обугленная черствая булка, грохнулась об пол. В ту же самую миллисекунду Иблис стряхнул с себя еще дымящихся крыс, вскочил и подхватил термос, выпавший из рук Олиджинуса.

— Со спортом ты явно не в ладах, Олиджинус, — заметил Иблис.

— Простите, сэр, — покаянно сказал Олиджинус. — Но эта крыса! Она хотела меня сожрать.

— Что ж, о вкусах не спорят, — сказал Иблис, не сводя глаз с термоса. Он прошел по мраморному полу в другой конец комнаты и поместил термос под чувствительную линзу стоявшего на баре устройства для считывания инфракрасных изображений. Покрутив настройки видоискателя, он увидел две неясные темно-красные фигуры, которые метались вверх-вниз по стеклянной колбе внутри термоса.

Иблис издал низкий сладострастный стон.

— Счастье, — пробормотал он. — Радость, удовольствие, блаженство, благодать, экстаз, эйфорию испытываю я от одной лишь мысли… — Он ласково, почти нежно погладил термос и добавил: — Отважный, стойкий сосуд! Подумать только, каких ужасных детей ты отважился принять в свое чрево!

Затем, оторвавшись от видоискателя, он снова наставил сверлящий взгляд на Олиджинуса.

— Ты неплохо поработал, — сказал Иблис, и в голосе его слышалось удивление. — Для мундусянина очень даже неплохо. Вообще-то я обыкновенно не держу обещаний, которые даю представителям низших форм жизни, таким, как ты, Олиджинус. Но и радость такая случается нечасто! Теперь я могу вдоволь поизмываться, покуражиться над этими мерзкими, гадкими, ужасными тварями, которых я так ненавижу и презираю. Так что я щедр сегодня, Олиджинус. Говори, чего ты хочешь в награду. Желаешь улучшить свой интеллект? Или только потребуешь непристойную сумму денег?

Под немигающим взглядом хозяина Олиджинус неловко переминался с ноги на ногу.

— Вы ведь упоминали три желания, сэр? — произнес он. — Вот ваши точные слова, сэр: «Три желания, выходящие за пределы обычной, то есть беспредельной, человеческой жадности».

— Да, думаю, ты прав, — кивнул Иблис. — Так, значит, ты решил попросить денег, верно? Что ж, я ничуть не удивлен. Спросишь почему? Да я устал удивляться! Раньше меня всегда потрясало, что мундусяне, заработавшие три желания, не просят джинн дать им побольше ума. Или харизмы. И то и другое намного полезнее, чем деньги. Деньги — ничто, Олиджинус. Деньги вообще ничто. Уж поверь. Это просто числа и бумажки.

— Деньги — это мое первое, но не единственное желание, сэр, — сказал Олиджинус.

— Начинай, не тяни! Излагай свое первое желание. — Иблис поглядел на часы. Он терпеть не мог выполнять мундусянские желания. Неописуемая скука.

— Я хочу стать смертельно богатым, сэр.

Остроумец Иблис тут же стал прикидывать, как бы довести Олиджинуса до смерти, скинув ему на голову пачки денег. Но потом передумал, причем исключительно из эгоистических соображений. Олиджинус может ему еще понадобиться.

— Уточни сколько, — терпеливо потребовал он. — На всякий случай было бы неплохо знать, какую сумму ты имел в виду.

— Я хочу пять миллиардов, — сказал Олиджинус.

Иблис немного подождал — вдруг Олиджинус назовет не доллары, а какую-нибудь другую валюту, но тот молчал, и джинн, щелкнув пальцами в воздухе, произнес:

— Готово. Пять миллиардов долларов.

В руке у него, откуда ни возьмись, оказался листок, который он вручил растерявшемуся слуге.

— Это подтверждение из офшорного банка на Ямайке, где на твое имя положена сумма в пять миллиардов долларов.

Иблис умолчал только об одном: доллары были ямайские, а они намного дешевле долларов США. На самом деле ямайский доллар стоит почти в семьдесят раз меньше американского, а это означало, что пять миллиардов долларов бедняги Олиджинуса стоили всего 74 миллиона долларов США, так что по американским стандартам миллиардером Олиджинуса назвать будет трудно. Иметь пять миллиардов ямайских долларов, конечно, тоже неплохо, но… Разумеется, Иблис мог с такой же легкостью подарить ему американские доллары, но — не смог отказать себе в удовольствии. Обманул. Уж очень он любил дурить и обманывать глупых людишек. Собственно, поэтому ифритцы и держат казино: их хлебом не корми — дай кого-нибудь обдурить.

— Спасибо, сэр, — сказал Олиджинус, изучая сумму, выведенную на банковском документе.

— Ну, а твое второе желание?

— Я хотел бы стать более притягательным, сэр.

— Ты и вправду испытываешь мое терпение, Олиджинус! Ты сам-то понимаешь, что говоришь? — Иблис тяжело, страдальчески вздохнул. Он представил, как превратит Олиджинуса в магнит, который будет притягивать разные металлические предметы, и как в этого идиота изо всех углов, точно пули, полетят куски металла. Но джинн сжалился и на сей раз. — Формулируй свои желания повнятнее. И поосторожнее. Иначе я не отвечаю за результат. Так что будем притягивать? Железки? Ты хочешь быть магнитом?

— Нет, сэр. Я хочу притягивать женщин.

— Тогда так и скажи.

— Я бы хотел быть более притягательным для женщин, сэр.