Читаем без скачивания История Византийских императоров. От Федора I Ласкариса до Константина XI Палеолога - Алексей Михайлович Величко

василевс направил к реке Меандр двух талантливых полководцев: молодого, пышущего силой и здоровьем Алексея Филанфропина и пожилого, опытного Ливандария. Алексей очень удачно исполнял свою миссию и, присоединив к своему войску в качестве союзников татар и тех мусульман, которые предпочли жить под властью Византийского царя, нанес туркам несколько тяжелых поражений. Двор Филанфропина стал веселым, пышным и богатым, что вызвало подозрения его старшего товарища. Ливандарий посчитал, что Алексей желает отложиться от Империи и создать свое государство в Малой Азии. Это действительно были небезосновательные подозрения — вблизи Филанфропина собрались люди, убеждавшие полководца в необходимости объявить себя самостоятельным правителем. После некоторых колебаний Алексей принял соответствующее решение (тайное, разумеется) и для начала запретил своему войску поминать имя Андроника II Палеолога при многолетиях царственному дому.

Вести об этом достигли через верного Ливандария царя, чем очень смутили его. Но никаких других войск для войны с самозванцем у него не было, и он решил уповать на помощь Богородицы. На его счастье, Филанфропин совершил ошибку — вместо того чтобы обезвредить Ливандария, он почему-то решил пленить брата василевса Феодора, проживавшего поблизости. Пока мятежник гонялся за царственной особой, Ливандарий нашел деньги и быстро собрал отряды, стоящие на данной территории в разных местах. Буквально в течение 10 дней он уже имел довольно сильную армию. Более того, Ливандарий подкупил выходцев с Крита, на которых полагался Филанфропин, и пообещал им щедрое вознаграждение, если те помогут схватить Алексея. Вскоре так и случилось — Филанфропин был схвачен и ослеплен[528].

Это была «первая ласточка», свидетельствующая о серьезных переменах, произошедших в политической системе Византийской империи. Уже во времена династии Ангелов Византийские императоры имели все основания с опаской глядеть в сторону высших аристократических кругов, существенно влиявших на политику царей. Как мы видели, сильные императоры династии Ласкаридов с громадным трудом и с помощью далеко не самых популярных средств сумели сохранить самодержавие своей власти. Это удалось и отважному Михаилу VIII Палеологу, в отчаянном прыжке и при помощи террора вынужденного обеспечивать право Римского императора принимать решения без оглядки на частные интересы высокопоставленных лиц. Но при кротком Андронике II Палеологе аристократические семьи взяли несомненный верх над царской властью — по крайней мере в той мере, в какой этого желали.

При дворе расцвели всевозможные семейные династии сановников, обладавших почти царскими титулами — севастократоров, кесарей, деспотов, а их регалии и права, по справедливому замечанию одного историка, затмили чистоту Римско-византийского самодержавия. Многочисленная царская родня, воспитанная на западноевропейских понятиях, представляла в совокупности грозную силу. К тому же даже в самих царских семьях произошла трансформация сознания, допускавшая наличие собственных интересов не только у дальних родственников, но и у прямых наследников престола, цариц и даже соправителей императоров. Примеры на этот счет мы приведем в ходе последующего изложения. Кроме того, следует учесть, что еще со времени династии Комнинов Византийские императоры считали за честь для себя по политическим мотивам сочетаться браком с представителями западных династий, и латинская культура в далеко не самых лучших ее формах и проявлениях начала проникать в византийское политическое сознание[529].

Только такой гигант и гений управления, как император Михаил VIII Палеолог, мог удержать в руках феодальную вольницу. Но его сын не отличался подобными дарованиями, а потому быстро стал зависимым от крупнейших аристократических родов и сановников. Совершенно не традиционно для консервативных царственных династий Византийской империи, вскоре сама семья Андроника II Старшего стала объектом его постоянных забот, отнимая много времени, денег и сил, а также внося сумятицу в государственные дела.

У Андроника II Палеолога был младший брат Константин Порфирородный, с которым у него не сложились отношения с самого детства. Поговаривали, что Михаил VIII Палеолог любил Константина больше Андроника и даже намеревался выделить ему Фессалию и Македонию в качестве самостоятельного владения. Это, мягко говоря, не невозможное событие, если мы учтем изложенные выше обстоятельства. Но император Михаил VIII скончался, не реализовав свой замысел, зато оставив в собственность Константину многочисленные земельные наделы, от которых тот получал большие доходы. Щедрый, мягкий и ласковый, Константин Палеолог быстро снискал любовь рядовых византийцев и клира. Пышность его дворца вызвала тревогу в сердце старшего царственного брата, посчитавшего, будто Константин решился во всем подражать императору — в том числе и внешне. Определенно многие сановники доносили царю, что его брат желает похитить императорскую власть, и тогда Андроник II решился на крайнюю меру. По его приказу Константин Палеолог был схвачен в Лидии, где отдыхал вместе с супругой, дочерью знатного сановника Рауля, и отправлен в темницу вместе со своим приближенным Михаилом Стратигопулом. Их имущество, конечно, конфисковали в пользу казны[530]. Мать Андроника очень хлопотала перед царственным сыном, но тот не решался выпустить брата из тюрьмы из-за опасения мятежа с его стороны. Почти 17 лет Константин Порфирородный Палеолог провел в темнице, пока не скончался.

Следующая история стоила императору еще большей крови и нервов. Как известно, первый брак Андроника II Старшего был недолог, и Анна, его первая супруга скончалась, оставив ему двух сыновей — Михаила и Константина. Царь отправил посольство к королю Испании просить в жены его дочь. Но тот согласился выдать замуж за Византийского венценосца свою родственницу, 11-летнюю Иоланту Монферратскую (1274–1317), дочь маркграфа Гульельмо VII Монферратского (1255–1290), принявшую у греков имя Ирины. Брак состоялся в 1284 г. В принципе этот семейный союз был не самым блестящим для обоих супругов — Ирина имела отношение к королевской семье, но не являлась венценосным ребенком. А потому ее способности добиться для Византии выгодных условий в мирных переговорах с латинянами сводилась к минимуму. Но и для Ирины перспективы открывались не самые радужные. По сложившейся в Византийской империи традиции дети от второго брака практически не имели шансов стать Римскими царями, если были живы сыновья императора от первого брака. Однако для Андроника II Старшего решающую роль сыграло то обстоятельство, что Ирина являлась наследницей латинской Фессалии, а потому после женитьбы он имел широкие возможности отстоять от притязаний Запада эти земли. Вскоре супруги родили трех сыновей — Иоанна, Феодора, Димитрия и дочь Симониду[531].

Юная и очаровательная жена-итальянка быстро влюбила в себя императора и направляла его действия по собственному разумению. Главной ее целью было обеспечить детей царской властью и соответствующим титулом. Для этого Ирина, женщина горячая и цельная, решила изменить порядок престолонаследия и саму систему управления Римским царством. Естественно, как мать, она опасалась, что Михаил IX Палеолог, сын василевса от первого брака, навсегда закроет ее детям