Читаем без скачивания «Если», 2011 № 09 - Журнал «Если»

— Мы совершили ошибку и просим прощения, — с уважением, но нисколько не унижаясь, начала она. — Мы хотим заключить сделку…

Главный вопрос состоял в том, тот ли самый это дьявол, с которым она разговаривала в последний раз, а если нет, то, по крайней мере, знает ли он, о чем был тот разговор. Черт побери, она их даже не различала! Вероятно, это не имело значения — София подозревала, что дьяволы обладают чем-то вроде коллективного телепатического разума.

Так или иначе, попытка не повредит.

— Я хочу заключить сделку, — повторила она; голос ее глухо звучал изнутри шлема. — То, что мы забрали, то… подобное нам существо — за восставшую из мертвых.

Дьявол начал молниеносно трансформироваться, не в гневе — его она научилась распознавать, — но, скорее, колеблясь.

— Согласен, — ответил он.

Вот так просто, без каких-либо дополнительных условий. Готовая к длительным переговорам София несколько мгновений не знала, что делать. Лишь затем она повернулась к Йенгу и Терри.

— Они отдают нам Хасинто в обмен на браслет Тирла, — сообщила она.

Китаец медленно кивнул, этим единственным жестом выразив все, что он хотел сказать.

«Я на твоей стороне. Мы сделаем это, даже если придется его заставить. Я тебе помогу».

Рядом пошевелился Эмилио Пенья, и София даже не глядя поняла, что его оружие направлено теперь на Терри. Капитан готов был убить ее брата, если тот откажется отдать браслет.

Она подошла и неуклюже обняла Терри. Даже сквозь два скафандра она чувствовала его дрожь.

— Так надо, Терри, позволь Лалите уйти, примирись с ее смертью, благодаря этому мы спасем множество людей, подумай…

Мягко, монотонно, слова были не столь важны, как успокаивающий голос. До нее вдруг дошло, что точно таким же тоном она разговаривала с больной собакой. София как можно быстрее отбросила подобные мысли.

— Нет… — стонал Терри. — Нет, нет, нет… Не отбирай ее у меня, пожалуйста…

Одной рукой обнимая его за плечи, она предательски перемещала другую в сторону браслета, все ближе и ближе. Терри рыдал в ее объятиях.

— У меня ничего больше нет, — сказал он, когда она расстегнула первую застежку.

— Знаю, — ответила она, расстегивая вторую, — но все будет по-другому, увидишь, ты научишься жить без Лалиты, тебе будет только лучше…

Она не знала, говорит правду или лжет, впрочем, в данный момент это не имело значения. Если бы ценой за спасение человечества была жизнь ее брата, София не стала бы колебаться.

Точно так же, как если бы ценой был его здравый рассудок.

Сняв тяжелый широкий браслет с руки Терри, она подошла к дьяволу.

— Если нажать эту кнопку, восставшая из мертвых появится…

— Знаю, — очертания его фигуры начали трансформироваться быстрее, что у дьяволов соответствовало смеху. — Я видел, как ты это делала.

«Она не живая, — убеждала себя София, глядя, как браслет исчезает среди клубящихся фрагментов. — Она — КИТ, и дьявол не может причинить ей вреда. Впрочем, черт возьми, он наверняка сразу сломает эту игрушку, и Лалита вернется туда, где ее место — к мертвым».

И тем не менее ее продолжало мучить чувство вины. По отношению к молодой девушке, а особенно по отношению к Терри.

«Вот она, ирония судьбы, — подумала она. — Я выменяла его любимую мертвую жену на моего ненавистного мертвого мужа. Надеюсь, от него, по крайней мере, будет хоть какая-то польза».

Софию что-то разбудило среди ночи.

Что это было?

Она лежала, еще отчасти пребывая в своем летнем домике с псом Дюком, который умер двадцать лет назад, и размышляя о том, что прервало ее сон.

Какой-то звук, монотонный и весьма раздражающий, который вдруг сорвался в резкий писк и неожиданно смолк…

Она резко села, еще не вполне проснувшись, подождала, когда голова перестанет кружиться и наконец начнет думать.

Датчик движения должен был сообщить о возможном пробуждении Хасинто Вильчеса. Они поставили его вечером и пошли спать. Датчик включился, а потом выключился. Точнее, кто-то его выключил.

Встав, она отодвинула перегородку и вошла в общий зал.

Хасинто Вильчес сидел за компьютером, переведенным из голосового в текстовый режим. На экране высвечивались длинные ряды зеленых букв. Свет их подчеркивал резкие черты лица, делая более выпуклыми лоб и скулы. Хасинто всегда смахивал на безумного поэта — худой, с растрепанными волосами, интеллигентным лицом и блеском в глазах. Теперь к этим чертам добавилось что-то еще, нечто неуловимое. Уже не поэт, подумала София, а скорее… да, аскет, одержимый факир или дервиш. Впечатление усугубляла странная одежда — подвернутые на щиколотках штаны и слишком большая рубашка со свисающими полами. Хасинто был существенно меньше ростом, чем Йенг, который одолжил ему запасной комплект одежды.

— Я думал, что выключил эту дрянь до того, как кто-то проснется, — сказал он, поворачиваясь к Софии. — И мне почти удалось. Проснулась только ты. Старые женщины спят чутко, а ты старая, София.

Она зачарованно смотрела на него. Под его нижней губой виднелся шрам — она помнила, что он порезался во время бритья, а потом искал пластырь, крича, ругаясь и шаря на ощупь окровавленными руками. Почему у него остался этот шрам, несмотря на то что теперь у него было новое, способное к регенерации тело? Во время нападения дьяволов он беспомощно лежал на полу и, перекатываясь по всей кабине, рассек себе лоб, но от этой раны давно не осталось ни следа.

Почему он был так похож на Хасинто, которого она знала, и вместе с тем так не похож?

«Я больше его не ненавижу, — подумала она, — а тем более не люблю. Я освободилась от него, и он ничем не может мне навредить».

— Но по крайней мере я жива, верно? — небрежно ответила она, мысленно добавив: «И не провела последние два года в аду».

— Я умер и, похоже, обязан этим тебе. Здесь написано, — он кивнул в сторону экрана, — что тебя обвинили в неоказании мне помощи. Якобы ты сама призналась, что смотрела, как я истекаю кровью, и ничего не пыталась сделать. Да, именно так, — добавил он, увидев ее лицо, — я просматриваю заметки из прессы о процессе. Я не помню, как я умер, а человеку хотелось бы кое-что об этом знать, правда?

Он вскочил со стула — молниеносно и вместе с тем плавно, без следа неловкости. Это она тоже помнила — спокойствие и потом внезапное, полное грации движение, поворот головы, стук пальцами по столу, еще что-нибудь. Даже его нервное потирание кончика носа или подергивание левым плечом носили в себе частицу необычной, сконцентрированной энергии.

Он подошел к ней, и она увидела его глаза, на дне которых сверкало нечто далекое и очень злое, словно огонь в Бездне.