Читаем без скачивания Фанфик Everything I am - Фанфикс.ру

Я приподнимаюсь и обхватываю его за шею, тяну вниз, на себя. Он не слишком сопротивляется, и я слабо улыбаюсь:

— Спасибо.

— Не за что.

— Спасибо, — я не слушаю его, я его целую. Куда-то в скулу, потом рядом с ухом, ощущая неконтролируемую дрожь в ответ на свои прикосновения. И так легко оказалось шепнуть в это ухо:

— Возьмите меня.

Долгая пауза, во время которой я не шевелюсь, удерживая его всем своим весом, потом Снейп решительно встает и берется за покрывало на постели:

— Перекатись на дальний край.

Я перекатываюсь, и Снейп сдергивает ткань с белоснежного белья.

— Теперь обратно.

Я возвращаюсь на место, еще хранящее тепло моего тела. Я обнажен, но мне ни капли не холодно и не приходит в голову прикрыться. Снейп только что изучил меня во всех подробностях, так что стесняться уже поздно. Я сворачиваюсь калачиком на боку и наблюдаю, как он раздевается. Аккуратно, словно готовится ко сну. Мантия ложится на спинку кресла, за ней следуют сюртук и рубашка, манжеты которой я так часто видел выглядывающими из-под черных рукавов робы, и он оказывается обнажен до пояса, отсветы огня танцуют на коже. Я жадно разглядываю его, и Снейп, наверное, чувствует мой взгляд, потому что поворачивается к кровати и вопросительно наклоняет голову. Раньше, чем он спросит, я быстро говорю:

— Я не передумал.

Он фыркает:

— Я и не надеялся.

Брюки следуют за носками, а ботинки уже стоят под креслом. Теперь на нем только черные боксеры. Снейп наполовину гасит огонь в камине, и я тихо вздыхаю. Он слышит меня и подходит к кровати, опуская руку мне на плечо:

— Не бойся. Ты не замерзнешь.

Если он это обещает… Я киваю и торопливо подвигаюсь. Снейп устраивается рядом — белокожий, худой, такой… настоящий, что я закусываю губу и утыкаюсь головой ему в плечо. Под меня подныривает рука, вторая обнимает сверху. Тонкие пальцы осторожно скользят по моим лопаткам, изучают линию позвоночника. Он кажется спокойным, однако я так тесно к нему прижимаюсь, что слышу всем телом его дыхание. Он удерживает себя от действий.

Мне внезапно хочется увидеть это лицо искаженным от страсти, увидеть, как его глаза закрываются, как он кончает.

Я решительно проталкиваю руку ему под мышку и тоже обхватываю обеими руками, не могу удержаться и изо всех сил сжимаю в объятиях. Снейп в ответ гладит меня по спине и скользит пальцем по ложбинке между ягодицами, вынуждая ахнуть и выгнуться, прижимаясь к нему. И встретить возбужденный член, скрытый тканью его боксеров, упирающийся мне в пах.

Я торопливо направляю руку вниз, добираюсь до резинки и подныриваю под нее раньше, чем он может остановить меня. Не сейчас, когда я у цели.

Снейп резко выдыхает и вздрагивает, однако сохраняет поразительную выдержку. Он почти такой же худой как я, в его теле нет ни намека на то, что он на пару десятков лет старше — разве что плечи шире да мускулатура рельефнее. Но этот самоконтроль, закаленный годами в Ордене Феникса… Вот она, разница. Этот самоконтроль меня раздражает. Я хочу пробить его.

— Возьми меня, — почти беззвучно выдыхаю я ему в ухо, осторожно облизывая маленькую раковину, — пожалуйста, — добавляю я чуть громче, — ну пожалуйста…

— Ты слишком настойчиво просишь, — отвечает он полушепотом, и мне кажется, что в тоне я различаю насмешку. Или улыбку.

Он подминает меня под себя и начинает покрывать поцелуями. Рот исследует мои соски, пальцы скользят по ребрам, вызывая щекотку, язык вылизывает пупок, заставляя рассмеяться. Но когда он добирается до моего члена, мне остается только замычать от несравненной пытки.

Его губы знают все обо мне, знают так, словно он был моим любовником много лет, а не пробует на вкус впервые. Язык скользит по головке, на секунду касаясь раскрывающейся щели на ней, спускается к основанию, вылизывает яички, возвращается назад. Аккомпанемент жалобных просьб оставляет Снейпа непреклонным, и когда наконец жесткий рот всасывает меня в себя, я готов вознести молитву.

О Боже, ничего общего с тем, чтобы делать это своей рукой. Все равно что сравнивать свет факела с солнечным. Опаляющее удовольствие; бедра вскидываются, не подчиняясь доводам рассудка, и я вцепляюсь руками в его волосы, невольно пытаясь подстроить под свой ритм. Он не подчиняется, и наслаждение длится, когда в мой вход протискивается увлажненный чем-то палец. Секунду мне больно, но Снейп не прекращает ласкать меня языком, а когда пальцев становится два, они задевают внутри что-то такое…

Мир становится ослепительно-белым и медленно меркнет.

— Боже, — первое, что я произношу, когда обретаю способность связно выражаться. Снейп стоит на коленях между моими широко раздвинутыми бедрами, его пальцы все еще внутри, а губы влажные. Значит, он не выплюнул мою сперму. Он смотрит на меня вопросительно, и я киваю:

— Да.

Он осторожно добавляет третий палец, и это все еще больно, но я уже не испытываю страха перед болью. Пальцы растягивают меня, а я смотрю ему в глаза, неотрывно смотрю, и за одно то, что вижу, готов позволить делать со мной что угодно. В них тревога и желание, которых он не в силах скрыть, а может быть, не подозревает, что я их замечаю. Мне вдруг хочется, ах… так хочется обнять его и сказать, что все… что все будет хорошо. Что я его никогда не выдам, и мне так… хорошо сейчас…

Да что же он со мной делает? У меня уже нет сил возбудиться по-настоящему, но это странным образом не мешает получать удовольствие.

— Гарри.

От неожиданности я приподнимаюсь на локтях, изумленно глядя ему в лицо. Мне не послышалось?

— Мм?

— Ты делаешь это в первый раз?

Вроде бы уже поздно краснеть, но мне удается.

— Да.

— Если ты не уверен, то все еще можно остановить, — он очень серьезен.

Я смеюсь и откидываюсь назад, разбрасывая руки. Ну уж нет.

— Я уверен. Я хочу. Хочу вас.

Я вздрагиваю, когда он убирает пальцы. От чувства потери по телу пробегают мурашки, сменяющиеся дрожью ожидания.

Снейп медленно стягивает боксеры, отбрасывает их с постели, так, чтобы приземлились на кресло. О мой Бог. Какой он… Здесь неуместно никакое другое слово. Красивый.

Ровный, длинный, налитой ствол стоит, чуть подрагивая от возбуждения, и Снейп смотрит на меня, высокомерно вскинув подбородок. Приглашая полюбоваться — или скрывая смущение?

Я торопливо сажусь на кровати, потом подползаю к Снейпу и встаю на колени рядом. Он осторожно целует меня в подставленные губы, я так же тихо отвечаю на этот поцелуй и по-кошачьи трусь головой об его шею. Потом опускаю голову вниз и целую темно-розовую солоноватую головку.

Сверху до меня доносится вздох, и я шепчу, уверенный в том, что он не услышит меня, так тихо, что только дыхание коснется кожи:

— Северус…

А потом откидываюсь на спину и приглашающим жестом раздвигаю ноги.

Он поднимает их к себе на плечи, и я радуюсь, что ему не пришло в голову поставить меня на четвереньки. Едва ли я удержался бы долго в этом положении. Он по-прежнему смотрит мне в глаза, увлажняя себя любрикантом. Вот что он брал из шкафа, доходит до меня. Значит, он предполагал, что я уговорю его? Потом вновь осторожно проводит внутри двумя пальцами, наверное, проверяя, не сомкнулись ли стенки входа. Мне вдруг становится трудно дышать от нетерпения. Я насаживаюсь на пальцы, закусываю губу и глазами умоляю его поторопиться. Снейп понимает, и пальцы вновь исчезают, сменяясь острым ощущением твердой головки около моего девственного отверстия. Весь мир сжался до нас двоих, до точки, в которой соприкасаются наши тела.

Он входит в меня медленно, стараясь не причинять боли, а мне хочется одновременно смеяться и плакать. Гермиона была права, мелькает сумасшедшая мысль. Я не один в Хогвартсе. И я больше не одинок. Она, наверное, знала больше, чем говорила.

Я делаю это. Я делаю это со Снейпом! Больше не надо призывать проклятья на свою голову, не надо стыдиться желания при воспоминании о нем — он здесь. Со мной. Во мне.

Снейп резким движением входит до конца и останавливается, стиснув зубы так, что на скулах проступают желваки, а на висках появляется испарина. Я осторожно опускаю ноги ниже, перекрещивая лодыжки на его пояснице, и раскрываю объятия. Он медленно опускается сверху, кладет голову мне на плечо. Я провожу кончиками пальцев по его лицу. Его бьет дрожь, и я ощущаю вдруг такую нежность, какой ни к кому никогда не испытывал. Сколько времени у него никого не было? Ему, может быть, впору изнасиловать меня, а он дает время привыкнуть.

— Не надо… не сдерживайся.

— Я могу разорвать тебя, — отзывается он невероятно спокойно, — твои внутренние мышцы должны расслабиться.

— Нет, — чуть качаю я головой, — ты меня не разорвешь… Северус.

Я произношу последнее слово — его имя — шепотом, но он вздрагивает, как от выстрела, и вскидывает голову. Интересно, даже когда его член находится внутри меня, он умудрится сделать мне замечание об обращении к преподавателю? Я улыбаюсь, наверное, улыбка несколько нервная, и смотрю ему в глаза. Он насмешливо качает головой, принимая ее.