Читаем без скачивания Архив Буресвета. Книга 1 : Путь королей - Брендон Сандерсон

Не успел Каладин вернуться к казарме, как на другом конце лес­ного склада показался Газ и заспешил к нему.

— Ты! — крикнул Газ, ткнув пальцем в Каладина. — Ну-ка стой.

Каладин остановился и скрестил руки на груди.

— У меня для тебя новости, — сказал сержант, прищурив единственный глаз. — Светлорд Ламарил узнал о раненых.

— Как?

— Забери тебя буря, мальчишка! — воскликнул Газ. — Думал, люди не будут болтать? Что ты собирался сделать? Спрятать трех человек у всех на виду?

Каладин набрал было полную грудь воздуха, но не стал нападать. Газ был прав.

— Ну хорошо. Какая разница? Мы не замедлили войско.

— Ага, но Ламарила не очень-то порадовала идея кормить мос­товиков, которые не могут работать. Он сообщил о случившемся великому князю Садеасу и потребовал, чтобы тебя подвесили.

Каладин похолодел. «Подвесить» означало оставить снаружи на время Великой бури, бросить на милость Буреотца. Это был, в общем-то, смертный приговор.

— И?

— Светлорд Садеас ему отказал, — сообщил Газ.

Что?! Неужели он обманулся в Садеасе? Но нет. Это просто часть игры.

— Светлорд Садеас, — мрачно проговорил Газ, — велел Ламарилу позволить тебе оставить солдат, но запретил кормить их и платить жалованье, пока они не работают. Сказал, это докажет, что он прав, бросая раненых мостовиков на поле боя.

— Вот кремлец, — пробормотал Каладин.

Газ побледнел:

— Цыц! Ты говоришь о самом великом князе, мальчишка!

Он огляделся, убеждаясь, что никто не слышал:

— Великий князь желает сделать из моих людей пример. Он хочет, чтобы другие увидели, как раненые страдают и умирают от голода, и то, что раненых мостовиков бросают на поле боя, — это милость.

— Что ж, возможно, он прав.

— Это бессердечно. Раненые солдаты возвращаются в лагерь. Он бросает мостовиков, потому что дешевле найти новых рабов, чем заботиться о старых.

Газ не смог возразить.

— Спасибо, что сообщил мне эту новость.

— Новость? — рявкнул сержант. — Меня прислали, чтобы передать тебе приказ, лорденыш. Не пытайся выпросить еды в столовых для своих раненых — тебе откажут. — И на этом он убежал, что-то бормоча себе под нос.

Каладин направился обратно в казарму. Буреотец! Где же ему достать еды, чтобы хватило на троих мужчин? Он мог разделить с ними собственную, но порции мостовиков очень невелики. Даже одного человека, помимо самого себя, он бы едва ли смог накормить. Если делить порцию на четыре части, то раненым не хватит сил, чтобы выздороветь, а Каладин слишком ослабеет, чтобы бежать­ с мостом. И ему по-прежнему требовался антисептик! Спрены гние­ния и болезни убивали куда больше народу, чем паршенди.

Каладин подошел к мостовикам, отдыхавшим возле барака. Большинство предавались обычным занятиям — неподвижно застыв, отрешенно пялились вдаль. Сегодня Четвертый мост не нес дежурства, а о прочей работе их должны известить после третьего полуденного колокола.

— Газ говорит, раненым не будут давать ни еды, ни денег, пока они не поправятся, — сообщил Каладин собравшимся.

Некоторые — Сигзил, Пит, Кулф — закивали, как будто этого и ждали.

— Великий князь Садеас желает сделать из нас пример, — продолжал Каладин. — Он хочет доказать, что мостовики недостойны лечения, и ради этого позволит Хобберу, Лейтену и Даббиду умирать медленно и мучительно. — Он тяжело вздохнул. — Я хочу объединить наши ресурсы, чтобы купить лекарства и еду для раненых. Мы можем сохранить им жизнь, если некоторые из вас поделятся с ними едой. Нам понадобятся где-то два десятка светмарок, чтобы купить лекарства и все прочее. Кто-то может чем-то поделиться?

Люди уставились на него, потом Моаш начал смеяться. Остальные последовали его примеру. Они пренебрежительно замахали руками и разошлись, оставив Каладина с протянутой рукой.

— В следующий раз на их месте можете оказаться вы! — крикнул он. — Что тогда будет?

— Тогда я умру, — ответил Моаш, даже не обернувшись. — В поле, быстро, а не здесь, через неделю.

Каладин опустил руку. Он вздохнул, повернулся и чуть не налетел на Камня. Высокий, как башня, громила-рогоед стоял, скрестив руки, будто смуглокожее изваяние. Каладин взглянул на него с на­деждой.

— Сфер нет, — сказал Камень. — Все потратить.

Каладин вздохнул:

— Это все равно ничего бы не изменило. Мы вдвоем не смогли бы купить лекарства. Наших денег на это не хватит.

— Я дам еды, — проворчал Камень.

Каладин изумленно уставился на рогоеда.

— Но только тому, кто со стрелой в ноге, — уточнил Камень, все еще держа руки скрещенными на груди.

— Хобберу?

— Не важно. Он может стать лучше. Другой умрет. Точно говорить. И я не жалеть того, который просто сидеть и ничего не делать. Но для первого можешь взять моей еды. Немножко.

Каладин улыбнулся и похлопал здоровяка по плечу:

— Спасибо.

Камень пожал плечами:

— Ты занял мое место. Если бы не ты, я бы умер.

Каладин не сдержал ухмылки, услышав такой вывод:

— Я же не умер. И с тобой было бы все в порядке.

Камень покачал головой:

— Я бы умер. В тебе что-то странное быть. Все это видеть, просто молчать. Я смотрел на мост, на твое место. Стрелы бить вокруг тебя — возле головы, рядом с руками. И все мимо.

— Повезло.

— Не бывать такого. — Камень посмотрел на плечо Каладина. — Кроме того, есть мафах’лики, которая всегда следовать за тобой. — Здоровяк-рогоед почтительно склонил голову перед Сил, а потом сделал странный жест, коснувшись рукой плеч и лба.

Каладин вздрогнул:

— Ты ее видишь?! — Он посмотрел на Сил. Она, как и все спрены ветра, могла являться тем, кого сама выбирала, — и до сего момента это означало только Каладина.

Сил выглядела потрясенной. Нет, она не являлась Камню по своей воле.

— Я алайи’ику, — пояснил рогоед, пожимая плечами.

— И это значит...

Камень нахмурился:

— Воздух вам в голову, низинники. Вы знать вообще хоть что-то правильно? Но ты все равно особенный. Четвертый мост потерять вчера восемь бегунов, считая троих раненых.

— Знаю, — согласился Каладин. — Я нарушил свое первое обе­щание. Я сказал, что мы не потеряем ни одного.

Камень фыркнул:

— Мы мостовики. Мы умираем. Так все устроено. Ты бы еще пообещать, что заставишь одну луну догнать другую! — Громила повер­нулся и ткнул пальцем в одну из других казарм. — Из мостов, в которые сильно стреляли, большинство потерять много людей. Пять мостов упасть. Они потерять каждый свыше двадцати человек и назад мосты принести вместе с солдатами. Второй мост потерять одиннадцать, а в него даже не целились нарочно.

Он опять повернулся к Каладину:

— Четвертый мост потерять восемь. Восемь человек — во время одной из самых тяжелых битв. И может быть, ты спасешь еще двоих. Четвертый мост потерять меньше всех людей из мостов, по которым паршенди стрелять. Четвертый мост никогда не терять меньше остальных! Все это знают.

— Нам повез...

Камень перебил его, ткнув толстым пальцем:

— Тебе воздух в голову ударить, низинник.

Это и в самом деле была простая удача. Но... что ж, Каладин готов был принять случившееся за маленькое благословение. Не стоит спорить, когда кто-то наконец-то решил к нему прислушаться.

Только вот одного человека недостаточно. Даже если они с Камнем уполовинят свои порции, все равно кто-то из раненых умрет голодной смертью. Он нуждался в сферах. Отчаянно нуждался. Но он раб; почти все способы заработка для него под запретом. Если бы только у него было что-нибудь на продажу. Но ему ничего не принадлежало. Он...

Ему в голову пришла идея.

— Пойдем-ка. — Каладин быстрым шагом направился прочь от казармы.

Заинтригованный Камень последовал за ним. Парень рыскал по складу, пока не нашел Газа, который разговаривал со старшиной Третьего моста перед их казармой. Как уже бывало не раз, Газ побледнел при виде молодого мостовика и чуть было не удрал.

— Газ, стой! — крикнул Каладин, вскинув руку. — У меня есть предложение.

Мостовой сержант замер. Стоявший за ним старшина Третьего моста наградил подошедших хмурым взглядом. То, как смотрели на Каладина другие мостовики, вдруг стало понятным. Они были сбиты с толку, когда его команда неожиданно вышла из битвы с минимальными потерями. Четвертый мост обязан быть самым неудачливым! Все нуждались в том, на кого можно было смотреть свысока. Все прочие мостовые расчеты утешались той малостью, что они — не Четвертый мост. Каладин взял и все испортил.

Темнобородый старшина мостовиков удалился, оставив Кала­дина и Камня наедине с Газом.

— Что на этот раз? — спросил Газ. — Опять тусклые сферы?

— Нет. — Парень лихорадочно соображал. Сейчас следовало действовать очень аккуратно. — У меня закончились сферы. Но так дальше продолжаться не может — ты меня избегаешь, другие мос­товые расчеты меня ненавидят.

— Прям не знаю, что делать.