Читаем без скачивания Возлюбленная демона - Джо Беверли

Она не могла винить Вандеймена. Он в точности следовал ее инструкциям. Вежливо улыбаясь остальным, он обратил на нее все свое обаяние, обделяя других леди. Часто ее глаза сталкивались с его, полными решимости. Ей оказалось так трудно не поверить в то, что она внезапно стала центром его вселенной.

Когда танец закончился, и она сделала реверанс в ответ на его поклон, то знала, что все смотрят на них. Было мучительно трудно не сказать что-то язвительное или вести себя холодно, показывая, что она не легковерная дурочка. Как бы то ни было, она позволила Вану положить ее руку на сгиб своего локтя и прохаживаться так.

– Все наблюдают, – сказала она, хоть и знала, что не должна была. Она контролировала это приключение, не так ли?

– Я уверен, что за вами постоянно, так или иначе, наблюдают, Золотая Лилия.

– Я привыкла к наблюдению, но не до такой степени. – Как абсурдно чувствовать, что она может говорить с ним так честно. Помимо Харриетт, он был единственным, знающим об их замыслах. – Вероятно, я не выгляжу столь ослепленной, как должна.

– Я буду ослеплен за нас обоих. – Искоса взглянув на него, она заметила, что его улыбающиеся глаза полны решимости. – Некоторая осторожность с вашей стороны, несомненно, придаст реалистичности, – добавил он. – В конце концов, вы слишком мудры, чтобы на самом деле выйти за меня замуж.

Она улыбнулась шутке, но та надавила на старую рану. Ее чувства слишком походили на сумасшедшее безрассудное влечение, которому она уступила в юности, достигнув высшей точки в отношениях с Морисом. Она питала слабость к смелым, красивым, опасным мужчинам, но она больше не была молодой и глупой. Неужели она ничему не научилась?

Прохладный воздух, коснувшийся спины, мгновенно заставил ее вздрогнуть, и она осознала, что он привел ее на небольшой балкон. Они все еще оставались в поле зрения, но это давало некоторую защиту от подслушивания. И должно было вызвать еще больше разговоров.

Хотя, какой смысл упираться? Она собиралась быть любимой темой развлечения общества в течение долгих шести недель. Это та цена, которую она заплатит, чтобы исправить несправедливость.

– Благодарю за то, что пришли, – сказала она, раскрывая веер и пристально вглядываясь в освещенный лампами сад внизу.

– Вы думали, что я откажусь платить свой долг?

Внезапный холод в его голосе заставил ее обернуться.

– Я не это имела в виду. Вы были… Нуждались…

– Мадам, вы купили меня – мое тело, ум, и большую часть души – на шесть недель. Я пойду, куда вы прикажете, буду говорить, как вы того пожелаете, действовать так, как вы меня проинструктируете, пока это не оскорбляет ту часть моей души, которую я сохранил.

Бог ты мой. Боль и раненная гордость. Она должна помнить, что, хотя война во многом заставила его повзрослеть, он все еще мог быть уязвим.

– Превосходно, – прохладно сказала она, возвращаясь к безопасному разглядыванию сада. – Вы хорошо играете свою роль, милорд, поэтому, пожалуйста, продолжайте действовать так, будто вы полны решимости завоевать меня. – Она оглянулась с тщательно обдуманной улыбкой. – Я сомневаюсь, что это заставит вас рисковать вашей бессмертной душой.

Мгновение в молчании они смотрели друг на друга, а потом она разрушила тишину, нервно болтая.

– Лампы в саду симпатичны, не правда ли? Интересно, есть ли способ исследовать его.

Ее правая рука в перчатке оперлась на железное ограждение, и он накрыл ее своей левой. Загорелая от стольких лет, проведенных на солнце и ветре, сильная, с выступающими сухожилиями и венами, с длинными пальцами, отмеченными легкими шрамами. Рука, выглядевшая старше, чем он был. Прекрасная рука, вероятно, предназначенная природой для более спокойных занятий, для музыки, искусства, нежной любви…

– Я знаю, что у меня мало надежды, – сказал он, обхватывая ее пальцы своими и поднимая ее руку, поворачивая ее к себе. – Бедный мужчина с обветшалым поместьем, и на восемь лет моложе вас.

– Правда…

Он положил ее руку между ними, выпрямился, в процессе развернувшись так, чтобы оградить ее от переполненной комнаты.

– Единственная причина, по которой вы бы обдумали мои притязания, это моя внешность и очарование. Бедная миссис Селестин, – добавил он с насмешливым блеском в глазах. – Вы оказываетесь перед необходимостью уступить внешнему облику и обаянию.

– Едва ли я бы оказалась первой вдовой, которая так поступит. Я уверена, что смогу сыграть свою роль. – Она вернула ему тот же самый колкий взгляд. – В конце концов, я не собираюсь на самом деле отдавать свою персону и свое состояние в ваши руки.

– Просто еще девять тысяч фунтов.

– Если вы будете вести себя прилично. – Она оглядела его сверху донизу. – По крайней мере, вы действительно хорошо выглядите и очаровательны, и хорошо себя чувствуете в обществе. Было бы невероятно удручающе выставлять себя дурой из-за непривлекательного прожигателя жизни.

Он успокоился, шрам, пересекающий его правую щеку, казался еще более резким и темным. Она немедленно вспомнила, как встретилась с ним в первый раз, как мужчина разоружил ее, и, конечно, как близко он подошел к причинению ей вреда.

Он уронил ее руку.

– Я могу стать непривлекательным в любое время, стоит вам только захотеть, миссис Селестин. Я посоветовал бы вам не давить на меня слишком сильно. Человек, готовый умереть, одинаково готов послать девять тысяч фунтов к дьяволу.

Небольшой балкон внезапно стал тюрьмой, Ван закрыл выход. Она отчаянно хотела отвести взгляд или попытаться отодвинуться в этом ограниченном пространстве. Однако, с ним как с животным, показать страх означает потерять контроль. Она взглянула в его злые глаза.

– А как же те одиннадцать тысяч, милорд? Вы должны услужить мне за них.

Его ноздри раздулись, и внезапно она увидела в нем жеребца. Молодого, великолепного, оскорбленного жеребца, готового стать порочным. Святые небеса, кем она себя вообразила, пытаясь собрать нечто вдребезги расколотое и насквозь пронизанное трещинами?

– Сожалею, – быстро сказала она. – Я неосмотрительно выразилась. Я выбрала вас потому, что вы – джентльмен.

– Но зачем вам выбирать кого-то, миссис Селестин? Какова цель этой экстравагантной шарады?

Она надеялась отложить этот разговор до тех пор, пока не придумает объяснение получше, но ясно, что сейчас придется хоть что-то рассказать. С большим усилием, она беспечно заговорила.

– Расточительность одного человека, есть прихоть для другого, лорд Вандеймен. Я намереваюсь насладиться сезоном, но меня преследуют охотники за приданым. Вы – моя защита от них, и все.